Йоханн Гутенберг и начало книгопечатания в Европе - Наталия Варбанец

Более 3 веков вникать в эти сведения мешала выдвинутая в 1388 г. в «Батавии» Адриана Юниуса заявка на приоритет в изобретении книгопечатания в пользу Голландии: ссылаясь на своего учителя, который в молодости слышал рассказ старика-переплетчика, якобы очевидца, Юниус утверждает, что печатание отдельными литерами изобрел в Хаарлеме Лауренс Янсзоон Костер (церковный сторож). Повествуется, что в 1440 г., уча читать внуков, Костер стал вырезывать буквы из дерева (деревянные буквы были обычны при обучении чтению) и оттискивать их на бумаге; так он догадался, что можно печатать книги — сперва с деревянных досок, потом отливая буквы из свинца, затем из олова. И его подмастерье, некий «Йоханн Фауст или иной» в рождественскую ночь того же года бежал, украв весь его запас литер, и напечатал ими в 1442 г. в Майнце донат. Рассказ Юниуса — расцвеченная контаминация ходивших в литературе версий. Подобная история в разных вариациях с 1530-х гг. распространялась для доказательства страсбургского приоритета (здесь изобретателем был Йоханн Ментелин, а в роли вора — Йоханн Генсфлейш, затем печатавший в Майнце на средства Йоханна Гутенберга). Имя вора показывает, что Юниус в качестве, изобретателя книгопечатания знал Фуста (так в начале XVI в. рекламировал внук последнего, Йоханн Шеффер), но знал и о спорности этого дела в пользу других Йоханнов (Гутенберга и Ментелина). Год изобретения 1440 мог быть вычитан из многих источников. Год 1442 как начало книгопечатания косвенно обозначен у Полидора Вергилия Урбинского, книга которого De inventoribus rerum с 1499 г. многократно издавалась и, конечно, Юниусу была известна: утверждая, что в Италии печатать стали с 1458 г. (таких изданий не дошло, первые в Италии относятся к 1465 г.), автор указывает, что это было через 16 лет после начала в Майнце. Тот же год упоминается в связи с ментелиновской версией. Оригинальна другая сторона Юниусова рассказа: он приписывает Костеру «Speculum humanae salvationis» («Зерцало человеческого спасения»), первое известное и неоспоримо нидерландское издание которого ныне датируется 1460-ми гг. Начатое как блокбух, оно закончено в отношении текста (каждая страница наполовину занята гравюрой) типографским способом. Печатник «Зерцала», вряд ли в Нидерландах не первый (и выпустивший затем еще ряд изданий), анонимен, доски гравюр восходят, видимо, к мастерской Рогира ван дер Вейдена в Брюсселе. Таким образом, хотя реальность Костера — как хаарлемского торговца елеем, вином, мылом, свечами, школьного учителя и содержателя гостиницы — и годы его жизни подтверждены архивами, остается неясным, почему он попал в историю книгопечатания. Возможно, что он был предком какого-то печатника, и вся история — обрывок еще одной фирменной легенды. Не исключено также, что типографа «Зерцала» в самом деле звали Костер, но это был не тот человек, который обнаружен в хаарлемских актах, жил позднее и работал, видимо, в Утрехте.

Пашущий Адам и прядущая Ева. Из «Speculum humanae salvationis».

Тому, что Юниус в XVI столетии счел этот роман правдоподобным, удивляться не приходится: он был в духе времени. Удивительней, что в разгаре технического прогресса XIX и XX вв. — вплоть до второй мировой войны — ученые могли всерьез считаться с ним, либо реконструируя путь изобретения «от Костера к Гутенбергу» (Костеру приписывалось технически невероятное литье литер в опоку), либо упорствуя, что голландские донаты печатались с деревянных досок. И то и другое, как, впрочем, любая научная предвзятость, — отразилось на определении памятников: когда в подклейках переплетов обнаруживались фрагменты донатов XV в. с характерным голландским начертанием букв явственно нетипографской печати (она узнается по нестандартности начертаний), их, как правило, объявляли лубочными (либо анализировали с точки зрения литья литер в опоку). Так упомянутый «Кельнской хроникой» предтипографский способ печати, который, видимо, толкнул Гутенберга на путь изобретения, оставался неучтенным наукой, хотя уточняющее его известие было: дневник аббата в Камбре, Жана Ле Робер, дважды, в 1446 и 1451 гг., упоминает покупку в Валансьене «Доктринала» jette en molle (отлитый в форму), что является термином для металлического литья и предполагает отливку текста целиком, а не отдельных литер. Это означает, что оба «Доктринала» (речь может идти о стихотворном переложении правил латинской грамматики Александра из Вилльдье — de Villa Dei) печатались с литых металлических форм — пластин с выпуклым (высоким) текстом, постраничных или скорее — по частям страниц, что явно было обычным (обе записи новшества не отмечают) и вполне может быть распространено на голландские донаты примерно на 15 лет более ранние. Это известие несколько ограничивает диапазон изобретения Гутенберга: состав пригодной для печати с металла краски должен был быть в принципе найден до него. А если печать была двусторонней, то она предполагает механическое давление. Не был ли пресс уже прежде как-то приспособлен для оттисков и лишь усовершенствован Гутенбергом? Это ничуть не умалит его изобретательского гения: печать с литых пластин обладала для текстов всеми пороками печати лубочной, правда, без каллиграфических ограничений (но при более трудоемком производстве). Качественным скачком изобретения был переход к печати с набора.

Упорная недооценка его технических предпосылок могла иметь место лишь потому, что культурно-историческая роль изобретения книгопечатания заслонила его значение в истории человечества как акта собственно технического творчества, условием которого во все времена являлось владение необходимой суммой знаний и навыков. В данном случае — знанием свойств металлов и сплавов, добротной ремесленной специализацией по тонким и точным металлотехническим работам. В силу этого ни Костер, ни какой-либо представитель книжных профессий изобрести или улучшить типографию не мог. Так же, как никто из резчиков по дереву, для коих область металлотехническая самой их цеховой принадлежностью исключалась. В эпоху изобретения необходимые для него знания и умения были достоянием (как всякая цеховая специализация, ревниво оберегаемым) другого художественного ремесла — золотых дел мастеров, ювелиров (которые лубочной техники не касались; соединение обеих техник в одном лице появилось к концу XV в. под влиянием книгопечатания). И именно в ювелирном деле наблюдаются и входившие в состав изобретения типографии технические элементы и начатки собственно технизации — множественной повторяемости одного и того же объекта. Резание пунсона (из обычного в типографском производстве материала — стали) было обязательным при испытании на звание мастера ювелирного дела. Чеканка орнамента предполагала различные комбинации одних и тех же пунсонов. Материалом для чеканки и гравирования, в частности, подсобного — для получения отливочных форм (тех же матриц и тоже ради повторяемости образца) служили медь или латунь. Известно было и употребление антимона для придания твердости сплавам (и в Германии имелись месторождения свинцовой руды с примесью антимона, что — с добавкой олова — дает состав шрифтового сплава). Все ранние элементы технизации в книжном деле — металлические штампы (пунсоны) для тиснения переплетов, для контуров инициалов и орнамента в рукописной книге — своим происхождением обязаны ювелирному мастерству (сперва буквально — создавались ювелирами). И наблюдено их первичное распространение именно в Нидерландах. Вопрос в том, каким образом произошел скачок от слепого тиснения к получению окрашенных оттисков. Наиболее вероятно, что происхождение печати с металла связано со сборниками образцов гравированного орнамента ювелиров. Существование таких сборников как подспорья для мастеров и для выбора при заказе в ряде ремесел известно (или устанавливается по повторению мотивов в работах одной местности). Распространение бумаги позволило фиксировать гравированные узоры ювелиров путем их окраски и оттиска, первоначально с высокой части орнамента, а затем получать отпечаток и с углубленных его линий. Перенесение этой практики на самодовлеющие задачи дало, с одной стороны, высокую металлическую печать, а с другой — медную (резцовую) гравюру; все первые известные художники-граверы по металлу были ювелирами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});