Легенды Лазурной Юдоли. Принц Аглианта - Роман Александрович Покровский

отлично от большинства людей. Иначе говоря, магии. Сорок лет стоит эта крепость под названием Солнечная Академия, и сорок лет подряд мы живём в спокойствии и процветании. Оттого что мы дали Сфере Вечности отличную защиту, и она от этого благодарит нас своей благодатью и силой. Мы защищаем её, а он защищает нас. Так есть ли смысл лишаться того, что и так вполне всех устраивало? Искать добра от добра?

– Есть, – твёрдо сказала Гельфида. – Если мы преследуем истинно святую цель.

– Это грёзы. В этом смысла нет.

– Она проснулась! – Гельфиде всё же удалось воскликнуть.

Сёгмунд резко переменился в глазах. Видимо, такого он не ожидал.

– Ах, вот как, – размеренно произнёс он. – Это значит, что всё гораздо хуже, чем я ожидал.

Гельфида поняла, что может шевелить уже не только губами, но и чуть большей частью лица – герр Сёгмунд ослабил свою хватку, и это зажгло в её сердце лучик надежды. Но уже через секунду он развеялся как дым:

– Но это ничего не меняет, Гельфида, дочь Георега, – грозно сказал старик и снова встал. – Сфера Вечности останется здесь, как я сам предначертал вместо судьбы! Я дам ей защиту, за это можете не беспокоиться – ты и Норд! Если ты сейчас говорила правду о том, что она проснулась, то я не буду тебя наказывать. Но!

– Что но? – воскликнула взбёшённая Гельфида.

– Ты должна знать! Если кто-то из вашего ордена, какая-то пресловутая крыса или мошка, сунется сюда с притязаниями на моё сокровище, то поплатится своей жизнью немедленно же. На это у меня сил достанет, можешь мне поверить.

Гельфида молчала, стиснув зубы с такой силой, с какой только могла. Взбешённый взгляд её обещал воспламенить собой всё, что только находилось вокруг. В том числе и самого герра Сёгмунда, который стал сейчас для неё самым ненавистным существом во всём мире, которому не найти ему прощения ни в одном уголке из тех планет, что вращались в Сфере Вечности.

Но неожиданно тело Гельфиды вдруг словно освободилось от невидимых оков, удерживающих её на невидимом кресте, и она с грохотом упала на каменный пол. Для того, чтобы сгруппироваться, не было времени, но, к счастью, она ничего себе не отшибла во время падения.

Невесть откуда появившийся нерасчесанный мужик, словно выросший из пола, ударил эфесом своего меча прямо в затылок герра Сёгмунда. И старик, судя по всему, потерял от этого сознание. Он немощным грузом упал на пол. И, если он притворялся, то выглядело это довольно правдоподобно. Да и нелепо.

Да как это существо смогло сделать то, что не удалось самой Гельфиде? Он не брился пару месяцев, волосы до плеч запутаны словно морские узлы, а чёрное одеяние потрепано, словно он вылез из канавы. Да и порвано! Может он ещё и воняет?

– Ты бы хоть спасибо сказала, – произнёс он и протянул ей руку.

Скрепив сердце, она схватилась за неё и приподнялась. Нет, он не вонял. По крайней мере, не вонял ничем противным, и это можно было посчитать за успех.

– Я бы сама с ним справилась, – гордо сказала Гельфида.

– Конечно, – улыбнулся он и легко захохотал. –  Я уверен, что план был полностью под твоим контролем!

Гельфиде было неловко, но ей понравилась улыбка этого незнакомца. Если его привести в порядок, то получился бы вполне видный… Хотя о чём она думает? Какие видные мужчины, когда вокруг столько дел?

– Спасибо, конечно, – сказала она. – За спасение, как ты его называешь, и за твоё утончённое чувство юмора. Но нам пора прощаться. Позволь, я возьму своё, и уйду отсюда.

– Своё? – скривил рот незнакомец, резко скривив свою улыбку. – О чём это ты?

– Штука, которая находится в этом саду…

– Она моя, – сказал мужчина, и взгляд его стал грозным, как ни у кого бы то ни было.

Он вытащил из ножен свой тяжелый меч, и, покрутив его в руке, поманил к себе пальцами Гельфиду. И если та и испугалась, то виду не подала.

– Ошибаешься, бродяга.

II

Минула ночь, а за ней и ещё одна. К счастью, погода за это время не портилась, и дожди или холод не докучали обитающим в лесу. Солон и Кенгорм, как и договорились, ничего не рассказали Эрику-трусишке об увиденном прошлой ночью. И для пущей безопасности, решили укрыть эту тайну и от Райлега. В его храбрости сомневаться было нельзя. Но вот в честности… Они слишком недолго его знали, чтобы так доверять.

Солон не знал, решит ли Кенгорм рассказать об этом командиру караула, и тем более герру Сёгмунду. Он вообще не пытался разговаривать на эту тему со старшим товарищем. Да и вообще после увиденного они практически не разговаривали.

Поначалу Кенгорм собирался его закопать, но потом понял, что яму выкапывать очень долго, да и потребует это много сил. Поэтому переглянувшись, Солон и Кенгорм, просто выкинули его в болото, как можно подальше от этой стоянки. Конечно, труп лучше упокоить надлежащим образом – закопать или сжечь. Пожалуй, стоило его лучше сжечь. Но это могло бы привлечь внимание соседнего дозора. И никто не знает, что могли бы они подумать, явись к ним. Могли бы посчитать, что два незадачливых караульных убили несчастного путника, и теперь стараются избавиться от всяких улик.

Солон нёс покойника в руках, он это помнит. Мертвец был весь белый, и у него выступали уже синие вены на лице и руках. Когда дело закончилось, Солон был почти таким же белым. Интересно, что бы на его месте почувствовал малышка Эрик?

Солону до этого приходилось видеть мертвого человека, но это не выглядело так жутко, как сейчас. Далеко не так жутко. Тот человек умиротворенно лежал, будто бы не мертв был, а просто спал. Забыв, как дышать и не пользуясь этим.

Как понял Солон, Эрик и Райлег отстояли свою смену без происшествий. Во всяком случае, никаких мертвецов они, похоже, не увидели.Ибо никаких криков Эрика Солон во время сна не услышал. Он либо тоже спал, либо просто героически отстоял свою смену.

Солон ещё никогда так сладко не спал днём, при свете солнца. Если бы он не был настолько смертельно усталым, то навряд ли уснул бы в ближайшие часа 2-3. Мысли об увиденном не дали бы ему успокоиться, пока усталость окончательно не одолела бы.

– Интересно, а другим отрядам сейчас так же плохо? – поинтересовался Эрик во время обеда.

Он только что зацепил хорошо обжаренную сосиску, на которую интенсивно дул, пытаясь как можно больше её охладить. Райлег, который всё ещё румянил