И имя ей Гроза (СИ) - Евдокименок Елена

- А куда его? - я указала на маньяка.

- Иди за мной, - женщина вышла из комнаты, миновала коридор и начала спускаться по другой лестнице. Андрей закинул волка на плечо, и мы поспешили за старушкой. Внизу было несколько тюремных камер. От темного камня шел леденящий холод. Мы вошли в камеру, Андрей сгрузил маньяка на лежанку и разрезал путы.

Аксинья достала огромную связку ключей и заперла дверь камеры, как только мы покинули ее. Наверху она сказала:

- Ты молодец, Кира, что успела поймать его.

- Спасибо, - я улыбнулась, - мне помогли друзья и детективы.

- Иди, деточка, - женщина присела за стол. - Суд же будет послезавтра?

- Да.

- Я извещу всех.

- До свидания, - и мы поспешили откланяться.

Утром ко мне пришла Рая и принесла мне толстенную книгу, страниц на шестьсот.

- Вот свод законов, - сказала она мне. - Перед судом тебе не помешает ознакомиться. Тебе понадобиться третий раздел, но на будущее не помешает и узнать остальные.

- Хорошо, - я взяла у нее книгу.

- Ты же знаешь, что судить будешь ты и старейшины?

- Что?

- Такие вот дела. Старейшины выносят общее решение, но основное все равно принимаешь ты.

- Если будут вопросы, обращайся, - заметила она, уходя.

Я со вздохом раскрыла талмуд, мысленно проклиная его авторов, и углубилась в чтение.

Некоторые законы мне нравились: особенно пришлось по душе отделение зверя от сущности оборотня за преступления в отношении животных или детей – в мире людей слишком слабые наказания были для преступников, которые обижали братьев наших меньших. Да и людей тоже.

А ведь у животных тоже есть душа, и право на жизнь свято для всех живых.

И я тоже зверь, во мне была часть от них, и еще я хорошо знала, что значит быть…

Пламя свечи дрожит и трепещет, отражаясь в темном окне. Слезы капают на пол, а моя рука вывернута под углом, а тихий вкрадчивый шепот убийцы проникает в уши, в кровь, плоть и душу, разъедая словно кислота.

…Беззащитной

Я кричу от ужаса внутренне, но с губ моих срывается лишь сиплый хрип.

Дверь моментально распахивается, как будто за ней кто-то стоял и …

В комнату заглядывает Андрей. Тревожно спрашивает:

- Что-то случилось?

Я отвечаю, из-за всех сил стараясь выглядеть спокойной, и чтобы голос мой не дрожал:

- Можешь посидеть здесь.

Он входит и плотно прикрывает за собой дверь:

- Что с тобой?

Я криво улыбаюсь, прекрасно понимая, что моя улыбка фальшива.

- Да так, кое-что вспомнила.

- И? - Андрей нависает над моей душой.

- Не важно, - я отворачиваюсь и подхожу к окну.

Я не вижу света.

Я замерзаю.

Я умираю, прикоснувшись к прошлому.

Цветы его пропитаны ядом, а шипы как колья пронзают мое еще живое сердце.

Поэтому я так и старалась стать сильнее, но внутренне мне не до конца это удалось.

Прошлое не забыть. Оно держит в своих когтистых лапах и не отпускает…

Андрей неслышно подкрадывается сзади и прикасается к моему плечу.

Мне нужен кто-то рядом. Друг.

Как будто друзья существуют…

Я оборачиваюсь и смотрю в его глаза: бездна понимания, сочувствия, тревоги.

Я делаю шаг навстречу и обнимаю его.

Я буду жалеть об этом.

Он обхватывает меня руками в ответ и просит:

- Расскажи.

Я качаю головой:

- Я не хочу вспоминать. Лучше ты, что-нибудь веселое.

Он смущенно улыбается.

- Хорошо, - и отводит меня к дивану, не снимая руки с моих плеч. -

Я могу рассказать тебе, про то время когда я был счастлив. Давным-давно я был всего лишь ребенком, пока не вырос и не погряз в кознях бизнеса. Тогда мир казался прекрасным, и жизнь была просто чудесна. Каждое утро меня ждали интересные приключения, меня любили и обо мне заботились…

Я перебила его:

- А сейчас не любят?

Он вздохнул:

- Мы с матерью до последнего времени очень отдалились. Я слишком хотел самостоятельности и обидел ее.

- Так извинись.

- Не всякую обиду можно смыть извинением.

- Она тебя простит, если она хорошая мать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он улыбнулся:

- Хорошая.

Приближался день суда. Я катастрофически не успевала запомнить все законы, и даже конспектировала их в специальную тетрадь, выделяя те, которые могли мне понадобиться.

Миша и Андрей вовсю помогали мне, иногда приходила Рая и давала советы.

Суд проходил в большом полукруглом зале, который освещали старые светильники.

На небольшом постаменте стоял длинный стол для Совета и высокое кресло наподобие трона для вожака. Вокруг стола стулья для старейшин. вокруг постамента скамьи для остальных.

Маньяк был за решеткой, сбоку от стола у стены. На мне была церемониальная одежда: плащ с символом клана, брюки из грубой ткани, белая рубашка и высокие сапоги. Я медленно прошла к креслу и села. За мной длинной вереницей последовали старейшины, садясь по рангу. В зал пустили остальных оборотней, которые быстро расселись на скамьи.

Я обвела зал твердым взглядом, и шум стих. Я встала и произнесла:

- Все вы знаете, зачем мы собрались здесь. Я искренне сочувствую всем, кто потерял родных от лап преступника. Сегодня мы вынесем ему справедливое наказание. Прошу выступить всех желающих. - И я села.

На постамент вышла женщина, потерявшая сына. Её звали, кажется, Элика. Утирая слезы платком, она начала свой горестный рассказ:

- Мой сынок, Линер, умер из-за этой твари, - дрожащий палец указал на маньяка. - Почему я осталась одна на старости лет? Почему все это случилось с нами? – и мать зарыдала не скрывая лица, не в силах сдержать себя.

Все молчали. Муж женщины, с мрачным окаменевшим лицом, поднялся к ней на трибуну, взял за руку и вывел из зала.

Затем выступил кто-то из родных пострадавших. Он говорил долго, эмоционально и каждое слово вбивалось как гвоздь в гроб убийцы.

После выступила Лендия, в качестве обвинителя:

- Были обнаружены следующие улики: одинаковый цвет шерсти, наличие Витора на месте преступления, - она выступала совершенно спокойно.

Защитником никто из оборотней не хотел быть, поэтому поставили гнома. Тот важно огладил бороду и сказал:

- Преступник был в состоянии аффекта. Необходимо провести магическую экспертизу, доказывающую его вменяемость.

- Проведем, - согласилась я.

После всех выступивших дали слово преступнику.

- Я не виновен! Я не делал этого! - все что он смог сказать, глядя на нас пронзительными, правдивыми как у ребенка глазами. Он выглядел очень подавленно.

Позвали мага-инкуба. Выгнали всех из зала, объявив перерыв на полчаса. Инкуб неотрывно, несколько секунд глядел в глаза Витора, а затем прервал контакт и изрек:

- Он абсолютно нормален.

Для того чтобы вынести решение, мы и старейшины перешли в смежную комнату. В тишине старейшины решали, какое наказание выбрать для Витора. Я уже решила, поэтому стояла отдельно, смотрела в окно и, стараясь успокоиться. Мне виделись глаза той женщины, матери, полные боли, печали и безысходности. Скольких матерей я лишила детей, а скольких детей - родителей! Скольких возлюбленных друг друга! Скольких мужей своих жен! Скольких жен своих мужей!

Вина пылала в моей душе, словно костер. Я не ведала, что творила.

Полчаса прошли, и мы снова были в зале, чтобы огласить решение Совета.

Витор вцепился в решетку и не сводил тревожных глаз с Совета. Старейшины один за другим, поднимались на трибуну и объявляли.

В разгар их выступления в зал влетела Елизавета и воскликнула:

- Нас пустили по ложному следу! Он невиновен!

- Я же вам говорил! – воскликнул Витор.

Я встала и заявила:

- Мы во всем разберемся, а пока отведите его в камеру.

Бурча, оборотни разошлись по домам.