32. Агония мира - Владимир Брайт

Последние слова могли означать только одно: снайпер и боец мертвы. Если бы начальник сказал «не выполнили задание», тогда еще были бы возможны варианты, а «провалили» указывало на смерть напарников.

Гончая выключила рацию и, повернувшись к двум мужчинам, сидевшим на заднем сиденье машины, сухо сказала:

— Мы потеряли Чистого и Время.

А затем без всякого перехода обратилась к водителю:

— Квадрат АС6, мост. Мне не важно, что и как ты сделаешь, но мы должны быть там через пять минут, иначе я не смогу взять след.

— Бумажные пакеты прямо перед вами, — ответил шофер, повернувшись к девушке. При этом стало ясно видно, что один глаз у него стеклянный. — Вам же, наверное, не захочется заблевать свою парадную одежонку...

И не дожидаясь ответа, он включил двигатель.

Машину сорвало с места, так что всех вдавило в кресла. Водитель был не просто азартным гонщиком, потому что это определение подразумевает присутствие хоть какой-то толики здравого смысла. Нет, скорее, он был начисто безумным — как тот мартовский заяц из сказки про Алису в Стране Чудес. А впрочем, в подчинении полковника Фабела ординарных людей не было.

Все три пассажира, находившиеся в салоне, обладали ментальными способностями. Однако даже не прибегая к ним, можно было уверенно поставить диагноз одноглазому: с головой у него были серьезные проблемы...

Группа достигла заданной точки за три с половиной минуты. Подобный результат был невозможен, тем не менее они сделали это.

Паука в дороге стошнило, в связи с чем он был очень зол...

Выйдя из машины на нетвердых ногах, он постучал в окошко водителя и, сделав большие испуганные глаза, прохрипел:

— Друг, ты вообще как ехал-то? У тебя же от покрышек ничего не осталось!

Одноглазый решил, что у пассажира от пережитого стресса или на нервной почве что-то случилось с головой, но все же, открыв дверь, вышел из машины.

Левые, передняя и задняя покрышки отсутствовали начисто. Обойдя автомобиль по кругу он убедился, что резины нет нигде — только голый обод.

— Дааааа, дела-ааааа, — протянул он озадаченно. — А шла-то как обычно...

Но у Паука не было времени, чтобы насладиться плодами своей мести, он догонял группу, ушедшую далеко вперед.

Иллюзии, которые так мастерски, словно паутину плел в сознании своих жертв подопечный Фабела, могли держаться от пяти минут до полутора часов.

Водителю не повезло — счетчик в его голове стоял на максимальной отметке.

* * *

Как ни странно, ни сам прыжок, ни последующее за ним продолжительное нахождение под водой не показались мне особо трудным испытанием. Наверное, потому что практически всю работу сделала Милая. Собственно от меня не потребовалось ничего, кроме своевременного выполнения ее инструкций.

В самом начале я беспокоился о возможной нехватки кислорода, но с этим не возникло особых проблем, потому что вместо восьми минут мы уложились в неполные семь.

Я проплыл километр под водой, после чего, хотя и с некоторым трудом, протиснулся в узкую трубу водостока, попутно преодолев мощный встречный напор сточных вод, и наконец оказался в чреве канализации.

Широкий длинный коридор уходил куда-то вдаль.

— Здесь что, есть какая-то подсветка? — озадаченно поинтересовался я у Милой. — Темновато, конечно, но все же видимость вполне приемлемая.

— Обычный человек не увидит здесь вообще ничего даже на расстоянии вытянутой руки. Твои глаза обладают способностью сумеречного видения. Ну, примерно как у кошек...

За последние десять-пятнадцать минут я узнал о себе столько нового и интересного, что с лихвой бы хватило на несколько жизней. Во избежание дальнейших шокирующих подробностей я решил прекратить расспросы и как можно скорее выбраться наружу.

— Тебе необходимо спокойно посидеть несколько минут, — предугадав мои намерения, сообщила Милая. — Твои нервные окончания должны взять под контроль ноги. Если этого не произойдет, то ходить за тебя придется мне. А это все-таки не слишком удобно и разумно.

Я не стал спорить — ее осведомленность в данном вопросе не вызывала сомнений.

— Что там снаружи?

— Обычная суета, ничего подозрительного. Пять вертолетов патрулируют реку, они сняли оцепление с квартала вокруг небоскреба и перебрасывают его на побережье. Пока их аналитики оценят вероятность того, что ты мог уйти через канализацию, пройдет не менее получаса. За это время мы уже выйдем на поверхность и растворимся в недрах мегаполиса. Если бы ты не нужен был им живым, они смели бы и этот город одним мощным ядерным ударом.

— Да, хорошо быть кому-то нужным живым, — невесело усмехнулся я.

— Приложи меня к лицу, — без всякого перехода приказала Милая.

— А...

— Я собираюсь изменить твою внешность. Это, конечно, не полноценная пластическая операция, но натянуть кожу в одном месте и чуть присобрать в другом, добавить морщин и припухлостей мне по силам. По крайней мере несколько часов эта маска продержится. Исходя из новой легенды, ты будешь бездомным бродягой — забулдыгой и алкоголиком. Благо одежда и внешний вид этому соответствуют на все сто.

Я приложил ее к лицу и почувствовал слабую вибрацию — почти как от действия электробритвы.

— Готов?

— Да.

— Тогда очень медленно, по команде, двигай меня по лицу от подбородка ко лбу.

Я сделал все, как она сказала, и через несколько минут лицо с набухшими веками, мешками под глазами и провисшими щеками уже ничем не напоминало лицо человека, фоторобот которого имелся чуть ли не у каждого военного и полицейского в этом городе.

— Все, теперь можем идти. В ближайшее время никаких проблем на горизонте не предвидится.

На горизонте их действительно не было, они (проблемы) ожидали нас прямо за поворотом...

* * *

Гончая получила свое прозвище за то, что могла напасть на след человека и неутомимо преследовать его столько, сколько понадобится. Причем ей даже не обязательно было видеть свою жертву. Главное — иметь фотографию и оказаться на месте преступления в течение первых пятнадцати минут. Все остальное приходило само собой.

Как ей это удавалось, она, откровенно говоря, не знала и никогда не забивала себе голову подобной ерундой. Люди не задумываются о том, как и почему они дышат, потому что не видят в этом особой проблемы. Так же и Гончая — она владела даром, и этого было вполне достаточно. Кроме того, ей нравилось само состояние охоты, Она чувствовала липкий страх, которым истекал преследуемый, когда погоня выходила на финишную прямую. И это будоражило и пьянило ее не хуже алкоголя или наркотиков.

Ее бессменные партнеры — Паук и Темный — тоже получили свои имена совсем не случайно.

Паук плел иллюзии, распространявшиеся на значительное расстояние — до трехсот метров. Его талант был ярок и многогранен. Он подходил к процессу творчески, со здоровой долей юмора. Поэтому, несмотря на свое не слишком доброе имя, он был весельчаком и балагуром, можно даже сказать — душой компании.

Темный же, напротив, полностью оправдывал свое прозвище. Сам по себе он чем-то отдаленно напоминал вампира. А главным его талантом было извержение из недр своего сознания волны ужаса, которая, распространяясь целенаправленно или хаотично по всем направлениям (в зависимости от ситуации), приводила к тому, что человек мог просто-напросто умереть от страха.

Во время одной старой операции Гончая выследила главу наркокартеля, сообщив его координаты напарникам. Просто убрать объект было нельзя — насильственная смерть повлекла бы за собой нежелательный резонанс. Поэтому при первой же удобной возможности Паук создал иллюзию, в результате чего наркобарон неожиданно обнаружил себя выпавшим из самолета, разумеется, без парашюта.

Ситуация сама по себе неприятная, но когда Темный изверг волну ужаса, направленную на клиента, тот получил обширный инфаркт.

Вот и сейчас, имея на руках только фоторобот подозреваемого, Гончая сумела довольно быстро взять его след. Повертевшись около моста минуту-другую, она уверенно показала рукой в направлении предположительного нахождения добычи.

— Он зарылся в нору, придется попотеть, чтобы его оттуда выкурить.

— Что ты имеешь в виду? — Темный был немногословен, но вопросы задавал всегда по существу.

— Он под землей. В подвале или канализации. Из реки объект ни в какой подвал проникнуть не мог, значит, скорее всего, по стоку пробрался в канализацию. Вот оттуда-то нам его и придется выковыривать, словно крысу.

Темный усмехнулся какой-то кривой, нехорошей улыбкой.

— Канализация — это хорошо, — очень четко и размеренно произнес он. — Самое подходящее место для охоты на крыс.

Гончую передернуло. Однажды, случайно попав под волну ужаса, извергнутую напарником, она до сих пор временами просыпалась по ночам в холодном поту.

— Ты только давай... Во все стороны не фонтанируй своими флюидами, а то придется меня потом откачивать, словно какую-нибудь истеричную гимназистку...