Сильмариллион (Перевод З. Бобырь) - John Tolkien

Вскоре Унголиант бежала с севера и явилась в королевство короля Тингола, и ужас тьмы окружал ее.

Но власть Мелиан остановила ее, и Унголиант не вошла в Нелдорет, но надолго поселилась в тени обрыва, которым ДорФинион падал к югу. И те места стали известны как Эред Горгорот – Гора Ужаса, и никто не отваживался посещать те места или хотя бы подходить близко. Жизнь и свет там были подавлены, и все воды несли яд.

А Моргот, как было уже сказано, вернулся в Ангбанд и отстроил его заново, а над входом в него возвел дымящиеся башни Тангородрима. И врата Моргота находились всего лишь в ста пятидесяти лигах от моста Менегрота: и недалеко, и не слишком близко.

Теперь Орки, умножившиеся во мраке земли, стали сильными и злобными, а их темный владыка вложил в них страсть к разрушениям и убийствам.

И вот они вышли из врат Ангбанда, скрытых клубами тумана, что создал Моргот, и бесшумно проникли в предгорья севера. Оттуда огромная армия неожиданно вторглась в Белерианд и атаковала короля Тингола.

В это время в его обширном королевстве многие Эльфы свободно бродили в необжитых местах или мирно жили небольшими общинами далеко друг от друга, и только возле Менегрота, в центре королевства, и вдоль Фаласа, в стране моряков, народ был многочисленнее.

Но Орки вторглись с другой стороны Менегрота – и из лагерей на востоке между Келоном и Гелионом, и с запада, с равнин между Сирионом и Нарогом.

Они существовали по всей стране, и Тингол оказался отрезанным от Сирдана из Эглареста. Поэтому он воззвал к Денетору, и из Региона, за Аросом явились большие силы Эльфов, а также из Оссирианда.

Так началась первая битва из войн в Белерианде.

Восточное войско Орков оказалось зажато между армиями Эльдара к северу от Андрама, на полпути между Аросом и Гелионом. Оно было полностью разгромлено, а тех, кто бежал от великого избиения, подстерегали топоры Наугрим, вышедших из горы Долмед, и мало кто из Орков вернулся в Ангбанд.

Но победа досталась Эльфам дорогой ценой, потому что воины Оссирианда были легко вооружены и не могли равняться с Орками, обутыми и одетыми в железо, оснащенными огромными копьями с широким лезвием.

Денетор был отрезан и окружен на холме Амон Эреб. Там он и погиб, и с ним все его ближайшие родичи. Войско Тингола не успело прийти ему на помощь. Но смерть Денетора была жестоко отомщена, когда Тингол зашел в тыл Оркам и убивал их во множестве, и народ Оссирианда с тех пор оплакивал Денетора и не избирал нового короля.

После битвы некоторые из них вернулись в Оссирианд, и принесенные ими вести наполнили великим страхом остатки их народа, так что впоследствии они никогда больше не вступали в открытую войну, но держались осторожно и скрыто. Их называли Ланквенди – Зеленые Эльфы – из-за их одеяния цвета листвы.

Но многие отправились на север и вошли в охраняемое королевство Тингола, и смешались с его народом.

Когда же Тингол вернулся в Менегрот, он узнал, что войско Орков на западе одержало победу и оттеснило Сирдана к самому краю моря. Поэтому Тингол отозвал из укреплений Нелдорета и Региона весь свой народ, кто мог услышать его призыв. И Мелиан, используя свое могущество, окружила всю ту местность невидимой стеной, Поясом Мелиан, и с тех пор никто не мог проникнуть туда против ее воли или воли короля Тингола, если только пришедший не обладал большим могуществом, чем у Майяр Мелиан.

И с тех пор никто не мог проникнуть туда. И эта внутренняя страна, долго называвшаяся Эгладор, стала впоследствии именоваться Дориатом, Охраняемым Королевством, Страной Пояса.

В ее пределах все еще сохранялся бдительный мир, но вне ее господствовали опасность и великий страх, и слуги Моргота бродили, где им вздумается, исключая только обнесенные стенами гавани Фаласа.

Но близились новые события, которых никто не мог предвидеть: ни Моргот в своих подземельях, ни Мелиан в Менегроте, потому что после смерти деревьев никакие новости не приходили из Амана: ни с помощью вестников или духов, ни из сонных видений.

В это самое время Феанор перебрался через море на Белых кораблях Телери и высадился в заливе Дренгист, и там, в Лосгаре, сжег корабли.

ЧАСТЬ 11. О СОЛНЦЕ И ЛУНЕ И О ТОМ, КАК СКРЫЛСЯ ВАЛИНОР

Рассказывают, что после бегства Мелькора Валар долго сидели недвижимо на своих тронах в Круге Судьбы, но они не бездействовали, как заявил Феанор в безумии своего сердца. Ибо Валар могут творить многие вещи в мыслях своих лучше, чем руками, и могут держать совет друг с другом, не обмениваясь ни словом.

Так бодрствовали они в ночи Валинора, и мысли их возвращались к тому времени когда не было Эа, и уходили вперед, к ее концу. Но ни могущество, ни мудрость не облегчили их печаль. И больше, чем гибель деревьев, они оплакивали совращение Феанора, из всех деяний Мелькора – одно из самых пагубных, потому что Феанор был создан великим во всем: телом и разумом, доблестью и выносливостью, красотой и сообразительностью, искусством и силой, и многим другим. И ему не было равных среди детей Илюватара, и жаркое пламя пылало в нем.

Удивительные работы, которые он мог бы создать к вящей славе Арда в иных условиях, по замыслам своим в какой-то мере были по силам одному Манве. И Ваньяр, бывшие вместе с Валар тому свидетелями, рассказывали, что когда вестники объявили Манве ответы Феанора его посланцам, Манве заплакал и склонил голову. Но услышав последние слова Феанора, что, по крайней мере, Нольдор совершит дела, которые всегда будут упоминаться в песнях – он поднял голову, как будто услышал далекий голос, и сказал:

– Воистину так! Хотя дорогой ценой будут оплачены эти песни и другой цены не может быть! Однако, зло еще принесет добрые плоды!

Но Мандос сказал:

– И все же зло останется злом! А Феанор скоро придет ко мне.

Но когда, наконец, Валар узнали, что Нольдорцы действительно покинули Аман и вернулись в Среднеземелье, они поднялись и стали претворять в жизнь решения, принятые ими в мыслях, для исправления зла Мелькора.

И Манве приказал Яванне и Ниенне приложить все их силы и могущество для оживления и исцеления деревьев.

Но слезы Ниенны не смогли излечить их смертельные раны, и Яванна долго пела одна во мраке.

И вот, когда надежда угасла и песня Яванны дрогнула, на безлиственной ветви Тельпериона, наконец, появился огромный серебряный цветок, а Лаурелин дали единственный золотой плод.

И Яванна взяла их. И тогда деревья умерли, а их безжиненные стволы остались стоять в Валиноре памятью об исчезнувшей радости.

А цветок и плод Яванна отдала Ауле, и Манве освятил их, и Ауле со своим народом создал для них сосуды, дабы сохранить их сияние – так говорится в «Наралионе» – песне о Солнце и Луне.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});