За каменной стеной (СИ) - Мила Дрим

и я… Скучаю.

Задумчивая улыбка изгибает губы Руслана.

— Понял. Но ты, пожалуйста, не грусти, яры?

— Яры.

— Ладно, ложись спать. Засыпай добрым сном. Спокойной ночи, Диляра.

— Спокойной.

С тяжелым вздохом кладу телефон на прикроватную тумбу. Забираюсь под одеяло и окидываю тоскливым взглядом половину кровати, на которой обычно спит Руслан.

Обнимаю свой животик. Шепчу тихую молитву, и нежное спокойствие, словно качели, убаюкивает меня. Я засыпаю.

Среди ночи просыпаюсь от ощущения того, что кто-то смотрит на меня. Странно, но это не пугает, а наоборот, радует мое сердце. Распахиваю глаза.

Сбоку, на кровати сидит Руслан. Его лицо обращено в мою сторону, и карие глаза, лаская взглядом, глядят на меня.

Он здесь? Уже новый день? Бросаю взор в сторону окна. Там по-прежнему темно.

— Руслан? — зову я. — Ты здесь?

— Здесь, — он улыбается, и мое сердце сладко трепещет. — Ты ведь сказала, что соскучилась. Я поменял билет и прилетел к тебе.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Сердце отдает мощными ударами в грудь.

Чувствуя себя так, будто Садыков только что, как верный рыцарь, встал на колено, и признался мне в любви.

К глазам подступают слезы, но теперь причина для них — счастье.

— Руслан, — мой голос дрожит от чувств.

— А? — Садыков чуть наклоняется вперед.

В бледном свете подсветки вижу его лицо.

Разглядываю глаза Руслана, который сейчас мерцают мягким светом, его щеки, покрытые густой щетиной. Опускаю взор на губы — и они растягиваются в улыбке.

Смелее, Диляра.

Смелее, скажи, что ты хотела!

Делаю глубокий вздох и медленно сажусь в кровати.

От волнения дрожат кончики пальцев, но я хочу сказать.

— Мне нужна твоя помощь. Помоги мне, пожалуйста, Руслан, — прошу, не сводя с него взора.

Садыков сразу меняется в лице. Выражение его становится решительным — я не сомневаюсь, попроси я, и он сорвется с места решать мои проблемы.

Мои проблемы, которые стали его.

Вот только одну, все же, с помощью Руслана, но решить должна именно я.

— Что мне сделать?

За один только этот вопрос я мысленно возношу Всевышнему благодарность.

— Помоги мне, пожалуйста, стать хорошей женой для тебя, — прошу и замираю, ожидая ответа Садыкова.

Его темные брови ползут вверх.

— Хорошей? — удивленно повторяет Руслан.

Я киваю головой.

— Куда уж лучше? Ты — хорошая жена, Диляра. Во всех смыслах этого слова. Добрая, красивая, нежная, умная, порядочная… Это первое, что пришло мне на ум. Но твоих достоинств куда больше.

Чувствую, что начинаю розоветь от комплиментов Руслана.

Но, несмотря на жаркий румянец, мне невероятно приятно слышать эти слова от Садыкова.

— Спасибо… — улыбаюсь. — Мне никто таких слов не говорил.

— Пожалуйста, — Руслан садится поудобнее, и ближе ко мне. Мои стопы упираются в его крепкое бедро. — Хочешь, я продолжу этот список?

— Нет, не нужно, спасибо. Но мне действительно хочется стать хорошей женой, — выдерживаю паузу.

Сейчас будет сложно.

— Ты ведь мужчина, Руслан.

— Я в курсе, — он усмехается.

— И тебе нужна ласка, внимание и всё такое, — продолжаю я.

— Тааак, — тянет Садыков.

— Я хочу дать тебе все это, но мне… Мне так страшно, Руслан, — чувствую, как с моих ресниц капают слезы, — я не умею всего этого, к тому же, с Фаизом все было так, что мое тело дрожит от одних только мыслей об этом. Но я все равно хочу быть для тебя хорошей женой. Я понимаю, что нельзя жить в страхе, но этот страх такой сильный! Руслан, я не справлюсь без тебя. Помоги мне избавиться от этого страха. Помоги мне освободиться.

— Девочка моя, — выдыхает Руслан, и это его обращение — «девочка моя», вызывает трепет моей души.

Садыков протягивает руку и берет меня за ладонь. Его теплые пальцы надежно обхватывают мою руку.

Руслан смотрит мне в глаза, и я, как зачарованная, гляжу в его.

Сколько чувств сейчас я вижу в карих озерах!

Нежность, сочувствие, ласку, трепет…

Никто никогда так не смотрел на меня.

— Если только ты сама хочешь этого, я помогу тебе, — продолжает Садыков.

Голос его отдает хрипотцой. Догадываюсь, что причина этому — чувства.

— Ты знаешь, Руслан, если бы две недели назад меня спросили, хочу ли я отношений, я бы решительно сказала — нет! Но теперь, — прерывисто вздыхаю, — я не знаю, что ты делаешь со мной. Но… Я хочу отношений с тобой. Даже несмотря на то, что мне все еще страшно.

— Диляра, я не обижу, — голос Руслана вибрирует.

— Я знаю, Руслан. Дело не в тебе, — касаюсь своей груди дрожащими пальцами, — тут сидит эта боль и страх. Иногда они пробуждаются и начинают пугать, мучить меня. Но я хочу, чтобы они ушли. Навсегда.

— Они уйдут, не сразу, но уйдут, — Садыков берет меня за вторую руку.

И мы сейчас с ним — как влюбленные школьники — держимся за ручки и доверчиво смотрим друг на друга.

— Я тебе верю, — шепчу, глотая слезы.

— Иди ко мне, — Руслан распахивает свои объятия, и я иду к нему.

Прижимаюсь мокрым носом к его вкусно пахнущей рубашке. Теплые руки обнимают меня за плечи — бережно и одновременно надежно.

Так спокойно мне становится!

Будто только что я обрела свой дом.

Дом, где безопасно, где меня любят и берегут.

Замираю от этого ощущения. Боюсь лишний раз вздохнуть, чтобы не спугнуть его.

Теплая мужская ладонь нежно гладит мои волосы. Жмурюсь от удовольствия, почти мурчу, как кошечка, пригретая лаской.

Сердце, пульсируя, повторяет одну фразу.

Я дома.

— Руслан, — шепчу, не отрывая носа от его груди.

— Мм?

Я запрокидываю голову и смотрю на Садыкова.

— Можно ты меня поцелуешь?

Краснею — и от самого предложения, и от того, как замысловато его произнесла, и от того, каким сверкающим становится взгляд Руслана.

— Можно, Диляра, — шепчет он.

Садыков чуть сдвигается — и теперь я полулежу в его объятиях. Правое ухо прижимается к крепкой груди, и я слышу, как учащенно бьется сердце Руслана.

Он чуть склоняет голову набок. Нежно ведет шероховатой ладонью по моей левой щеке. Там, где прошлась его рука, появляются мурашки.

Трепещу и жду, когда Руслан поцелует меня.

А он не спешит.

Смотрит на меня и задумчиво улыбается.

Затем, наконец, сильные руки чуть приподнимают меня, так, чтобы было комфортно и моему животику.

А затем — Руслан Садыков, мой муж, накрывает мой рот своими губами.

Он целует медленно, бережно. В этом поцелуе нет ни агрессии, ни унижения.

Напротив, я чувствую в каждом движении его губ благоговение и нежность.

Господь Свидетель — это самый прекрасный поцелуй в моей жизни.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ