Убийца с маникюром - Владимир Колычев

– Да, я мог из-за тебя погибнуть, – Глеб все-таки набрался смелости посмотреть ей в глаза. – Я не говорю, что ты в меня стреляла, но твои сообщники хотели меня убить…

– Не было у меня никаких сообщников! И Агния меня не вербовала! И не убивала я никого!

– Но ведь тебя подозревали в убийстве Марго! Ты даже под следствием находилась…

– А улики были? Одни только догадки! Ну, не было у меня алиби. Ну, тридцать шестой размер обуви. И что?

– Тебя видели на месте преступления…

– За месяц до преступления?..

– Ты права, я не следователь, – вздохнул Глеб, – и я не должен тебя допрашивать. Я хочу всего лишь, чтобы ты сама во всем созналась. Хочу, чтобы тебе дали всего десять лет…

– И ты собираешься ждать меня десять лет?

– Да, собираюсь.

Какое-то время он уверенно держал взгляд, но в конце концов отвел его. Ну да, он молодой миллионер, у него еще вся жизнь впереди, а в этой жизни столько красивых девушек, и какого черта зацикливаться на какой-то неудачнице, от которой одни только неприятности?

– Ты спасла мне жизнь, ты закрыла меня собой…

Да, это действительно так. Кира не растерялась, не струсила, она сделала все, чтобы вывести мужа из-под огня, и Глеб не хочет забывать этого. Но рано или поздно все забудется. И, скорее всего, это случится рано. Тем более что у него есть прекрасный предлог, чтобы отозвать свою благодарность. Да, Кира спасла его, но сначала она подставила его под удар. Ведь это на нее охотились, а не на него. Она кашу заварила, которой он чуть не захлебнулся.

– Знаешь, почему я это сделала?

– Почему?

– Все очень просто. Я люблю тебя.

И это правда. Любила она Глеба. Презирала за сговор с Марго, но все-таки любила. И не желала ему зла. Но признание в любви прозвучало сухо, а потому не очень убедительно. Именно к этому она и стремилась. Не тот сейчас случай, чтобы нагонять пафос и сентиментальность.

– И я тебя люблю! – Зато его слова прозвучали громко.

Только почему он снова прячет взгляд?..

Глава 17

Дверь тихонько открылась, выплеснув из коридора в палату скромную порцию голубоватого света. Кира с ужасом смотрела на Агнию, но ничего не могла поделать. Нет языка, нечем шевелить во рту, и горло как будто стекловатой заложено. Руки не слушаются, нижняя половина тела вообще как будто отсутствует. Агния улыбается: она понимает, что Кира от нее никуда не денется. Белый халат на ней, шапочка с красным крестом, шприц в руке одноразовый. Вот она снимает колпачок, поднимает руку, чтобы сделать укол…

Иголка кольнула в ногу, и Кира… проснулась. Не было никакой Агнии. Но возле нее стоял мужчина, лицо которого ей показалось знакомым.

Дверь закрыта, но в палате едва-едва светится ночник. В этом тусклом свете она узнала в мужчине майора Козырева. Не могла не узнать. Уж очень крепкого посола этот мужик, ядреный дух в его теле. И энергетика у него такая разъедающая, что глаза могут заслезиться. Вроде бы неухоженный он, но неряшливым его не назовешь. Когда Кира увидела его в первый раз, она вдруг поняла, что именно так и должен выглядеть настоящий мужчина. И сейчас она так подумала. Где-то в подкорке такая мысль проскочила…

Он понимал, что Кира могла вскрикнуть от испуга, поэтому приложил палец к губам. Свой палец к ее губам.

– Тихо, девочка!.. Давай, собирайся!

Он достал из пакета одежду – джинсы, футболку, ветровку.

– Куда собирайся? – возмутилась она.

– Тише! – Движением головы он показал на дверь, за которой находилась охрана.

В тюремную больницу Киру еще не перевели, но под арест уже взяли. Увы, поправляется она чересчур быстро, даже ходить на днях начала. Скоро выпишут ее отсюда и без всяких пересадок отправят на этап.

– Может, скажешь, что происходит? – громким шепотом спросила она.

– Уходить нам отсюда надо.

– Куда?

– На свободу! Ну, давай, быстрей!

Кира непонимающе смотрела на Козырева. Он же мент, какая может быть свобода? Может, это провокация какая-то? Сейчас она уйдет с ним, а ее поймают и предъявят попытку к бегству. Если бежать пыталась, значит, виновата. У ментов своя, ментовская логика, и спорить с ней бесполезно…

– Никуда я не пойду!

– Мне Глеб заплатил, чтобы я тебя отсюда вытащил! Быстрей, давай!..

Глеб уже выписался, но навещал ее каждый день. И в любви ей клялся. Но все-таки сомнительно, что он мог подговорить Козырева.

– Но я под арестом!

– На меня все свалишь, если что! Я тебя похитил, скажешь… Ну, чего ты телишься? Давай быстрей! Времени в обрез!

– Отвернись!

Голова временами кружилась, координация движений не совсем четкая, слабость в теле, но все-таки Кира переоделась довольно быстро.

– Давай, давай! – поторапливал ее Козырев, увлекая за собой к выходу.

Тихо в коридоре. Охранник возле палаты только один, и тот спит, растянувшись на кушетке. И сон его, похоже, искусственный. Видимо, Козырев его усыпил. Может, в кармане у него тряпочка с хлороформом. Как бы он ей наркоз не устроил.

Должен был быть второй надзиратель, но не было никого. И сестры на выходе из отделения не наблюдается. Но ведь она могла появиться. И второй охранник мог нагрянуть. Может, потому Козырев так торопился.

Они без шума выбрались из отделения, по лестнице спустились вниз, через подвал вышли к какому-то запасному выходу. Дверь открыта, путь свободен. Ночь теплая, благоухающая, вокруг свобода. Может, потому и закружилась голова у Киры. Так закружилась, что она не смогла устоять на ногах. Но майор не позволил ей упасть. Он подхватил ее на руки, забросил к себе на плечо и потащил к своей машине с такой легкостью, будто она была пушинкой. Мощный он мужик, приятно иметь с таким дело.

Козырев посадил ее в свою машину, незаметно снял с пояса наручники. Агния и опомниться не успела, как оказалась прикованной к ручке над дверцей.

– Зачем?

– На всякий случай…

Сторож на контрольно-пропускном пункте поднял шлагбаум, но только машина выехала за ворота, как он бросился за ней, размахивая руками. Видимо, кто-то позвонил ему, сообщил о побеге. Козырев стремительно набрал скорость, даже на красный свет проскочил. Хорошо, по пересекающейся дороге никто в это время не ехал.

– Слушай, а почему на мне чужая одежда? – спросила Кира.

– Извини, другой не было…

– Глеб не мог дать тебе мою одежду?

Козырев промолчал, усиливая тем самым ее догадку.

– Ты что, обманул меня?

– Ну, ты же не хотела со мной ехать…

– Куда ехать?

– Проблемы у меня. И ты должна помочь мне их решить.

– Я ничего тебе не должна!

– Мне нужна Агния.

– Агния?! А разве она не арестована?

– Ну, я пытался ее арестовать, но она сбежала. Ударила меня по глазам и сбежала. Еще и ствол мой прихватила… Если бы только это…

– А что еще?

– Теперь мое начальство думает, что Агния моя сообщница. Или я ее сообщник. Меня обвинили в том, что я помогал ей убивать людей. Меня обвиняют в том, что я помог ей сбежать. Меня обвинили в том, что я отдал ей свое оружие…

– И что теперь?

– А то, что я теперь такой же беглец, как и ты. Меня преследуют свои же, я вне закона…

– А зачем ты меня похитил?

– Я тебя не похитил. Я тебя освободил.

– Ничего себе освободил! – возмущенно тряхнула прикованной рукой Кира.

– Это временно.

– Временно, когда беременна.

– Ничего, родишь когда-нибудь.

– А повежливей нельзя?

– Извини.

– Может, и за арест мой извинишься?

– За какой арест?

– А кто меня за убийство Никольской закрыл?

– Так ты ее и убила, почему я должен извиняться?

– Не убивала я ее.

– Убивала…

– И Агния может это подтвердить?

Кира вдруг все поняла. Менты нарочно разыграли этот спектакль, чтобы спровоцировать ее на признание. Не мытьем хотят взять, так катаньем. Вернее, катанием. По ночной Москве.

– При чем здесь Агния? Ты сама во всем призналась.

– В чем призналась?

– В убийстве Никольской и Караваева.

– Ни в чем я не признавалась! – выпалила Кира.

– Как не признавалась? – удивился Козырев.

Не смогли менты расколоть ее через Глеба, тогда в ход пошла более тяжелая артиллерия. И подполковник Штохин атаковал ее по всем фронтам, затем следователь насел, и так ловко они вили кольца вокруг нее, что чуть не задушили. Был момент, когда Кира уже готова была во всем признаться, и все-таки до этого дело не дошло. Устояла она перед искушением. И, как оказалось, не зря. Не смогли менты арестовать Агнию, значит, не могло у них быть ее показаний. Значит, блефовали менты…

– А так и не признавалась. Признавать было нечего. Ни в чем я не виновата! Сколько раз говорить можно!

– А мне сказали, что ты раскололась… – озадаченно поскреб затылок Козырев.

– А мне сказали, что Агния арестована. Только мне что до этого? Я с ней никаких дел не имела…

– Ну да, не имела…

– Мне даже протоколы ее допросов показывали, – усмехнулась Кира, удивляясь изощренности ментов. – Как будто я ее почерк знаю…