Продюсер козьей морды - Дарья Донцова

Мое сердце екнуло. Наверное, Ольга скончалась. Если она являлась поклонницей отца и встречалась с ним в, так сказать, дониколеттины времена, значит, была очень пожилой!

– Так что за дело у вас к Рязановой? – насупилась старуха.

– Личное, – обтекаемо ответил я.

– Какое?

– Об этом я скажу самой Ольге Ивановне.

– Говорите!

– И не подумаю, – неожиданно резко ответил я. – Позовите заведующую!

Старуха усмехнулась:

– Она в отпуске.

– Ее заместительницу!

– Это я!

– Очень мило! – пошел я вразнос. – Хорошо же вы встречаете людей! Понятно, отчего тут никого нет! Скорей всего, из-за грубости сотрудников библиотеки народ в нее и не торопится.

– Вы не читатель, – отрезала бабка, – а людей здесь после пяти вечера толпа. Что вы хотите? Скажите конкретно!

– У меня дело к Ольге Рязановой, она на работе?

– Да, излагайте проблему!

– Но почему я должен общаться с вами! Позовите Ольгу Ивановну!

– Хотите воды? – вдруг проявила заботу бабка.

– Я хочу Ольгу Рязанову!!!

Внезапно она рассмеялась:

– Жаль, что я давно перестала интересоваться мужчинами, ваша последняя фраза звучит двусмысленно!

Я потерял дар речи. Эта мумия пытается со мной кокетничать? Впрочем, я и сам хорош! Иван Павлович Подушкин умел беседовать с пенсионерками, а Вова Задуйхвост, похоже, стал хамом. Завел одно и то же. Ладно, начнем сначала!

Я лучезарно улыбнулся:

– Прошу меня извинить! На улице жара, давление скачет, из-за погоды я растерял умение нормально общаться. Разрешите представиться – Владимир, историк литературы, пишу книгу о писателе Павле Ивановиче Подушкине. Я исследователь, архивный червь, человек, пытающийся наиболее полно воссоздать образ великого литератора. Мне стало известно, что ранее в данной библиотеке работал фан-клуб романиста. Посему мне хочется побеседовать с Ольгой Рязановой. Надеюсь, она в добром здравии?

Бабуся вскочила со стула:

– Голубчик! Вот нежданная радость! Книга о Павле! Вы пришли к нужному человеку! Я Ольга Ивановна!

Глава 17

– Почему же вы сразу не представились? – ляпнул я и страшно рассердился на самого себя.

Черт возьми, что происходит? Я стремительно начинаю меняться, причем не в лучшую сторону. Еще неделю назад я был полон почтения к престарелым леди и умел беседовать с ними. А сейчас? Ольга Ивановна меня раздражает, я лишился толерантности и терпимости.

Но пожилая библиотекарша не заметила хамства незваного гостя, слишком велика была ее радость.

– Книга, – повторила она, – о Павле! Знаете, наверное, я осталась единственной, кто может рассказать о великом писателе много интересного.

– Меня к вам отправила бывшая заведующая детским садом Софья Борисовна, – улыбнулся я, – вроде она тоже из фанаток Подушкина.

– А, – отмахнулась Ольга Ивановна, – одни разговоры. Соня не увлекалась столь глубоко творчеством Павла. Кстати, очень прошу не употреблять в разговоре со мной отвратительное слово «фанат», мы не имели ничего общего с сумасшедшими девками вроде моей соседки! Вот уж безалаберное создание! Заклеила всю комнату плакатами какого-то жуткого мужика с ярко-красным размалеванным ртом, сделала себе татуировку в виде паука, носит железную цепь на поясе. Вот она фан! А мы были и остаемся поклонницами! Никогда не докучали кумиру! Просто ходили на все его встречи. Боже упаси было проявить личную активность! Нам в голову прийти не могло позвонить писателю по телефону или приехать к нему домой, хотя мы имели и номер, и адрес! Только издали обожали!

Рязанова замолчала.

– Наверное, Павел Иванович знал своих преданных читательниц по именам, – спросил я у Ольги Ивановны.

– Конечно! – оживилась старушка. – Со мной он здоровался, смею надеяться, что выделял из толпы! Впрочем, было за что! Хотите, покажу клубный альбом?

– Очень интересно. – Я потер руки.

Рязанова вскочила.

– Музей в служебном помещении.

Не успел я опомниться, как бабка весьма резво поволокла меня в глубь библиотеки, дотолкала до небольшой комнаты, очевидно кабинета директора, и широким жестом указала на книжный шкаф со стеклянными дверцами.

– Вот, любуйтесь!

Пять полок были тесно уставлены томами. Даже у Николетты нет такого количества произведений Павла Подушкина. В бывшем кабинете отца над диваном была выбита ниша, где без строгого порядка стояли романы отца. Почему «стояли»? Потому что, выйдя замуж за Владимира Ивановича, маменька сделала ремонт, заложила нишу, а книги первого мужа спрятала на антресоли. Меня это расстроило, но ведь жизнь продолжается, Николетта второй раз вышла замуж, а не всякий супруг хочет постоянно иметь перед глазами напоминание о своем предшественнике. Мой отчим богат, он успешный продюсер, но, глядя на книги Павла Подушкина, непременно должен испытывать комплекс неполноценности. Может, мой отец и не был миллионером, но он был невероятно одарен, а талант купить невозможно. Владимир Иванович легко приобретает Николетте шубы, бриллианты и машины. Но когда маменька была женой писателя, она купалась в лучах его славы. Хорошо зная Николетту, думаю, она была счастлива, слыша за спиной шепоток:

– Вон, смотрите, идет жена самого Павла Подушкина!

Маменька обожает быть в центре внимания, и ей нравится чужая зависть, а в далекие годы моего детства это чувство по отношению к ней испытывали многие женщины.

Но сейчас ситуация изменилась, Павел Иванович давно умер, а второй супруг богат и готов окружить свою жену комфортом, так зачем демонстрировать ему книги романиста? Вот почему заделали нишу над диваном.

Посторонний человек, Ольга Ивановна Рязанова более чтит память писателя, чем законная, избалованная им супруга.

– У вас есть очень редкие экземпляры, – отметил я, – вон том, «Княгиня и кинжал». Насколько знаю, рукопись этой книги была сильно сокращена цензурой, Подушкин вообще хотел отказаться от ее издания, но роман появился на свет и был благосклонно принят читателем. Несмотря на восторженные отклики, Павел Иванович не любил «Княгиню и кинжал», этого романа нет даже в его домашнем собрании. А у вас есть! Где вы только его достали?

Ольга Ивановна заулыбалась:

– Купила в магазине. Я в прежние годы очень любила путешествовать, объездила всю страну и отовсюду привозила издания любимого автора. Один раз он был здесь и остался очень доволен! Сказал: «Ну надо же! Полное собрание!» А ведь тогда тут было не столь много книг, Павел Иванович на день своего посещения написал меньшую часть произведений!

– Как же вам удалось заманить в районную библиотеку именитого литератора? – искренне удивился я.

Рязанова засмеялась.

– Раньше при Союзе писателей существовало так называемое Бюро пропаганды, я позвонила туда и сообщила о желании устроить встречу. Нашей библиотеке пришлось долго ждать великого дня, но он все же наступил! Павел Иванович прибыл сюда! Вот!

Ольга Ивановна взяла альбом, раскрыла кожаную обложку, и я увидел своего отца с приклеенной к губам улыбкой. Вокруг стояло человек двадцать женщин, одетых в праздничные платья.

– Это я. – Рязанова указала на худенькую темноволосую женщину.

– Вы настоящая красавица, – восхитился я. – Неужели Павел Иванович не обратил на вас внимания?

Ольга Ивановна машинально поправила прическу.

– Я не надеялась на внимание великого писателя. Наверное, вам трудно нас понять, сегодня люди другие. Павел Иванович – солнце, а разве можно приближаться к светилу?

Вот это правильно! Яркая звезда способна обжечь любого. И я не советую фанатам вступать в тесное общение с кумиром, вблизи предмет обожания окажется совсем не таким, как издали. Вы испытаете глубочайшее разочарование, позиция Ольги Ивановны верна.

Рязанова медленно перелистывала страницы.

– Знаете, – улыбнулась она, – мне пришлось научиться мастерски обращаться с фотоаппаратом, чтобы снимать Павла Ивановича. Вот вы спрашивали, выделял ли он меня из толпы? Не хочу хвастаться, но некоторое время – определенно да! Как-то раз мне не удалось приобрести билет в первый ряд на его выступление, пришлось сесть в десятом. И как сделать снимок? Я вся извертелась, ничего не получалось, ну и решилась встать, приблизилась к сцене, начала наводить объектив, и тут подошел милиционер и говорит: «Гражданочка, сядьте, вы мешаете писателю отвечать на вопросы!» А Павел Иванович услышал его и возразил: «Нет, нет, пусть работает. Она составляет фотолетопись, спасибо, милая, продолжайте спокойно!» Это был знаменательный день! Понимаете?

Я кивнул.

– Скажите, у писателя были дети?

– Сын, – сухо ответила Ольга Ивановна, – назван в честь деда Иваном. Но, если честно, меня никогда не интересовала его личная жизнь: романы, любовницы. Только творчество!

– Значит, у литератора были связи на стороне, – сказал я, – вполне вероятно, что он имел других детей! Сколько раз господин Подушкин женился?