Побег при отягчающих обстоятельствах - Татьяна Алюшина

Степка недоверчиво посмотрел на нее.

– Нет, мамочка, это очень похоже, как ты ругаешься! – возразил он.

– Мы просто разговаривали, – сказал Денис и протянул Степану руку. – Меня зовут дядя Денис.

– Здрасте, – поздоровался Степан и, преисполненный важности, вложил в большую ладонь свою ручку.

– Ты кушать хочешь? – поинтересовалась Вика.

– Потом, сейчас только чуть-чуть хочу. – И вдруг радостно закричал: – Егор! Я тебя не увидел! Здравствуй, Егор!

Быстро спустившись с Викиных коленей, Степка побежал к Егору. Егор встал с дивана, обошел стол, подхватил радостного Степку, подкинул его к потолку под его развеселый смех, поймал и прижал к себе.

– Я тебе рисунок нарисовал! Идем покажу! – заспешил Степка сообщением.

Егор поставил его на пол.

– Ну, идем, покажешь! – улыбался он.

– Это тот самый секретный рисунок, мамочка, тебе Егор потом покажет! – объяснял Степка, таща за руку Егора из кухни.

Улыбаясь, Вика повернулась и наткнулась на пристальный взгляд прищуренных серых глаз.

– Почему вы не сказали Егору, что Степан его сын? – странным тоном спросил Денис.

– А что, об этом надо говорить? По-моему, это очевидно, – удивилась и ничего не поняла Вика.

И тут Денис неожиданно улыбнулся. Улыбка у него была мальчишеской, задорной, с ямочкой на правой щеке. Вика даже растерялась от такого неожиданного превращения жесткого, холодного, расчетливого гэбиста в обаятельного мужчину.

– На анализах и истории болезни написано, что Степану три года.

– Ну правильно, – так ничего и не поняв, объяснила она. – Меня спрашивали, сколько полных лет, полных лет ему три, четыре будет в эту пятницу, я переходила с ним все сроки, он родился на десять дней позже.

– Из-за этой записи Егор и уверен, что Степан не его сын, и поэтому даже не замечает их невероятного сходства.

«Что-то я туго соображаю! От переутомления, что ли?» – подумала Вика отстраненно.

– А с чего бы тогда я обратилась к нему за помощью? – Оказалось, что данное открытие для ее нервов уже перебор.

Денис усмехнулся и спросил:

– А вы обратились бы, если бы это был не его сын?

Вика задумалась. А черт его знает!

Степка был Степкой, и его отец был его отцом. И она даже предположить не могла, что оный отец может решить, что это не его сын.

Но именно так он и решил! И даже был в этом уверен!

И что самое странное, почему-то взялся им помогать!

– Не знаю, – честно ответила она. – Наверное, пришла бы, если бы не нашла другого выхода.

– Ну что ж, значит, у вас возникла еще одна проблема! – сказал Денис.

Улыбаться он перестал, сменив тон на более холодный, не тот, неприязненный, со скрытой, завуалированной угрозой, которого придерживался с самого начала, но и не дружеский. Далеко не дружеский.

– Какая проблема? – немного испугалась Вика.

– Дамочка! – пояснил раздраженно Денис. – Если бы меня кинула девушка, не потрудившись что-то объяснить или написать, а через пять лет я узнал, что у меня есть сын, поверьте мне, у нее была бы бо-ольшая проблема!

Вот теперь она поняла!

Еще как поняла и увидела всю эту нелепую ситуацию под другим углом.

«Все дело в соусе! – говорит ее подруга Ольга. – Поменяй соус, и совсем другой вкус!»

Вика промолчала. Ничего и никому она объяснять не будет!

Не будет, и все! Да с какого перепугу?!

И пошли они оба куда подальше: и Егор со своими дурацкими умозаключениями, и этот его друг-защитник со своими версиями, кто кого бросил!

Ведь так и знала, что рано или поздно придется об этом говорить! Обмусоливать историю пятилетней давности, переживать заново! Поэтому и не хотела здесь задерживаться!

«Все! Завтра же на дачу!»

– Вы должны ему сказать! – прервал затянувшуюся паузу Денис. – Прямо сейчас!

– Нет! – решительно ответила Вика. – Я никому и ничего не должна!

– Тогда ему скажу я!

– Нет!

– О чем спорим? – спросил Егор, входя.

– Где Степан? – стараясь опередить Дениса и уйти от щекотливой, непонятно как возникшей темы, спросила Вика.

– Показал мне рисунок, теперь доводит шедевр до совершенства, которому, как известно, нет предела, – улыбался Егор.

Он открыл холодильник, достал пакет сока, и здесь его остановил спокойный голос Дениса:

– Степан твой сын, четыре года ему будет в эту пятницу, Вика переходила с ним десять дней срока, а на бумагах написано, сколько ему полных лет. Мог бы и сам догадаться, он на тебя похож, как твое младенческое отражение в зеркале!

Как это называют?

Картина Репина «Приплыли!», или театральное «Немая сцена!», или бытовое «Кондратий напал!».

У него резко заныла раненная в горячей Африке спина.

Он удивленно посмотрел на пакет сока в руке, перевел взгляд на содержимое открытого холодильника, поставил назад на полку пакет и, захлопнув дверцу холодильника, спросил:

– Коньяк кто-нибудь будет?

– Я буду! – отозвался на предложение Денис.

Егор взял из шкафчика два пузатых бокала, початую бутылку коньяка и, поставив на стол, сел напротив Вики. Вообще-то он не мог понять, что чувствует, скорее всего, ничего, отупение какое-то, словно получил удар по голове, только вот усиливающуюся, ноющую боль в спине.

Он получил ранение, стоя возле операционного стола.

Оперируя какого-то парня, вытаскивая из его живота осколки от мины, он улавливал доносившуюся стрельбу и взрывы, становившиеся громче. Егор не обращал на это внимания, сосредоточившись на операции, он удивился, когда понял, что приходится кричать, отдавая приказы медсестрам.

– Егор Дмитриевич, – прокричала операционная сестра, – надо уходить!

– Вот заштопаем героя-повстанца и уйдем! – спокойно, стараясь ее успокоить, пообещал Егор.

В этот момент рядом с больничной палаткой разорвалась мина, сметая взрывной волной столик с инструментами. Егор машинально прикрыл больного телом. Переждав несколько секунд, он выпрямился, оценил нанесенный ущерб и стал отдавать быстрые и четкие приказы. Слава богу, никто из персонала не пострадал, принесли новый, стерильный набор инструментов, и операция продолжилась. Звуки боя стали постепенно удаляться.

Как он потом узнал, повстанцы (пойди их разбери которые) неожиданно прорвались в тыл тем, на чьей территории стоял развернутый полевой госпиталь. Их быстро отбили, но кое-какой урон они успели нанести базе и, как оказалось, его спине. Парня вывозили на каталке из операционной, Егор стягивал перчатки, когда услышал крик ужаса сзади:

– Егор Дмитриевич! Ваша спина!

Не чувствовавший до этого момента ничего, кроме усталости, он вдруг ощутил сильную, какую-то горячую боль в спине.

Ранение было непроникающим, но болезненным. Здоровущий осколок разорвал мышцы справа под лопаткой и оцарапал ребро. От серьезного ранения Егора спасло собственное, натренированное годами тело с накачанными мышцами.