«Викинги» Гитлера. Эсэсовский интернационал - Теодор Хоффман

На его место в «Германии» был назначен оберштурмбаннфюрер СС Фриц Эрат. 34-летний коренной житель Карлсруэ — новичок в дивизии «Викинг». Его военная карьера начиналась в полку «Германия» в дивизии «Дас Рейх». Германских добровольцев нужно было воспитывать по-новому. Со временем различия в национальностях стерлись в большинстве подразделений. При формировании полка «Норд» в последующие месяцы некоторые норвежцы и датчане не последовали за своими земляками, а остались в дивизии «Викинг», как и кое-кто из финнов. Из полка «Вестланд» не ушли преимущественно голландцы и фламандцы; они не хотели примыкать к земляческим бригадам, которые формировались преимущественно из рядов легиона. В то время как эстонцы оставались в батальоне «Нарва», все другие германские добровольцы были вне зависимости от национальности распределены по другим подразделениям.

Начиная с 19 октября 1943 года гренадеры СС «Викинг» были приданы танковому полку, который разбили на два подразделения. Второе из них было укомплектовано танками «пантера» и дислоцировалось в учебном лагере Майли-ле-Камп во Франции. Дальнейшие планы меняются. Сначала предполагалось перекинуть этот батальон не на Украину, а в Эстонию, где группенфюрер СС Феликс Штейнер формировал 3-й немецкий танковый корпус, в котором танки дивизии «Викинг» и полка «Норд» должны были образовать единое ядро. Но затем только «Норд» перебрасывается на Балтику, где скандинавы с голландской бригадой и бригадой эстонцев образуют корпус СС. Танковый полк дивизии «Викинг» получает контрприказ. Он остается в районе Черкасс. Когда это стало ясно, группенфюрер СС Отго Гилле получает сообщение, что его дивизия усиливается штурмовой бригадой «Валлония». В нее вошли бельгийцы — первые франкоязычные добровольцы в Германии. Это 2000 солдат, которые передавались с первого июня вермахтом в дивизию СС. Таким образом, дивизию решили пополнять новыми подразделениями.

VI

После короткой передышки фронт на Днепре в течение первых дней октября 1943 года снова пришел в движение. Советы обосновались на большом острове Днепра в устье реки Россава. На острове была широкая насыпь, которая, очевидно, должна была служить исходной позицией для атаки на дивизию «Викинг», позиции которой располагались напротив. Местность была полна партизанами и парашютистами. Для достижения какого-либо результата здесь возможна была только очень крупная операция. В первую очередь необходимо было овладеть этим островом, который немцы называли плацдармом «Лисий хвост».

Командование армейского корпуса решает начать атаку в ночь с 7 на 8 октября. Германские добровольцы должны атаковать совместно со стоящей слева от них пехотой вермахта.

Для этого трудного и опасного наступления группенфюрер СС Гилле постарался отобрать самого хорошего пехотного офицера, оберштурмбаннфюрера СС Августа Дикмана, которому поручил командование полком «Вестланд». Этот 31-летний прославившийся в боях с русскими командир общевойсковой части едва оправился от тяжелых ранений, которые он получил месяц назад, 2 сентября. Тогда его пехотинцы потерпели поражение. Между началом августа и началом октября, в течение восьми недель, они отразили более ста атак.

Немцы, голландцы, а также фламандцы рассчитывали, что теперь не скоро станут участвовать в сражениях. Но тем не менее они снова должны выступить, так как всегда следовали за своим командиром. Дикман появлялся всегда там, где становилось жарко. И при этом он так спокоен, как будто бы речь идет о маневрах. Для запланированного нападения Дикман выделяет два батальона (I и II батальоны полка «Запад)» под командованием Гюнтера Зитгера и Вальтера Шмидта. Эстонцы батальона «Нарва», которым особенно досталось от русских, остаются в резерве. У Дикмана никогда не было такого большого соединения.

— Нам предстоит трудный бой, — говорит он своему командиру дивизии. — У Советов было достаточно времени, чтобы укрепить «Лисий хвост». Не нужно считать, что мы можем их легко оттуда выкурить.

— Понимаю, Дикман. Но мы не можем подвергать себя дальше угрозам. В любом случае надо выполнять приказ армейского корпуса.

— Ясно. Какую поддержку вы мне обеспечиваете?

— Дадим один или два батальона и 1-й танковый полк. Кёллер сделает все возможное, чтобы поддержать вас.

Штурмбаннфюрер Кёллер старый друг Дикмана. Оба хорошо понимают друг друга и умеют сотрудничать. Они совместно разрабатывают план атаки.

— Мы должны ударить артиллерией по рукаву Днепра, прежде чем начать атаку, Ганс.

— Необязательно, Август. Твоя мотопехота будет поддерживать мои танки во время переправы через Днепр.

— Невозможно. Днепр слишком глубок в это время года.

— Я уже подумал об этом. Переправу мы организуем. Заготовим и расставим связанные между собой большие бочки на каждой стороне, чтобы сократить ширину реки там, где будет подготовлена переправа.

Танкисты 1-го танкового полка начали срочно модернизировать свои машины, превращая их в амфибии.

В Германском добровольческом танковом корпусе дивизии «Викинг» было два неразлучных друга «Пабло» и «Берри», эльзасцы, которые вступили в 1941 году в войска СС, задолго до того, как их стране была объявлена воинская повинность. Альберт — таково было настоящее имя «Берри», а Нил стал носить имя «Пабло». Оба родились в Кольмаре. Они были школьные приятели. Уже перед войной они, как отличные спортсмены, не пропустили ни одного чемпионата мира по лыжам зимой в Вогезах или летом по плаванию. «Берри» по профессии был зубным техником, а «Пабло» торговцем. После поражения французской армии в 1940 году им обоим было по 19 лет. Один из них рассказывал:

«Когда мы поняли, что всякая попытка отстоять Эльзас кончится неудачей, и туда вошли немецкие войска, многие из наших земляков убежали на велосипедах в Бельфорд и далее во Внутреннюю Францию. Мы, и многие наши знакомые, остались из уважения к немцам и их армии. А скорее всего, больше из любопытства».

В кругах эльзасского молодежного движения не было откровенных противников Германии, но и сторонников оказывалось немного. Желание принадлежать к германскому обществу не вызывало у многих ничего, кроме сомнения. Это было заложено в семейных традициях. Дома эльзасцы говорили только на диалекте. Хотя французский был официальным государственным языком с 1918 года, они воспринимали его как иностранный.

«17 июня все изменилось. Все мы сели на велосипеды и отправились в город из желания увидеть происходящее. Сначала появились полевые жандармы. Их было всего двое или трое, не больше. Затем въехало несколько автомобилей. С их появлением начала свою работу германская таможня. Все проходило нормально, после того, как война с Францией заканчивалась. Сначала все были шокированы, затем привыкли к этому. Оставшиеся в городе думали так же, как и мы»[7].

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});