Крючок для пираньи - Александр Бушков

Он резко развернулся и направился к рубке. Мазур остался наедине с загадочной Дашей, поглядывавшей на него не без интереса. Правда, интерес, насколько он мог судить, был чисто профессиональным. «Морская звезда» вдруг ощутимо застопорила ход, пошла короткими гласами. Матрос по правому борту оживился, прильнул к черному ящику на треноге.

— Что это он? — спросила Даша.

— Это лазерный дальномер, — ответил Мазур незамедлительно. — Привязывается к берегу. Значит, мы где-то над местом…

Он вдруг вспомнил, где всплывала эта фамилия — Толстолобов. Несколько раз попадалась в документах, которые пришлось здесь просматривать. Капитан водолазного бота, с которого опускали водолаза к «Комсомольцу Кузбасса».

Даша вздрогнула от неожиданности — на баке длинно заскрежетало железом по железу, скрежет перешел в протяжный, непрерывный лязг. «Морская звезда» отдавала якоря.

— Прибыли, — сказал Мазур. И, странное дело, почувствовал нешуточное облегчение.

— А это зачем?

На единственной мачте рывками поднимались три знака — ромб меж двумя шарами, снизу и сверху.

— «Ведутся водолазные работы», — сказал Мазур. — Международный сигнал. Вам еще что-нибудь объяснить? Здесь, на корабле, все называется совершенно иначе, чем на твердой земле. Вон там — не нос, а бак, это не тумба, а кнехт, любая веревка на корабле — конец…

— А где брамселя? Во всех романах постоянно посылают матросов на эти самые брамселя…

— Брамселя — это названия некоторых типов парусов, — сказал Мазур, ощущая знакомое состояние, нечто среднее меж возбуждением и тревогой. — Здесь им взяться неоткуда.

— Надо же, жалость какая…

Два матроса бегом пронесли балластину — чугунную пирамидку с ушками для ношения. За ней тянулся пеньковый конец, разматываясь с барабана. Понатужились, перевалили через борт, машинально уставились на воду. Барабан зажужжал, затрещал, ошалело вертясь.

— Спусковой конец, — сказал Мазур. — Чтобы облегчить мне работу.

— А вы Бодлера декламировать можете? — неожиданно спросила она.

— Не сподобился, — сказал он, пожав плечами. — Я человек простой.

Врал, конечно. В училище одно время Бодлер был в большой моде — правда, не полюбившееся отчего-то Кацубе «Плаванье», а «Человек и море»:

Как зеркало своей заповедной тоски,

Свободный Человек, любить ты будешь Море,

Своей безбрежностью хмелеть в родном просторе,

Чьи бездны, как твой дух безудержный, — горьки.

Но не читать же Бодлера майору милиции, пусть даже и женского пола, стоя на палубе шпионского корабля за пять минут до погружения? Сюрреализм…

Матросы готовили шлюпку, как и полагается — если борт корабля выше трех метров, аквалангисту полагается нырять только со шлюпки… Появился доктор, с деловым видом прошелся от борта к борту, хотя делать ему пока что было совершенно нечего, — и Мазур искренне надеялся, что доктор останется безработным до самого конца.

— Врач — тоже согласно правилам? — спросила Даша.

Мазур кивнул:

— И врач, и шлюпка, будет еще и инструктаж, как меня обрадовали.

— Вам это не нравится?

— Нужно же, чтобы все было по правилам, — сказал Мазур. — Чтобы потом точно знали, с кого снять голову…

— А как вы думаете, почему те два спуска были проведены со столь многочисленными и вопиющими нарушениями?

— Разбираетесь?

— Совсем слабо, — сказала она. — Просто у нас тоже есть эксперты… Меня заверили, что там нарушение на нарушении ехало и нарушением погоняло…

— Правильно заверили, — осторожно сказал Мазур.

— Так почему, как вы думаете?

— Не знаю, — сказал Мазур. — Видимо, оттого, что мужик не перекрестится, пока гром не грянет…

— Похоже, — вздохнула она. — Интересно, в воде сейчас очень холодно?

— В костюме плавать можно…

Ее слегка передернуло — похоже, тут не было ни малейшей игры:

— Не представляю, как вы туда полезете…

— Мне легче, — сказал Мазур. — Это вам, наверху, тяжелее. Внизу, по крайней мере, ни штормов, ни шквалов. А корабли, бывает, тонут совершенно внезапно.

— Шутите?

— Как вам сказать… — усмехнулся он. — В восемьсот пятьдесят четвертом, к примеру, без вести пропал «Город Глазго». Там было четыреста восемьдесят пассажиров, не считая экипажа. Я вам столько могу порассказать… Перефразируя Булгакова — не то плохо, что корабль подвержен крушению, а то, что он в н е з а п н о подвержен…

— Это вам милейший Михаил Иваныч поручил меня пугать?

— Помилуйте, просто поддерживаю светскую беседу, — усмехнулся он.

— Хорошая беседа… Это не вам машут?

Действительно, Кацуба нетерпеливо жестикулировал с мостика.

* * *

…Обычно на столь невеликих корабликах помощников у капитана не бывает, поскольку в них нет никакой нужды. Однако этот кораблик был чуточку необычным, и помощник здесь имелся — точно такой же т и п и ч н ы й, как группа Кацубы, где каждый носил умело подобранную и мастерски подогнанную личину. Очень классический был помощник — морской волк с красивой проседью на висках, умевший крайне многозначительно и умно молчать. Именовался он без затей — Степан Ильич.

— Кто-нибудь разбирается в батометрических работах? — спросил он.

Все промолчали — и Мазуру пришлось признаться, что кое-что он в этом понимает.

— Вот результаты суточной работы, — помощник положил перед Мазуром чертеж, для непосвященных выглядевший изложенной на китайском языке теорией относительности, и, очевидно, для усугубления своего типичного образа закурил прямую темную трубку. — Проработали сорок точек. Батометр у нас немного превосходит обычные океанологические — тридцать шесть образцов за погружение, емкость — тысяча двести кубиков. Выводы отрицательные. Никаких следов отравляющих веществ. Воздух в прокуренной комнате и то вреднее для организма. При обычных условиях этих данных хватило бы, чтобы убедить кого угодно.

Мазур сомневался, что есть вещи, способные убедить в чем-то иных его здешних знакомцев. Пожалуй, и свидетельство самого Нептуна, всплывшего на рейде Тиксона, проигнорировали бы…

— Теперь о корабле, — сказал старпом, приглашая Мазура с Васей, как тех, кого это непосредственно касалось, подсесть поближе. — Со стопроцентной точностью восстановить картину по показаниям приборов нельзя, но «Комсомолец», несомненно, переломился пополам. Дно скальное, в обломках породы — картина для здешних морей классическая. Видимо, угодил на приличную глыбину. Нос лежит примерно так. А корма примерно вот так… — он быстро набросал на большом листе схематичные очертания двух половинок: — Чертежи корабля в архивах раздобыть удалось. Переломился, надо полагать, где-то здесь…

— Весьма любезно с его стороны, — проворчал Мазур. — Трюмы практически открыты, вспороты, как консервная банка, заходи парадным шагом… Так, надстройки и помещения… люки, палубные устройства… Груза что, не было?

— Он разгрузился в Тиксоне. Ну вот, вроде бы все… — Он вдруг поднял взгляд на Дашу и словно бы вовремя прикусил язык. — Да, все. Пойдемте?

Когда все направились к выходу, он придержал Мазура за локоть и тихонько сказал:

— У нас хорошие сонары, и приближение… гм, посторонних крупных объектов оператор не пропустит. Если по какой-то причине телефонная связь не будет работать, воспользуемся простейшим способом — гаечным ключом по ведерку, опущенному в воду. Серия частых ударов будет означать, что плывут… посторонние.

Мазур кивнул — примитивные способы бывают и самыми лучшими, стук железом по железу в воде слышен на полторы сотни метров — и сказал:

— Но ежели в этом аспекте… Мне, кроме ножа, ничего такого не полагается?

— Без приказа, извините, не могу разодолжить… — развел руками картинно-типичный старпом. — Мы с вами чисто теоретически обсуждаем разные варианты. Не обижайтесь, право…

— Да что вы, — сказал Мазур рассеянно. — Приказы не обсуждаются…

* * *

…Шерстяное водолазное белье. Брюки, куртка со вклеенным шлемом. Комбинезон, сапожки, пятипалые перчатки. Под шлемом к тому же — шлемофон, микрофонная коробка подсоединяется к трубке выдоха. Мазур понемногу обрастал снаряжением, как рыцарь — доспехами или новогодняя елка — игрушками. Ласты. Пояс с грузами и ножом, помочи, поясная манжета, верхняя манжета, нижняя манжета, жгут, герметизирующее кольцо, травящий клапан, фиксатор загубника… Глубиномер, компас, часы. Баллоны. Все. Аквалангист полностью изолирован от родной и близкой воздушной среды, он уже полностью автономен, как космонавт на Луне. Матрос подал ему бухточку тонкого пенькового канатика, Мазур присобачил ее к поясу. Повесил рядом фонарь.

Шлюпку слегка покачивало. Это был еще не конец — предстояли последние формальности. Мазур стравил лишний воздух из костюма, перевалился через борт, удерживаясь одной рукой за трап, вытянулся горизонтально, оценил свою плавучесть. Так и есть, один грузик явно лишний, но это много времени не отнимет, пряжка пояса так и сконструирована, чтобы расстегиваться моментально…