Иллюзии свободы. Российские СМИ в эпоху перемен (1985-2009) - Михаил Ненашев

Чтобы опередить возможные читательские сомнения, признаюсь, что я выглядел бы слишком самонадеянным, если бы в начале, в своих первых шагах, уже во всей полноте представлял себе все варианты поведения председателя Гостелерадио СССР и их последствия. Эти размышления характеризуют позицию автора и являются обобщающим выводом, из прошедших событий, который я делаю, чтобы еще раз оценить свои шаги.

Как человек со стороны, прибывший в чужой лагерь, я обязан был вызвать интерес к своим намерениям, чтобы иметь сторонников и единомышленников. Хорошо понимал, что нельзя управлять таким огромным творческим организмом, опираясь только на авторитет, дарованный тебе свыше властью, ибо ее признают легко только те, кто привык к сменам начальников на верхнем мостике, склонен умело приспосабливаться и уже давно не верит, что может быть какой-то иной порядок взаимоотношений с руководителями, кроме бездумного послушания. Такие люди легко принимают нового шефа и также легко от него отказываются, когда по воле сильных мира сего его убирают или как несостоятельного, или по каким-то другим причинам. Особенно важно было найти новых людей, способных посмотреть иными глазами на то, что стало на телевидении привычным, традиционным, способных принести свежие мысли, идеи. Только после этого можно было шаг за шагом, не штурмом, а методически, закрепляя за собой одну позицию за другой, начать те перемены, которые неистово стучались в двери телевидения и радио.

Такой вариант поведения нового председателя Гостелерадио был наиболее рациональным, но зависел от наличия определенных условий. Среди них наиболее важными и обязательными были два: время и терпение. В терпении сомнений не было, весь предшествующий опыт многому научил, хорошо подготовил к испытаниям на прочность, к тому, чтобы выдержать неизбежное противодействие, попытки поставить на место нового председателя Гостелерадио, не дать проявиться его претензиям иметь свою позицию и праву не быть статистом. А вот что касается времени, то его было отпущено мало, даже слишком мало, чтобы отстоять свою позицию, суметь найти опору среди редакций, слушателей, зрителей. Не было дано времени и терпения и моему непосредственному начальнику – президенту СССР. Читатель помнит: началась та самая необычайно активная стадия его смятений и колебаний вправо и влево, когда он, лавируя между демократами и консерваторами, пытался стоять над теми и другими, стараясь оставаться непререкаемым вождем партии и государства.

В этих условиях времени для реализации намерений новому председателю Гостелерадио практически не было отпущено, и его стремление иметь собственную позицию и право на самостоятельность в решениях вызывало неприятие в ближайшем окружении Горбачева. Президенту и его помощникам нужны были немедленные меры по жесткому управлению радио и телевидением, конечно, с использованием демократической атрибутики и декораций гласности, плюрализма и т.п.

У каждого свои представления о телевидении. Мои представления сводились к тому, что телевидение – особая сфера не только творчества, но и взаимоотношений людей, участвующих в сложном процессе интеграции различных средств: информации, искусства кино, театра, музыки, воздействующих на сознание и эмоциональное восприятие огромного числа людей. Этот сложный мир неоднозначен в восприятии, и оттого каждый имеет право на свое представление о телевидении, ищет в нем, требует от него только того, что отвечает его интересам, отрицая и не воспринимая многое из того, что оно несет другим.

Что же увидел и понял я в этом огромном и сложном мире телевидения, что принял, а с чем не мог согласиться? Каково оно – мое телевидение?

Телевидение – любимое и жестокое дитя вождей и народа, источник радости и горя тех и других. Оно не только любимое, но и позднее дитя в семье массовых средств информации. И, как всякое позднее дитя, отличается не только несомненными достоинствами и преимуществами перед другими, но и неизбежными недостатками, изъянами. Являясь одним из самых мощных средств информации, оно вместе с тем имело в своем составе всегда значительно меньше квалифицированных журналистов, редакторов, чем имеющие больший опыт газеты, журналы. Заметно было также, что и те, кто занял ведущие позиции в художественных и музыкальных редакциях телевидения, не были первым эшелоном театра, кино, музыкального искусства. Связано это было, как я думаю, в немалой степени с тем, что в пору становления оно оказалось особенно привлекательным, модным и влекло к себе всех тех, кто не нашел себя в других средствах массовой информации, в искусстве и пытался самоутвердиться на телевидении. Очевидно, поэтому на телевидении всегда пребывало немалое число полупрофессионалов, знающих обо всем понемногу и ничего как следует.

Я никогда не скрывал того, что не был в числе больших почитателей телевидения. Оно всегда казалось более легковесным, основанным больше на импровизации, на преобладании зрительного ряда, картинки, приоритете внешнего вида над мыслью. Печать была всегда мне ближе, роднее, ибо считал и считаю одним из самых больших чудес появление на чистом листе бумаги начертанных рукой человека слов, в которых заключена мысль, вызывающая волнение и сопереживание. Может быть, я не прав в своих пристрастиях, но всегда больше ценил написанное слово, ибо считаю, оно больше выношено, выстрадано, оно правдивее и честнее уже тем, что от него нельзя отказаться.

Увидел и понял я, что телевидение, объединяя и синтезируя в себе слово, зрительный ряд, эмоциональное воздействие искусства театра, музыки, является силой поистине всемогущественной, способной оказывать огромное влияние, поднять на дыбы целую страну, привести к разрушению, к человеческим трагедиям. А может вызвать у народа и глубокие раздумья, тревогу за судьбу Отечества, успокоить во времена больших невзгод и страданий, пробудить мысли мудрые и чувства добрые.

В понимании феномена телевидения исходным для меня было то, что оно – органическая, неотъемлемая часть нашей жизни, ибо развивается, меняется не само по себе, а только под непосредственным воздействием тех изменений и перемен, которые происходят в обществе. Сколько бы мы ни сетовали, несомненным является тот факт, что телевидение не может быть лучше, пристойнее, чем сама жизнь. Сколько бы ни осуждали телевидение за пристрастия и субъективизм, оно все равно во всех своих проявлениях лишь зеркало жизни, ибо отражает полнее, чем любые другие информационные средства, жизнь такой, какая она есть, со всеми ее темными и светлыми, горестными и радостными сторонами. В противовес критике, что в наших передачах слишком много ошибок, нелепостей, глупостей, меня всегда утешало то, что в реальной жизни их все равно куда больше. На многочисленных встречах, собраниях, когда я слышал упреки по поводу того, не стыдно ли нам показывать все неприличия, всю изнанку нашей жизни, мне всегда хотелось спросить и я спрашивал: «А вам не стыдно так неприлично жить, так плохо работать, так неумно управлять страной?».

Утверждение, что телевидение отражает реальную жизнь и не может быть лучше нее, в моем представлении вовсе не означало, что его функции сводятся лишь к пассивному зеркальному отражению реальной действительности. Ныне в условиях гласности и свободы информации телевидение, как и другие массовые средства, не только отражает, но все больше творит общественное мнение, оказывая огромное влияние, а часто и прямое давление на сознание людей. Да, телевидение не может быть лучше, чем сама жизнь, – это несомненно, но также несомненно, что оно не должно стремится к тому, чтобы сделать ее хуже, чем она есть.

Телевидение как самое могучее и влиятельное средство информации, естественно, оказалось на острие тех общественных перемен, которые начались в 1985 г., и стало одним из главных инструментов перестройки. Изменения, происходившие в обществе, оказывали все большее влияние на телевидение, делали его более открытым, откровенным, критическим. Оно оказалось в центре внимания огромной, многочисленной аудитории, ведя диалог по самым острым вопросам экономики, политики, культуры и одновременно испытывая возрастающее давление всего многообразия мнений и оценок, существующих в обществе.

Размышляя над этим, видел, что телевидение никогда не сможет удовлетворить полностью все запросы телезрителей, ибо слишком они многообразны и противоречивы. В то же время наличие противоречия между тем, что они несут людям, и тем, что от них требует аудитория, является одним из основных факторов постоянного развития и совершенствования радио и телевидения.

Не могу обвинить моих предшественников в Гостелерадио в том, что они полностью игнорировали интересы телезрителей. Известно, что в числе первых среди других средств массовой информации Гостелерадио СССР создало в 70-х гг. службу изучения мнений телезрителей о передачах. В этих целях была основана Главная редакция писем и социологических исследований. Центральное телевидение ежегодно получало более 500 тыс. писем, которые читались, анализировались, а параллельно с этим регулярно проводились исследования, позволяющие следить, как меняются оценки зрителей в отношении тех или иных передач. Конечно, эта служба исследований не была совершенна и не позволяла оперативно судить о рейтинге телевизионных передач, однако основные тенденции в настроениях и интересах слушателей она оценивала правильно. И исследования, и сама практика свидетельствовали, что в системе отношений телевидения и зрителей наибольшее недовольство массовой аудитории в последние годы в условиях обострения политической борьбы в стране вызывали информационные программы, их неточность, откровенный субъективизм в оценке фактов и событий.