Московский процесс (Часть 1) - Владимир Буковский

И так мечтали еще не самые худшие — худшие предлагали «задушить добротой» советского удава, отдавшись ему и душой, и телом. Помню, как окрысилась на меня английская интеллигенция в 1978 году, после выхода моей книги «И возвращается ветер», именно за то, что я был недостаточно почтителен к Хрущеву и его «оттепели». Да как я смел замахнуться на самое святое! Возмущению не было предела, особенно в газете «Гардиан», которая всегда и все знала лучше нас о нашей жизни. В действительности же если Хрущев чем и отличался ото всех остальных вождей после Ленина, так только несколько наивной верой в скорое торжество коммунизма. К чему и готовился весьма энергично, как раз в то время, как Запад плел ему венок либерала.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

Об организации 12 (специального) отдела при Втором Главном (разведывательном) управлении МВД СССР 9 сентября 1953 года гор. Москва

1. Поручить МВД СССР (тов. Круглову) организовать при 2-м Главном (разведывательном) управлении МВД СССР 12-й (специальный) отдел для проведения диверсии на важных военно-стратегических объектах и коммуникациях на территории главных агрессивных государств — США и Англии, а также на территории других капиталистических стран, используемых главными агрессорами против СССР.

Признать целесообразным осуществление актов террора (зачеркнуто и сверху, от руки, написано «активных действий») в отношении наиболее активных и злобных врагов Советского Союза из числа деятелей капиталистических стран, особо опасных иностранных разведчиков, главарей антисоветских эмигрантских организаций и изменников Родине.

2. Установить, что все мероприятия МВД СССР по линии 12 (специального) отдела предварительно рассматриваются и санкционируются Президиумом ЦК КПСС.

3. Утвердить положение, структуру и штаты 12 (специального) отдела при 2-м Главном (разведывательном) управлении МВД СССР.

Секретарь ЦК КПСС Н. С. ХРУЩЕВ

Хорош был либерал, не правда ли? Для нас же, тех, кто успел посидеть в его «оттепель», эта бумага — не открытие. И убийства, и похищения лидеров эмигрантских организаций были хорошо известны в то время, как и хрущевское изобретение — психиатрические репрессии.

Более того, как видно теперь из документов, курс на частичную десталинизацию после смерти вождя был неизбежен, и первым предложил его не Хрущев, а… Берия. Разумеется, не доброта душевная и не стремление к чистоте ленинских идей подвигли его на это, а жестокая борьба за власть. Будучи на момент смерти Сталина главой МВД и госбезопасности, он располагал и архивами этих организаций, которые, естественно, использовал против своих противников. Начав реабилитацию по тем делам, в которых, в силу обстоятельств, замешаны были они, а не он, Берия как бы задал этим и условия всей послесталинской борьбы за власть. Хрущеву и компании ничего не оставалось, как устранить его чисто физически, а устранив, воспользоваться его же методом. Все равно джин был уже выпущен из бутылки, и загнать его назад стало невозможно.

Любопытно, что Берия, вошедший в историю лишь как сталинский палач и патологический убийца, был, оказывается, политиком с воображением. Начатую им кампанию селективных реабилитаций он не ограничивал борьбой за власть, но видел именно как новый курс партии на десталинизацию. В частности, во внешней политике он предлагал договориться с Западом об объединении двух Германий в нейтральное государство за десять миллиардов долларов, т. е. ровно то, что 35 лет спустя куда менее успешно осуществил лауреат Нобелевской премии мира Горбачев. Легко себе представить, как боготворил бы Запад Берию, победи он в борьбе за власть. Весь послесталинский период назывался бы не иначе как «бериевской оттепелью», а Хрущева никто бы и не вспомнил.

Да, наконец, и сама хрущевская реабилитация была гораздо менее честной, чем большинство тогда думало. Например, как выясняется из записки в ЦК тогдашнего главы КГБ Семичастного, практически до конца правления Хрущева семьям тех, кто был расстрелян по приговорам троек, просто лгали о судьбе их пропавших без вести родных:

В 1955 году с ведома инстанций и по согласованию с Прокуратурой СССР Комитетом госбезопасности было издано указание N108сс органам КГБ, определяющее порядок рассмотрения заявлений граждан, интересующихся судьбой лиц, расстрелянных по решениям несудебных органов (б. Коллегией ОГПУ, тройками ДП ОГПУ-НКВД-УНКВД и Комиссией НКВД СССР и Прокурора СССР). В соответствии с этим указанием органы госбезопасности сообщают членам семей осужденных, что их родственники были приговорены к 10 годам ИТЛ и умерли в местах лишения свободы, а в необходимых случаях при разрешении имущественных или иных правовых вопросов регистрируют в загсах смерть расстрелянных с выдачей заявителям свидетельств, в которых даты смерти указываются в пределах 10 лет со дня ареста, а причины смерти вымышленные.

Установление в 1955 году указанного порядка мотивировалось тем, что в период массовых репрессий было необоснованно осуждено большое количество лиц, поэтому сообщение о действительной судьбе репрессированных могло отрицательно повлиять на положение их семей. Кроме того, предполагалось, что сообщение членам семей расстрелянных действительной судьбы их родственников могло быть использовано в то время отдельными враждебными элементами в ущерб интересам советского государства.

Существующий порядок сообщения вымышленных данных касается в основном невинно пострадавших советских граждан, которые были расстреляны по решениям несудебных органов в период массовых репрессий.

В результате пересмотра уголовных дел с 1954 по 1961 годы из общего числа расстрелянных в несудебном порядке около половины реабилитированы. В отношении большинства из них родственникам объявлены не соответствующие действительности сведения о смерти, якобы наступившей в местах лишения свободы.

Разумеется, Семичастный не предлагает ЦК признаться во лжи и сказать всю правду людям, он только рекомендует «устно сообщать действительные обстоятельства смерти» вновь обращающимся заявителям, тем более что их число, как он пишет, с каждым годом сокращается, «а регистрацию в загсах их смерти производить датой расстрела, без указания причин смерти, как это делают Военная Коллегия Верховного Суда СССР и военные трибуналы в отношении лиц, расстрелянных по приговорам судов».

Словом, и по сей день мы не знаем всей правды о том страшном периоде. Так, обрывки, фрагменты, случаи, истории, которые зачастую и не отличишь от легенд, столь распространенных «в те времена укромные, теперь почти былинные» (как их метко обозначил Высоцкий). Сравнительно недавно стали раскапывать когда-то секретные массовые захоронения, но и по этим рассеянным костям правды уже не восстановишь.

Да и хотим ли мы знать ее, эту правду? Боюсь, то безумное время навсегда останется в народном сознании черным, пугающим провалом, сколько бы новых документов мы теперь ни находили.

3. Наша «оттепель»

Оттого, наверное, я больше верю именно легендам, песням, картинкам и звукам своего детства: они, по-моему, гораздо точнее отражают то время. И если картинки эти в моей памяти неизменно грязно-серые, с крупнозернистым изображением, как на старых фотографиях или в кинохронике тех лет, то звук моего детства — это ровный, напряженный гул моторов где-то за горизонтом, тревожный и возбуждающий. Как будто детское ухо могло слышать то, чего не слышали взрослые, вечно поглощенные своими заботами, — беспрерывную работу адской машины власти.

Это было время какого-то надрыва, почти истерики. С одной стороны помпезные сталинские парады, салюты и первомайские демонстрации, в которых участвовало почти полгорода; с другой — убогая, нищая жизнь в бараках и коммуналках, с вечными драками и пьяной бранью, с неизменными калеками у пивнушек и кучками шпаны в подворотнях. И чем неприглядней была жизнь, тем больше официальной героики неслось из репродукторов. Героями полагалось быть всем, да так и пелось в известной песне:

Когда страна быть прикажет героем,У нас героем становится любой.

Раскрепощенный человек социалистического общества должен был стать сверхчеловеком, покорять природу, поворачивать вспять реки и превращать пустыни в цветущие сады. В этом была своя неумолимая логика: ведь для того, чтобы создать земной рай, надо творить чудеса каждый день.

Вот такими «героями по приказу» они и были. Вечно впроголодь, вечно в телогрейках или военной униформе (другой одежды я в своем детстве и не помню), но зато пилоты штурмовали небо, а полярники покоряли Северный полюс. Практически голыми руками «герои» рыли каналы, возводили плотины, строили крупнейшие в мире промышленные комплексы. Торжествующий пролетариат шагал от победы к победе, демонстрируя непоколебимую силу коллективного труда.