Охотники за партизанами. Бригада Дирлевангера - Дмитрий Жуков

21 августа 1942 г. команда под руководством гауптштурмфюрера СС Ганса-Георга Вебера (сотрудник Главного управления СС, направленный в зондеркоманду Бергером для прохождения войсковой стажировки; временно исполнял обязанности командира части, пока Дирлевангер находился в отпуске в Эслингине), включавшая в себя 52 человека (из них 32 украинца) и поддерживаемая подразделением Барчке в составе 100 стражей порядка, проводила поисковую операцию к северо-западу от Усакино. Цель операции заключалась в том, чтобы уничтожить партизанский схрон.

В 2,5 км от шоссе Могилев — Бобруйск был обнаружен деревянный мост. Одна часть поисковой команды осталась возле моста, а вторая приняла участие в преследовании противника. К востоку от населенного пункта Генки был найден небольшой партизанский лагерь, который был сожжен. Во время сожжения лагеря произошла детонация боеприпасов. Ночь команда провела в одном из сараев. Утром 22 августа, в 5.00, личный состав поискового подразделения выдвинулся в обратный путь. Совершался марш в составе колонны на четырех грузовиках. Примерно в 400 м от Усакино одна из машин наехала левым передним колесом на мину. Потерь среди эсэсовцев не было, но автомобиль получил повреждения. По радиостанции команда связывалась с различными частями вермахта, действовавшими в Кличевском районе, но помощь так и не пришла. Вебер выставил у подорвавшегося грузовика охранение и убыл в Могилев. Из города прибыл трофейно-эвакуационный взвод, сумевший забрать автомобиль. К полуночи взвод и подразделение, охранявшее машину, возвратились в пункт постоянной дислокации[341].

Привлечение коллаборационистов в состав зондеркоманды было вынужденной мерой, пока в часть не прибудут новые браконьеры, подготовленные в Заксенхаузене. Бергер не прекращал поиск «черных охотников» для Дирлевангера. 22 июня 1942 г. он сообщал в письме Гиммлеру: «Ввиду ослабления численности команды, я еще раз прошу о разрешении осмотреть места заключения, провести проверку и отбор из предварительно осужденных за вооруженное браконьерство людей, годных для обучения, с дальнейшим их направлением в команду для ее усиления, а также для нового комплектования второй особой команды»[342].

Фактически речь шла не просто о пополнении, а о развертывании на базе команды новой части, в которую предполагалось включить остатки первых подразделений. Этот процесс затянулся на три месяца. 20 сентября 1942 г. — после того, как вновь отобранные браконьеры прошли ускоренный курс подготовки в Ораниенбурге, — в батальон прибыло 115 человек. 100 осужденных было передано Имперским министерством юстиции, а 16 человек набрали в концентрационных лагерях. Во время транспортировки кандидатов на Восток один из них повесился в вагоне при невыясненных обстоятельствах[343].

Следует сказать, что не все из прибывших были браконьерами. Так, троих осужденных, по указанию рейхсфюрера СС, забрали с «Экспериментальной станции люфтваффе» (Versuchsstation Luftwaffe) в концлагере Дахау. Этим заключенным повезло: они входили в группу (изначально 160 человек, к маю 1942 г. их осталось 40), откуда брали людей для проведения опытов в камерах с низким давлением, где моделировались ситуации прыжков с парашютом с большой высоты. Двое узников, Вилли Мюрдтер и Бруно Ф., являлись политзаключенными, тогда как третий, Вильгельм С., был уголовным преступником. Всех троих лично помиловал Гиммлер во время инспекционной поездки в Дахау 1 мая 1942 г.[344].

В течение 1942 г. в зондеркоманду СС несколько раз привозили людей с условно-досрочным освобождением. В основном это были проштрафившиеся ветераны нацистской партии, отправленные к Дирлевангеру для «исправления». В большинстве случаев они занимали штабные должности и редко принимали участие в боевых действиях. Когда же такое случалось, Дирлевангер готовил хвалебные донесения «наверх», отмечая «смелое поведение товарищей по партии в тяжелой борьбе с партизанами», и «старых борцов» возвращали на прежнее место службы[345].

В 1942 г. в команду также переводили военнослужащих вермахта, но сколько их направили к Дирлевангеру, неясно. 11 июля 1942 г. командир браконьеров отправил в военный суд 137-й пехотной дивизии телеграмму: «Фельдфебель Вальтер Пфайффер в течение короткого срока пребывания в особой команде СС зарекомендовал себя положительно. С ним произошло простое недоразумение. Его командование взводом и поведение были безупречными. Было бы досадно, если бы у этого старого национал-социалиста и бойца добровольческого корпуса возникнут трудности из-за его проступка»[346].

20 сентября 1942 г., когда в команду прибыло пополнение, среди осужденных находилась и группа немецких цыган. Как и браконьеры, они проходили подготовку в Ораниенбурге. От личного состава команды они отличались тем, что у них были гладко выбритые головы. Как и другие члены команды, они носили эсэсовскую униформу без знаков различия[347].

К слову, до 26 января 1943 г., когда в особом формировании были введены петлицы с двумя перекрещенными карабинами и ручной гранатой, ни у кого из подчиненных Дирлевангера не было на форменной одежде знаков, указывающих на их звание и какую-либо принадлежность к СС. Поскольку осужденным было запрещено носить погоны и петлицы, то в команде — чтобы отличать младших командиров и офицеров от рядовых — была установлена своя система знаков различия. Браконьеры, выдвинутые на должности унтер-офицеров или офицеров, носили на левом предплечье матерчатые полосы: одной полосой обозначался командир отделения (Gruppenführer), двумя — командир взвода (Zugführer), тремя — командир роты (Kompanieführer).

Когда партизаны убивали командира взвода, следующий кандидат нашивал его полосы себе. Браконьеры, носившие полосы на предплечье, именовались не только офицерами и унтер-офицерами, но также «уполномоченными Дирлевангера» (Dirlewanger-Chargen). Если командир взвода воевал плохо, то командир роты имел полномочия расстрелять его, и тогда полосы переходили к другому кандидату[349].

Когда партизаны обратили внимание на эти странные знаки различия, Дирлевангер приказал использовать только очень грязную материю, прикреплявшуюся на клапан или рукав кителя. С целью маскировки полосу предусмотрительно смачивали в грязной луже. Не исключено, что использование матерчатых полос в особой команде СС впоследствии привело к тому, что участники крупных антипартизанских операций в качестве опознавательных знаков прикрепляли к левому погону широкую белую полосу материи[350].

Собственно присвоение званий происходило в соответствии с установленным в СС порядком. Известен приказ Дирлевангера от 13 августа 1942 г., в котором он присвоил трем штрафникам звания штурманнов СС (Гезенеру, Ловитцу и Шойнграбену), пятерым — роттенфюреров СС (Иллингу, Гелькампфу, Краусу, Вайнерту, Винкельбауэру), четырем — унтершарфюреров СС (Мамичу, Зельцеру, Фриге и Зальски), одному — шарфюрера СС (Щвиппе) и еще одному — обершарфюрера СС (Шнайдту). Разумеется, в 1942 г. на полевой форме одежды это никак не отражалось, но в личном деле браконьера делалась соответствующая пометка. Ситуация изменилась в 1943 г., когда в части Дирлевангера разрешили носить знаки различия. Ветеран команды, получивший в мае 1943 г. отпуск, вспоминал: «Я стоял в форме СС с лентой к Железному кресту и Штурмовым пехотным знаком, а еще у меня с левой стороны был уголок, обозначавший, что я штурманн»[351].

Дирлевангер был в целом удовлетворен качеством нового пополнения. Однако он обращал внимание на отбор кандидатов. В донесении в Имперское управление криминальной полиции 9 октября 1942 г. командир штрафников докладывал: «115 новых браконьеров прибыли в особую команду СС. Все они уже использовались в боевых действиях, некоторые по одному разу, некоторые дважды, в бою вели себя смело, и накопили определенный опыт. Командование части запрашивает, когда можно будет забрать следующую группу браконьеров. Одновременно с этим предлагаю, чтобы люди, ответственные за вопросы по отбору браконьеров, на короткий срок приезжали бы в часть, и могли убедиться сами, как они здесь живут, что от них требуется. Поэтому считаю целесообразной подобную инициативу, которая поможет тщательнее подходить к отбору будущих кандидатов»[352].

В письме от 9 октября 1942 г. Дирлевангер вкратце изложил критерии отбора:

«…Не следует учитывать…

a) тех браконьеров, которые были предварительно осуждены из-за других преступлений, кроме браконьерства, часто по более существенным причинам, связанным с их заключением в тюрьму,

b) иностранцев, лиц без гражданства и ненемецкой крови,

c) лиц старше 55 лет и

d) лиц с физическими и психическими заболеваниями или не полностью работоспособных из-за физической неполноценности людей»[353].

По оценкам немецкого специалиста Б. Боля, в октябре 1942 г. в команде служило 480 человек[354]. В части было три подразделения — одна немецкая и две русские роты. Р. Михаэлис полагает, что к этому времени батальон состоял из трех подразделений, где проходило службу от 350 до 400 штрафников. По словам исследователя, с июля 1942 г. по июнь 1943 г. браконьеры составляли 60 % личного состава команды, иностранные добровольцы и осужденные немецкие военнослужащие — по 20 % соответственно[355].