Темная сторона дороги (сборник) - Олег Кожин

Он чуть не бросился следом по перрону. Пожалуй, и бросился бы – но в последний момент жена обернулась, и Илья снова поймал в ее глазах выражение безразличия. Блестящую пустоту. Он поглубже сунул руки в карманы и тупо зашагал обратно, к метро, пиная листья.

* * *

– Я понимаю, если бы она была с юга. Краснодар там или Одесса. Тогда можно было бы хвастаться. Но нет, она каждый раз находила возможность ввернуть при всех – и желательно, чтобы компания побольше, – мол, в Москве зимы отвратные, зато у нее на родине…

– Уфф, – Зимин понимающе закивал. Ухватил со столика кружку с еще теплым кофе. Порылся под сиденьем, добыл оттуда пакет арахиса в шоколаде. Кивнул на него – угощайтесь.

– Новый, мать его, Уренгой! Самый что ни на есть север. Морозы под пятьдесят, вечная мерзлота под боком, дома-коробки, здание Газпрома – единственная радость. Зато снегу по пояс, да. С сентября по май. Вот сейчас у нас март на дворе, да? И в окне сугробы выше крыши. Не весна, а хрен знает что!

– Не слишком хороший город… – осторожно согласился Зимин. – И лучше в него летать, чем по железке. Намного лучше.

– И я о том же!

– Что же она там, в гостях, делала? На лыжах каталась?

– Не знаю. Но вернулась она… Не она, в общем.

* * *

Вернулась она через месяц без предупреждения.

Он приехал с работы и обнаружил жену на кухне: та жарила мясо на воке и насвистывала под нос монотонный мотивчик. В такт свисту раздавался еле слышный звон. Илья сначала не понял, что в ней изменилось, потом увидел пять косичек, выползающих из-под короткого каре. На каждой – крохотный колокольчик: четыре металлических, один – стеклянный.

У нее был насморк и температура, горячие руки, губы и лихорадочно блестящие, живые, совсем не кукольные глаза. Она смеялась, шлепала его по спине кухонной варежкой, рассказывала, как там поживают «все: и Лиза, и Катька, и Сережа с Максом…» И ночью впервые за полгода сама подобралась к Илье под бок, осторожно подышала в ухо и скользнула рукой под одеяло.

Она привезла из дома кучу фотоальбомов и видеокассет, забрала у знакомых древний похрипывающий видеомагнитофон и принялась целыми днями смотреть старые пленки. Когда Илья подсаживался к жене на диван, она передергивала плечами, начинала пихать его в плечо, смешно злилась и ставила кассету на паузу.

– Жадность, жадность, – шипела она. – Не хочу делиться.

– Чем?

– Кем. Ты же не знаешь их…

Илья и вправду не знал всех этих лиз, кать и максов. Да, впрочем, и не хотел знать. Он пробовал смотреть записи тайком, когда жена была в ванной, и не обнаружил ничего предосудительного.

Общие дни рождения. Самый скучный жанр типичного хоум-видео, когда оператор навеселе, картинка под углом в тридцать градусов, гости ржут, именинник в лучшем случае задувает свечки на торте, а в худшем уже перебрал и лежит где-нибудь в уголке квартиры, заботливо обложенный подарками. Жена на этих видео была совсем другая, не похожая на себя: в рубашках или свитерах под горло, с длинными тусклыми волосами, тихая, серьезная и настороженная. Будто тогда в ней пряталась свернутая пружина, которая только потом развернулась и «расплескалась» в разболтанность движений, визгливые нотки голоса при ссорах, короткую ярко крашенную стрижку и нервный тик.

Илья не знал ее другой. Да и не хотел знать. Встреть он ее на одном из этих праздников… пожалуй, не подошел бы знакомиться.

Когда он в шутку попытался поделиться этой мыслью с женой, она страшно надулась и даже порывалась тем вечером спать отдельно, на диване. В обнимку с пультом от видеомагнитофона.

* * *

– И только неделю назад я выяснил, что вовсе не в гости она тогда ездила. И не к родным. А… по делу.

– Серьезному? – Зимин улыбнулся.

– Серьезнее не бывает. Она сняла со своего счета два миллиона… я и не знал, что у нее такие деньги лежат. Выписку нашел, когда по ящикам ее стола шарил.

– Доказательства искали?

– Искал. И злился. И так… – Илья махнул рукой. – Там ее вещи остались. Понимаете?

– И что с теми двумя миллионами?

– Потратила там, в Уренгое! Или отвезла… ему! Купила…

– Ему? Или его? Вы думаете, человека можно купить за два миллиона?

– Миллионеры, что ли? – Дверь отъехала, в купе заглянула краснощекая проводница с прилизанным каре. Хохотнула. – Сургут через полчаса. Стоянка длинная, туалет закрываю.

Илья кивнул. Проводница мялась на пороге, не уходила.

– Будьте добры, принесите нам еще кофе. И чаю, – Зимин неискренне улыбнулся и полез в карман за купюрой. – И сдачу можете оставить себе.

* * *

– Мне нужны деньги.

В конце февраля Илья спросил, почему жена не носит кольцо с бриллиантом, подаренное на годовщину свадьбы. Она замялась на секунду, сцепила ладони, скрытые длинными рукавами свитера, и чуть слышно пробормотала:

– Я продала его. Мне были нужны деньги.

– Что? – На секунду он подумал, что ослышался.

– Мне нужны деньги, – она подняла глаза и посмотрела на него внимательным сухим взглядом.

Он сразу не нашелся что ответить, просто стоял и думал, как же ее испортила зима. Вымыла из нее все краски, превратила в себя из прошлого, в ту самую серую тень с напряженным лицом. Жена перестала краситься и, когда чуть отросли корни, подстриглась под мальчика – собственные волосы у нее были мышино-серого цвета. Косички остались, но с каждым месяцем с них пропадало по колокольчику, две недели назад исчез последний – стеклянный.

Сначала Илья шутил «о потерях с пугающей периодичностью». Но она в ответ на эти шутки морщилась, отворачивалась и уходила в себя. Поэтому он перестал.

Но – странно – несмотря на эту тусклость, жена ни на секунду не возвращалась в то самое дурацкое безразличное состояние. Упавшие стулья исправно убирались, книги стояли на полках в образцовом прядке, на кухне вечером скворчало под крышкой и упоительно вкусно пахло, а на старом видеомагнитофоне не было ни одной пылинки. И главное, никто в доме не плакал. До сегодняшнего дня Илье даже казалось, что все в порядке.

– А попросить – не судьба?

– Ты бы поинтересовался, на что.

– Ну так я сейчас спрошу – на что? – Порох исправно вспыхивал. Как и раньше.

– Не твое дело, – она резко развернулась и выбежала из комнаты. Что-то звякнуло.

* * *

– И вы стали контролировать ее расходы, так?

– Так. – Илья смотрел чуть в сторону, мимо Зимина. За окном, несмотря на мороз градусов под сорок, бродили неизменные бабки, предлагающие купить «курочку, картошечку, еще совсем горяченькую…» Это донельзя противное, скользкое «контролировал расходы жены». Когда он делал ей предложение, он ни на секунду не сомневался, что их пара никогда не будет похожа на другие… никаких истерик, ссор, непонимания, грызни из-за денег, конфликтов с родственниками… Вот дурак. Господи, каким же дураком он был. Хотя… Хотя бы с родственниками ее никогда не общался. И то хлеб. – Это было несложно – контролировать. Последние два года она не работала, больше рисовала свои картинки… Покупали их редко. Брала деньги у меня. И…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});