Любить птичку-ткачика: - Светлана Демидова

Миле сначала было лень двигаться, и она всего лишь позволяла ему наслаждаться собственным телом, но потом, как уже не раз бывало, в ней опять развернулась туго скрученная пружина, и она в ипостаси той самой неистовой валькирии уже сама творила любовь.

Неужели все-таки любовь? Отдыхая рядом с Владимиром на песчаном пляже Финского залива и глядя в бездонное голубое небо, Мила не могла ответить себе на роившиеся в голове вопросы. Что чувствует она к главе агентства частного сыска «Шерлок Холмс»? Занимается ли она с ним банальным сексом, с горя и назло, или… А что может быть еще? Или, может быть, только любовь… Любовь к Цебоеву, который поначалу действительно показался ей похожим на большого лоснящегося поросенка?

Мила повернула голову. Владимир дремал рядом. Его лицо было по-детски беспомощным. Она улыбнулась и почти воздушно поцеловала его в щеку, которая уже тоже излишне покраснела на солнце. Он, не открывая глаз, попросил:

– Пожалуйста, еще…

– Да сколько хотите, – рассмеялась Мила, еще раз поцеловала в щеку, потом в другую, а потом в губы. И этот поцелуй опять заставил ее содрогнуться, опять прижаться к нему всем телом, снова требуя ласки, от которой горячим ключом бурлит кровь.

* * *

Потом они ели окрошку, одуряюще пахнущую свежими огурцами и укропом.

– Выходи за меня замуж, Людочка, – неожиданно сказал Цебоев.

Мила замерла, не донеся до рта ложку, потом, плюхнув ее обратно в нежно-голубую пластиковую миску, заставила себя улыбнуться и сказала:

– Но ведь ты еще не выполнил всех своих обязательств.

– Хочешь сказать: условий сделки?

– Да. Я, как и обещала, ем с тобой из одной тарелки, сплю… в общем, сам знаешь, с кем и где… А ты? Ты так ничего и нарыл для меня?

Цебоев тоже отложил ложку, шумно выдохнул и сказал:

– Вообще-то я все знаю… – Резким запрещающим жестом он не дал вырваться ее возмущению. – Ну-у-у… то есть почти все… Давно хотел рассказать, но…

– И что за «но» тебе мешает?

– Дай мне возможность… узнать все до самого конца, чтобы уж не ошибиться… И тогда…

– И когда же это «тогда» случится?

– Не торопи меня, Людочка, – взмолился Владимир. – Я слишком люблю тебя, чтобы…

– Чтобы что? – продолжала настаивать Мила.

Цебоев вышел из-за стола, обошел его кругом и, обняв ее за плечи, шепнул в ухо:

– Может быть, за то время, что я… выясняю последние детали… ты сможешь… полюбить меня… хоть немного… Может быть, тогда сделка наконец перестанет быть сделкой…

– Разве ты не чувствуешь, Володя, что сделка и так… вовсе не такая уж и сделка? Меня только от одного твоего прикосновения бросает в дрожь… не говоря уже о…

Он, не дав Миле договорить, вытащил ее из-за стола, развернул лицом к себе и спросил прерывающимся голосом:

– Но… ты ведь не можешь мне сказать, что любишь…

– Я… я не знаю… Володя… Я ничего не знаю… Мне с тобой хорошо и спокойно, как никогда еще не было. Но любовь ли это… Я не знаю. У меня не слишком много опыта в таких делах. Я, собственно, влюблена-то была всего один раз – в известного тебе Романца. Там все было по-другому… Вы такие разные… И я… я теперь вообще не знаю, что есть любовь… Она у меня была там, с ним… или здесь, с тобой… И я не знаю, как это выяснить…

Он прижал ее к себе и зашептал, уткнувшись носом почти в самый лабиринт ее ушной раковины:

– А может быть, тебе бросить всю эту гламурную суету… Ты же еще вполне можешь родить ребенка…

– Да что ты! Я уже старушка для такого серьезного дела…

– Ерунда… Я найду лучших врачей! Лучшую клинику! Мы же можем быть счастливы по-простому, по-человечески, Людочка, если ты… Все зависит только от тебя одной…

– Я… я художница, Володечка… текстильная… но художница… Я не могу без этого… Не могу все вдруг взять и бросить!

– Ты… ты и дома можешь творить… Я не помешаю… я, наоборот, – создам все условия! А потом ты сможешь передать свое мастерство ребенку… нашему ребенку… Зачем тебе этот грязный бомонд… эти бесконечные интриги… Людочка… я так люблю тебя… Да я же все для тебя…

Его руки уже опять пытались забраться под халатик, надетый на голое тело. И Мила чувствовала, что сейчас, именно в эту минуту, действительно могла бы бросить все, лишь бы этот слегка неуклюжий человек продолжал свои ласки. И она сама сдернула с себя халатик через голову и еще сильней прижалась к нему. Да, да… Она хочет быть с ним… Надо продать салон и зажить обыкновенной человеческой жизнью, собственной семьей, которой у нее никогда не было. Что такое «Ива» или «Фрезия» по сравнению с семьей? Ребенком? А что?! Она не так еще стара… И Володя… Олег никогда не был так трогателен и предупредителен с ней. Он, конечно, тоже умел возносить ее на пики блаженства, но все, что он делал, было и для него тоже. Для Володи она была главней… Ей действительно никогда в жизни не придет в голову подозревать его в связях с другими женщинами. У него может быть только она одна, Мила, которую он так странно называет Людочкой… Да и он у нее может быть только один… Только он… Володя… Володечка…

Мила издала протяжный стон от переполнявших ее чувств и ощущений, страшно напряглась и хрипло выкрикнула на самом излете:

– Я люблю тебя, Володя… Я это теперь точно знаю…

* * *

– Эта дрянь Параскевич устраивает дефиле вечерних туалетов из «Фрезии» аж в Петродворце, представляешь?! – сразу сообщила Геля, как только владелица салона «Ива» переступила порог своего заведения.

– Уже до Питера докатилась… – равнодушно отозвалась Мила и принялась с удовольствием рассматривать свое загоревшее лицо в зеркало. Пожалуй, она себе нравится. Так нравится, как никогда.

Геля подошла к ней почти вплотную, заглянула через плечо в зеркало и спросила Милино отражение:

– Ты, Милка, вообще-то поняла, что я тебе сказала? До тебя дошло?

– Дошло, Геля, дошло, – улыбнулась Мила и, отойдя от зеркала, включила компьютер на своем столе.

– Почему тогда не впадаешь в бешенство? – Геля шла за ней по пятам, след в след. – Не понимаю…

Мила с отрешенным видом ждала, когда загрузится Windows.

– Э-э-э! Милка! Ку-ку! – Геля пощелкала перед лицом подруги пальцами. – Ты меня видишь? Слышишь?

– Конечно.

– Отчего тогда такая странная? Что-то случилось?

– Случилось? Да… Скорее всего, я скоро выйду замуж…

– Да ну?! – Геля в удивлении всплеснула руками. – За Романца? Вы помирились?!

– Нет, не за него.

– А за кого? – совершенно растерявшаяся Гелена подсела за компьютерный стол поближе к подруге. На экран были выведены адреса ювелирных салонов. – Никак уже собираетесь кольца покупать?

– Нет, я хочу сделать ему подарок…

– Какой? Перстень, что ли?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});