Рука Оберона - Роджер Желязны

— И тебе тоже, — он снова улыбнулся и заметил: — Обстановка становится лучше.

Он сжал мне плечо, когда проходил к выходу.

Мы последовали за ним.

— Приведи коня Бенедикта, — приказал Ганелон стоявшему под ближайшим деревом ординарцу, как только вышел из шатра.

Повернувшись, он подал руку Бенедикту, сказав:

— Я тоже хочу пожелать вам удачи.

Бенедикт кивнул и пожал ему руку.

— Спасибо тебе, Ганелон, за многое, — Бенедикт вынул свои Карты. — Я могу ввести Жерара в курс дела, прежде чем прибудет мой конь.

Он стасовал Карты, вытащил одну из них и изучил ее.

— Как ты приступишь к ремонту Лабиринта? — поинтересовался Ганелон.

— Я должен снова заполучить Камень Правосудия. С ним я смогу вновь начертить поврежденный участок.

— Это опасно?

— Да.

— А где Камень?

— Там, на Отражении Земля, где я его оставил.

— Зачем же ты его бросил?

— Я опасался, что он убьет меня.

Черты его лица исказились в почти невозможной гримасе:

— Не нравится мне, как это звучит, Корвин. Должен быть другой способ.

— Если бы я знал лучший способ, я бы им воспользовался.

— А что, если ты просто последуешь плану Бенедикта и возьмешь с собой всех? Ты сам сказал, что он может поднять в Отражениях бесчисленные легионы. Ты также утверждал, что он самый лучший воин из всех вас.

— И все же повреждение Лабиринта останется, и заполнить его явится что-нибудь другое. Всегда. Видимый враг не так страшен, как наша собственная внутренняя слабость. Если это не исправить, мы потерпим поражение, хотя никакой иноземный завоеватель и не расположится в наших стенах.

Ганелон отвернулся:

— Я не могу с тобой спорить. Ты знаешь свое королевство.

Он сдался:

— Но я все же чувствую, что ты, может быть, совершаешь тяжкую ошибку, рискуя собой там, где может нет необходимости, когда ты очень сильно нужен.

Я рассмеялся, потому что это были слова Виалы, и я не захотел признать их верными, когда она их произнесла.

— Это мой долг, — твердо произнес я.

Ганелон не ответил.

Бенедикт в дюжине шагов от меня связался с Жераром, потому что он сказал что-то, затем замолк и слушал. Мы стояли, ожидая, когда он закончит свой разговор, для того, чтобы мы могли проводить его.

— Да, он сейчас здесь, — услышал я. — Нет, я в этом сильно сомневаюсь, но…

Бенедикт несколько раз взглянул на меня и покачал головой:

— Нет, я этого не думаю, — затем он добавил: — Ладно, проходи.

Он протянул свою новую руку, и появился схватившийся за нее Жерар. Он повернул голову, увидел меня и немедленно двинулся в моем направлении. Жерар пробежал глазами по моей персоне, словно что-то ища.

— Что случилось? — осведомился я.

— Бранд, — ответил он, — его больше нет в покоях. По крайней мере, большей части его нет. Он оставил после себя много крови. Помещение достаточно разгромлено, чтобы видеть, что там произошла схватка.

Я взглянул на свои рубашку и брюки.

— Ты высматриваешь пятна крови? Как видишь, на мне надето то же, что и раньше. Оно, может быть, грязное и мятое, но это и все, как видишь.

— Это по-настоящему ничего не доказывает, — заявил Жерар.

— Высматривать было твоей идеей, а не моей. Что заставляет тебя думать, будто я…

— Ты был последним, кто его видел.

— За исключением лица, с которым он сражался, если он действительно это делал.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты же знаешь его характер, его настроения. У нас возник небольшой спор. Он мог начать все крушить после того, как я вышел и, возможно, порезался. Ему стало все отвратительно, и он ушел Картой, чтобы сменить обстановку. Погоди-ка! Его коврик! Была ли кровь на маленьком расшитом коврике перед его дверью?

— Я не уверен, но, по-моему, не было. А что?

— Косвенная улика, что он сделал это сам. Он очень привязан к этому коврику. Он избегает его пачкать.

— Я этому не верю! — воскликнул Жерар. — И смерть Каина все еще выглядит странной, и слуг Бенедикта, которые могли узнать, что тебе понадобился порох, а теперь Бранд…

— Это может быть еще одной попыткой очернить меня, — предположил я. И мы с Бенедиктом улучшили свои отношения.

Жерар повернулся к Бенедикту, который не сдвинулся со своего места в дюжине шагов от нас и глядел на нашу группу, слушая безо всякого выражения на лице.

— Он объяснил эти смерти? — спросил его Жерар.

— Прямо — нет, — ответил Бенедикт, — но многое из остального рассказа выглядит теперь в лучшем свете, настолько лучшем, что я склонен верить всему рассказанному.

Жерар покачал головой и вновь пронзил меня взглядом.

— Еще ничего не улажено, — решил он. — О чем вы с Брандом спорили?

— Жерар, это наше дело, пока мы с Брандом не решили иначе.

— Я вернул его к жизни и наблюдал за ним, Корвин. Я сделал это не для того, чтобы увидеть его убитым из-за грызни.

— Пошевели мозгами, — посоветовал я ему. — Чья это была идея отыскать его тем способом, каким мы это проделали, чтобы вернуть его?

— Ты хотел что-то у него узнать, — не сдавался Жерар. — И ты добился этого. А потом он стал помехой.

— Нет, даже если это было бы и так, неужели ты думаешь, что я проделал бы это настолько явно? Если он был убит, то это явление того же порядка, что и смерть Каина — очернить меня.

— Ты использовал указание на ясность и с Каином тоже. Мне кажется, что это может быть своего рода хитростью, на которые ты мастак.

— Мы уже толковали обо всем этом прежде, Жерар.

— И ты знаешь, что я сказал тебе тогда.

— Забыть было бы трудно.

Жерар протянул руку и схватил меня за правое плечо. Я немедленно вогнал руку ему в живот и отпрянул. Тут мне пришло в голову, что, наверное, мне следовало бы рассказать ему, о чем мы с Брандом беседовали, но мне не понравилось, как он меня спрашивал. Он вновь двинулся на меня. Я шагнул в сторону и врезал ему легким ударом левой под правый глаз. После этого я продолжал делать выпады, главным образом, чтобы держать подальше его голову.

Я был никак не в форме, чтобы снова драться с ним, а Грейсвандир остался в шатре. Другого оружия при мне не было.

Я продолжал кружить рядом с ним, бок мой болел, если я бил левой ногой.

Один раз я попал ему по бедру правой, но был медлителен и потерял равновесие, из-за чего не смог развить успех, но продолжал делать выпады.

Наконец, он отпарировал мой удар левой и сумел схватиться рукой за мою грудь.

Тут мне следовало бы вырваться, но он же был открыт. Я шагнул вперед, нанеся тяжелый удар правой в живот, вложив в него всю свою силу. Это заставило его согнуться со вздохом, но он еще крепче сжал меня. Он отпарировал мою попытку апперкота левой, продолжая свое движение вперед, пока подушечка его ладони не двинула меня по груди, рванув в то же время мне левую руку назад и в сторону с такой силой, что меня швырнуло на землю.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});