Живописец смерти (СИ) - Лукарелли Карло

Морин сделала пометку.

— Мы проверим это.

— Значит, если вы правы, то с Пруиттом и Стайном расправился один и тот же преступник? — произнес Браун.

— Да, — ответила Кейт.

Браун сказал что-то Слаттери, и они начали перешептываться. Мид поднял руку, требуя внимания.

— Послушайте, пока здесь никто не сказал ничего определенного. Так что давайте не будем сразу хвататься за версию серийного убийцы. По крайней мере пока. — Он в первый раз посмотрел на Кейт не то чтобы доброжелательно, но не враждебно. — Тейпелл считает, что вы что-то нащупали, и, наверное, это так и есть, но мы, прежде чем произнести слова «серийный убийца», должны подкрепить их реальными доказательствами.

— Я с вами абсолютно согласна, — кивнула Кейт.

— Ладно. А что с Соланой?.

— Тоже инсценировка, — ответила она. — Причем в данном случае довольно утонченная. — Кейт достала листок с ксерокопией репродукции одноглазого автопортрета Пикассо. Затем, задержав дыхание, выбрала из фотографий, сделанных в квартире Элены, ее лицо крупным планом и положила рядом. — Обратите внимание, что автопортрет Пикассо выполнил одновременно и в профиль и анфас. Убийца выбрал профиль, который нарисовал на щеке Элены Соланы.

— Кровью, — заметил Браун. — Сэкономил на краске.

— Нет, — возразила Кейт. — Скорее всего импровизировал, поэтому кисть и краски с собой не взял. Это ведь было его первое убийство.

— А почему один глаз? — спросила Слаттери. — Где второй?

Кейт только сейчас вдруг осознала, что могло быть хуже. Чтобы сделать свое «творение» ближе к работе Пикассо, психопат мог выдавить у Элены глаз. Спасибо, Господи, что ты не допустил хотя бы этого.

— Пикассо рисовал очень быстро, — сказала она. — Он каким-то образом чувствовал, когда ему следует прекратить работу над картиной. Решив, что в этом холсте уже сказано все, Пикассо оставлял его и переходил к другому. В его мастерских и домах обнаружено много картин в различных стадиях «законченности». — Кейт помолчала. — Возможно, убийца тоже только наметил профиль, решив, что этого для нас достаточно. Важное значение имеет факт, что преступник выбрал именно эту работу Пикассо, потому что… она моя.

— Что значит ваша! — Мид прищурился.

— А то, что это моя собственность. Она висит у меня в гостиной.

— Вы хотите сказать, что убийца был у вас дома? — встревожился Браун.

Кейт усмехнулась:

— Сначала я тоже так подумала. Но посмотрите сюда. — Она показала на ксерокопию страницы из каталога «Портреты Пикассо». — Вот здесь стоит моя фамилия и сказано, что картина принадлежит мне. — Кейт не отрывала взгляда от профиля, написанного кровью на щеке Элены. — Пока непонятно, по какой причине, но эту картину он выбрал именно потому, что она моя.

Мид подался вперед.

— Макиннон, у вас есть враги?

— Скорее всего да. В мире искусства без этого нельзя.

— Но почему? — удивилась Слаттери.

— Ну например, взять мою книгу. Некоторых не устраивает ее содержание. К тому же она слишком популярна. А такое вообще простить очень трудно. Потом, мои передачи на телевидении. — Кейт пожала плечами. — Успех. Он всегда порождает зависть… и врагов. Так что… — Она бросила взгляд на лежащие на столе фотографии убитых Элены, Билла Пруитта, Итана Стайна. — В этих делах можно усмотреть некоторые связи. Например, Элена — стипендиатка фонда «Дорогу талантам», а Уильям Мейсон Пруитт не только входил в совет этого фонда, но и был там финансовым советником. Вдобавок к этому он занимал пост президента совета Музея современного искусства. Именно в этом музее Элену Солану в последний раз видели… живой. — Кейт на мгновение замолчала. — Следует добавить, что я тоже являюсь членом этого совета и была близко знакома с жертвой… Эленой Соланой. Вам ведь известно, что именно я обнаружила ее убитой.

Следующие двадцать минут они обсуждали ужасные подробности убийства Элены Соланы. Семнадцать ножевых ран, в каком положении было обнаружено тело, отсутствие отпечатков пальцев.

Кейт удивлялась, как она может спокойно принимать участие в разговоре, как будто это обычное уголовное дело.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Забавно, как быстро к тебе возвращаются все эти полицейские привычки, в том числе и бесстрастное отношение к смерти.

— Есть основания полагать, — сказала она, — что мы имеем дело с очень организованным убийцей. Он не только тратит время, чтобы воспроизвести на месте преступления как можно больше деталей с картины-оригинала, но потом все тщательно за собой подчищает. Насколько мне известно, преступник не только отпечатков пальцев, но и вообще никаких следов не оставил. Убийства Пруитта и Стайна планировались самым серьезным образом.

— Я с вами согласен, — проговорил Браун.

— Кроме того, — продолжила Кейт, — вполне возможно, преступник был знаком с жертвами.

— Почему вы так решили?

— А потому, детектив Браун, что пройти мимо консьержа в доме на Парк-авеню не так-то просто. Попробуйте — и убедитесь. Если Билл Пруитт не сам впустил преступника в свою квартиру, то проникнуть к нему можно либо во время смены консьержей (но для этого надо знать, когда она происходит), либо ждать несколько часов, когда консьерж выйдет, например, в туалет. Для этого требуется терпение, воля… а также тщательное планирование. Что касается Стайна, то… Вы были у него в мастерской?

Браун кивнул.

— Там на окнах решетки. Входная дверь оборудована полицейской сигнализацией. И ничего не нарушено. Абсолютно.

— Выходит, Стайн сам впустил к себе убийцу… и Солана, наверное, тоже.

— Элену Солану он мог убить из ревности, — предположила Слаттери. — Вы ведь сами сказали, что заранее он это убийство не готовил.

— А если девушка просто промышляла проституцией? — спросил Мид.

Кейт похолодела. Элена? Проститутка? Этого еще не хватало.

Все смртрели на нее, ожидая реакции. Она уже рассказала им, насколько была близка с Эленой, и теперь они ждали ее аргументов.

— Морин, — резко спросила Кейт, ухватившись руками за край металлического стола, — кажется, вы делали обыск в ее квартире?

Слаттери кивнула.

— Вы нашли там какие-нибудь сексуальные принадлежности?

— Вроде бы нет. Кроме фланелевых пижам, ничего.

— Понятно. А небольшая черная записная книжечка с номерами телефонов клиентов и графиком их посещения? Такая имеется у каждой проститутки.

Морин отрицательно покачала головой.

— А содержимое аптечки? Там должны быть обнаружены презервативы, ампулы с наркотиками, амилнитрит, «Кваалюд»[28], экстази и все такое прочее.

— Нет. Ничего этого там не оказалось.

— В таком случае она была совершенно непонятной шлюхой. — Кейт не сводила взгляда с миловидной белокурой женщины — полицейского детектива. — Вы сказали, что пять лет работали в отделе по борьбе с проституцией и наркоманией. Значит, можете отличить квартиру проститутки от обычной, не так ли?

— Все ясно, Макиннон. Мы принимаем ваши соображения к сведению. — Мид натянуто улыбнулся. — Единственное, что я рискнул предположить, так это, что ваша стипендиатка могла быть и не такой уж безупречно чистой в отношениях с мужчинами.

Браун извлек лист из дела по убийству Соланы.

— Тут вот сказано (это ваши показания), что в день, когда было совершено убийство, вы с ней общались. Вечером.

— Это нельзя назвать в полном смысле общением. — Кейт слегка смутилась, вспомнив зрительный зал с амфитеатром и Элену на сцене. Живую. — В Музее современного искусства она устраивала перфоманс. Среди зрителей была и я.

— Здесь говорится, что вы ушли около девяти.

— Да, сразу после ее выступления. Мы собирались вместе поужинать, но Элена отказалась, сказав, что очень устала. — Кейт вспомнила, как они быстро поцеловались на прощание, а потом… ее растерзанное тело, лужу запекшейся крови, которая протекла в щели между изношенными листами линолеумного пола, и чуть не охнула. Таким болезненным оказалось это воспоминание. Она глубоко вздохнула. — Потом несколько дней мы не общались. У нас была еще раньше договоренность пойти вместе на перфоманс в один клуб в центре, мы зашли за ней — я и Уилли Хандли, — и… оказалось, Элена убита.