Уж замуж невтерпеж - Надежда Тутова

Поплутав по шатким лестницам и низким переходам, выбралась… на галерею. А вот здесь я уже была, когда осматривала семейные портреты, отражавшие былое величие замка, в надежде разгадать тайну нежданного мужа. Стоило вспомнить о Фларимоне, как сердце отозвалось глухой болью. Да, я все еще в него влюблена, хотя после того, как он меня бросил, стоило бы вырвать эту слабость из сердца, словно сорную траву, затесавшуюся среди роз. Стоило бы, но не могу…

Нет, не буду думать об этом, не для того я мучилась, чтобы раскиснуть в самый неподходящий момент. То-то Хафела возрадуется, или разозлится — смотря, что со мной случится. Хм, а если самой устроить повод для яркого проявления чувств леди Килииентри? Умирать я больше не собиралась, возвращаться в комнату и подавно (второй раз путешествие по каменному выступу не переживу!), но вот пошалить… Будто лукавый махнул хвостом, и мне захотелось сделать что-нибудь этакое, дабы весь замок сначала в испуге замер, а потом встал на уши. И что же сделать? Взгляд торопливо скользил по портретам. Предки Килииентри с тревогой взирали на меня. Зря беспокоитесь: вас Хафела давно уж не замечает, иначе не позволила бы обрастать пылью, грязью, да прятаться по углам, куда не всякий слуга забредает. Ага! Точно! Вот и портрет самой тетушки. Полотно было писано с размахом: художник, ожидая хороших денег за работу — учитывая габариты изображаемой, поспешил широкими мазками отметить контуры лица и тела на большом холсте. Однако ж по каким-то причинам (то ли скупость Хафелы, то ли скудость доходов — что более вероятно в данном конкретном случае) оплата была обещана намного ниже ожидаемого, а посему полотно уменьшилось соответственно деньгам. Тем не менее, изменить написанное, значит тратить еще холст, краски, а главное личное время, нельзя. Посему лицо стало занимать почти все пространство картины, напоминая то ли шар, то ли головку сыра. А уж что касалось сходства с оригиналом… Несмотря на это, портрет был гордостью Хафелы, что лишний раз подтверждало его местоположение — в начале галереи на самом видном месте. За него то я и примусь.

Оглядевшись по сторонам в поисках подручных материалов, обнаружила лишь вазу с гребешками (вообще-то они страсть как воняли, но хозяйка замка любила эти цветы и чувствовала только их божественный аромат). Маловато, но и это подойдет. Вытащить толстые стебли и поломать их, чтоб сок потек — легче легкого. А уж вызеленить цветочным соком губы, нос и глаза, добавив яркости их обладательнице, точнее ее портрету, и того проще. Пара мазков по ушам, несколько штрихов на тройном подбородке (самая точно переданная деталь!), немного тонировки над верхней губой — и все готово. Осмотрев дело рук своих, пришла к выводу, что во мне пропадает талант великого художника. Все же это слишком просто: пришел, увидел, испугался. Надо бы чуть перепрятать портрет. Точно, повешу-ка я сюда портрет лорда Килииентри, почившего супруга тетушки Хафелы, а на его место обновленный потрет самой Хафелы. Так что сначала надо будет найти, потом уж увидеть и испугаться, а может и посмеяться, ну, одним словом — каждому в меру его способностей и мышления.

Расправившись с картинами, я направилась… на кухню — а где еще можно обзавестись провизией и подкрепиться перед дальней дорогой (что дорога будет дальней, даже не сомневалась)?! Благо путь туда знала хорошо, но, увы, он пролегал мимо главной обеденной залы. На мое счастье обитатели замка в виду позднего часа мирно почивали (а может, Бибиру и им чего в еду подмешал?), поэтому путь был свободен. И все же я вздрагивала и замирала от каждого шороха.

Добравшись до кухни, едва успела перевести дух, как где-то заскрипела дверь. Вжавшись в нишу у мешков с картошкой, я ожидала худшего. Но, видимо Всевышнего тронули мои слезы, ничего не случилось. Как и положено, в печи горел огонь: слабый, едва заметный, но и его хватило, чтобы найти тряпку, зачерпнуть в ковш воды и вытереть сапоги — надоело босиком шастать! Потратив довольно много времени на шнуровку (при первой же возможности сменю обувь!), я была довольна результатом: сапоги были слегка великоваты, что исправили куски ткани, обмотанные вокруг ступней (кажется, их называют портянки, во всяком случае, так их именовал мой папа, когда собирался в поход по лесу и просил маман помочь ему со сборами). Пункт первый части третьей готов, пора приниматься за следующий, дабы не пришлось тут встречать рассвет.

Хм, не густо, однако. Похоже, этот пастырь Страум или Страуму большой любитель ужинов, завтраков и обедов: в схронах остались только неполный каравай хлеба, несколько яблок, да ненавистная морковь. Порыскав еще немного по кухонным залежам, с радостью обнаружила небольшой кусок вяленой говядины, жаль не агейцами, маленький котелок, деревянный ковш с короткой ручкой, такую же ложку и совсем маленькую кадку меда — даже не кадку, а кружку, только с крышкой и без ручки. Найденное прибрала к вещам в юбке-мешке, добавив и хлеб с яблоками, да соли набрала. Что ж, я готова. Ах, нет, воды же еще взять надо, неизвестно ведь когда дойду до ручья или ключа. Ну, воду я нашла быстро: в большой бочке у стола, чтоб кухаркам далеко бегать за ней не пришлось, но подходящей тары не наблюдалось. В кувшине глиняном не понесешь, того и гляди разобьется, да и с бутылью то же самое произойти может. Потянувшись за чем-то темнеющем на верхней полке с плетеными лукошками, эту самую полку я умудрилась сдвинуть. Ого, а тут тайник! Что не золото прячется, знала сразу — его бы я давно почувствовала. В тайнике оказалась… фляжка, судя по стойкому запаху, использовавшаяся под ту самую маалу: видимо, мужички по случаю приезда пастыря поистратили запасы, надеясь, что смогут получить новую порцию на внеочередном молебне. Прошу прощения за дерзость и что не спросила, но мне эта фляжка нужнее. Прополоскав раз десять, решила, что сойдет — пахнет меньше, во всяком случае, терпимо. Наполнила фляжку водой и радостно прицепила ее к поясу — все лучше, когда нужные вещи под рукой. Теперь я точно готова, значит, пора выбираться из замка.

В кухне было две двери: одна вела в большой коридор замка в направлении обеденного зала, вторая во двор. Причем сама кухня находилась на втором конце ромба, то есть почти у самого черного хода. Мне только на руку. Одна проблема: это самое «почти» составляла конюшня, мимо которой мне надо пройти. А там вообще-то лошади… Я их боюсь, да и они меня не жалуют. Собрав всю решимость в кулак, поспешила — чтобы не передумать — прочь из кухни: может мне повезет, и лошади крепко спят. На цыпочках, словно вор, впервые пошедший на дело, выбралась во двор. Серебристо-синий свет заливал все и вся. А нынче полнолуние, оказывается! Вот отчего так ярко светит луна. Что ж, буду считать это хорошим знаком, ведь до сих пор мне везло.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});