Оранжевая рубашка смертника - Сергей Зверев

Двое других удалились в темноту. На время они пропали из поля зрения, потом на крыше склада поднялась фигура человека, который, видимо, что-то сказал своему сменщику. Интересно, сначала спустится тот, что наверху, или поднимется тот, что внизу? Котов стал смотреть внимательнее. Это была важная информация. Ага, полез сначала новый. А наверху стоит другой и ждет. А что у нас с третьим? Ага, третий наблюдатель свесился через ограждения на промежуточной площадке на газоотводной трубе, что-то говорит сменщику. Так, сменщик полез к нему по лестнице. Расслабились вы тут, ребята. Шумите, не проявляете осторожности. Ну, ждем. Так, теперь спускаются те, кого сменили. Ага, двое спустились. С нефтехранилища тоже спустился человек и пошел к люку, не дожидаясь остальных. Бардак у вас тут, друзья мои, усмехнулся Котов. Ага, фонарик включил, спускается по ступеням. Вот и эти двое подошли. Вся смена заняла шесть минут. Все друг друга знают в лицо, и никто не думает, что снизу могут подойти совсем чужие люди.

Люк закрылся, и над заводом снова повисла ночная тишина. Котов поочередно вызвал своих бойцов. Каждый доложил, что видел, какие особенности бросились в глаза. План складывался. Распределив задачи, командир отправил Савичева к газоотводной трубе, Ларкина, как лучшего стрелка из всех четверых, оставил возле нефтехранилища с Зиминым, а сам двинулся, сливаясь с темными стенами, к зданию склада.

Осторожное перемещение производилось поэтапно. Пока один двигался по тщательно продуманному маршруту, выбирая наиболее темные участки территории, кто-то обязательно вел наблюдение за теми часовыми, в чей сектор попадал спецназовец. Через полчаса все были на своих точках. Котов облегченно вздохнул. Это была чуть ли не самая сложная часть операции, у одного наблюдателя, видимо, был все-таки прибор ночного видения, могли иметь такие приборы и другие.

Ожидание, выматывавшее нервы, длилось еще почти два часа. Время от времени снова закрадывалась мысль, а вдруг они ошиблись? Вдруг это просто совпадение, и смена происходит в другое время и не так? Уходить перед рассветом и снова наблюдать, снова прикидывать, вычислять? А время? Это значит, что бездарно будут потеряны сутки. Целые сутки, когда все решают часы! Котов мысленно улыбнулся. Ведь он сейчас за своих бойцов переживал, сам-то часами мог ждать удобного момента. Приходилось ждать в неудобных позах, в неудобном месте. Как только за время его службы не приходилось ждать. Нервы должны быть как стальные канаты, а лучше их вообще не иметь.

За этими размышлениями его и застало совпадение стрелок на часах. Ну, вот, вздохнул капитан, три часа ночи. Где? Где смена наблюдателей? Ох, как неприятно, когда события начинают идти совсем иначе, чем предполагалось. Кажется, все учел, все просчитал и… Характерный металлический скрежет прозвучал в ночной тишине райской музыкой. Котов мгновенно глянул на часы. Без четырех минут три. Порядок. Из подвального люка стали появляться фигуры людей. Один, второй, третий… четвертый. Твою мать!.. Что за новость?

– Всем внимание, я – Барс! – передал Котов. – Вышли четверо. Повторяю: вышли четверо.

Эх, теперь вся надежда на то, что Зимин не подведет. Вот ведь как бывает. Выделяешь наименее опытному самый слабый и надежный участок, а он оказывается самым трудным. Ничего, Ларкин вытянет ситуацию. Им там виднее.

Котов увидел, что двое остались возле люка, продолжая разговаривать, а двое двинулись в глубь территории. Ничего опасного, но у каждого наблюдателя обязательно должен быть передатчик для подачи сигнала тревоги, иначе его роль как наблюдателя сводится к нулю. И все теперь зависит от слаженности действий всех четверых спецназовцев.

– Сова, я – Барс! – позвал Котов.

– Сова, слушаю!

– Сова, у входа остались двое. Ситуация усложняется. Нам с тобой надо работать синхронно Понял меня?

– Барс, жду команду. Оба на мушке.

– По моей команде «плюс» снимаешь верхнего, а потом его сменщика внизу. У тебя на все две секунды, иначе кто-то из них может подать сигнал тревоги.

– Понял, Барс. Верхний на мушке. Жду команду.

Сейчас все бойцы были вооружены «винторезами» – мощным бесшумным оружием. У всех установлены электронные ночные прицелы. Котов, сдвинув прибор ночного видения на лоб, вел стволом по крыше склада. Важно было, чтобы тот наблюдатель показал себя. Все упиралось в него. «Снять» его первым, а уж второго он «снимет» за полсекунды на земле. И Савичеву проще – у него оба объекта на виду. Черт, стиснул зубы капитан, сменщик наблюдателя уже подошел к лестнице. Сейчас он начнет подниматься. Если придется «снимать» его на лестнице, то может получиться много шума. Звук падения тела, грохот упавшего на камни с высоты нескольких метров автомата.

И тут Котову повезло. На крыше склада вдруг появилась голова. Наблюдатель высунулся и, глядя на своего сменщика сверху вниз, начал что-то ему говорить. Разговор велся тихо. Нижний взялся за перила железной лестницы и… Человек наверху вдруг странно дернулся и стукнулся лбом о край крыши. Второй боевик не сразу понял, что произошло, но, когда несколько капель крови попали ему на лицо, кажется, догадался, что на них напали. Впрочем, вторая пуля ему самому попала под левую лопатку. Боевик разжал пальцы и, съехав лицом по двум нижним ступенькам, рухнул на землю.

Услышав команду командира, Савичев плавно, как в тире, подвел прицел под нижнюю часть лица и так же плавно, как лепестком цветка, нажал на спусковой крючок. Коротко лязгнул затвор, ствол глухо выплюнул пулю, и человек наверху откинулся на спину. Савичев успел увидеть, что лицо боевика превратилось в темное пятно, а со стороны затылка брызнула струйка крови. Он тут же опустил ствол. Второй боевик, который находился к спецназовцу лицом, конечно, различил в ночи странные звуки и небольшое движение перед собой метрах в десяти. Его рука дернулась, чтобы навести ствол на опасный участок местности, но его грудь вдруг разорвала огненная боль. Он не видел вспышки и не сразу понял, что в него стреляют из бесшумного оружия. Вторая пуля попала ему в глаз и пробила мозг.

Зимин по плану должен был, после того как двое боевиков отправятся дальше сменять наблюдателей, дождаться, чтобы Ларкин «снял» третьего, а потом громко, не скрываясь, начать подниматься по лестнице на крышу нефтехранилища. Там позвать по-арабски часового или привлечь его разговорами, и когда тот высунется, убить его. В крайнем случае… в самом крайнем случае Зимин должен был подняться, стараясь не вызывать подозрения, и выстрелить сам в наблюдателя из пистолета с глушителем.

Но сейчас все изменилось, и опыта молодого лейтенанта не хватало, чтобы принять правильное решение. Он смотрел в темноту, где скрывался его напарник, смотрел на двух боевиков, продолжавших о чем-то беседовать прямо возле люка. И никак не хотел первый, неизвестно зачем вышедший, уходить, а второй подниматься и менять своего товарища на крыше. Если сейчас Котов и Савичев чуть-чуть лишнего нашумят, то эти вполне успеют поднять тревогу. И Ларкин молчит. Вызвать по коммуникатору? Не солидно, глупо, ты же офицер! Тьфу, мысленно сплюнул Зимин. Какие глупости в голову лезут в такой ответственный момент!

И тут переводчик отчетливо услышал, как в тишине ночи раздался тихий звук, и коротко лязгнул затвор «винтореза». Боевики не поняли, откуда этот звук, и оба задрали головы вверх. К их изумлению, с крыши нефтехранилища что-то падало, задевая металлическую стенку. На камни упал и разлетелся стеклом и пластмассой прибор ночного видения. Сирийцы переглянулись, видимо, решив взорваться криками негодования, что их приятель уронил с высоты почти пятнадцати метров такой дорогой прибор.

Тихо лязгнул затвор «винтореза», и один из боевиков вдруг споткнулся и упал лицом вниз. Его напарник, только что с ним говоривший, недоуменно глянул на тело, даже протянул руку, и тут ему в бок угодила пуля. С коротким стоном он согнулся пополам, роняя автомат. Вторая пуля разнесла его висок и опрокинула мертвое тело на землю рядом со вторым трупом. Отряхивая колени, из темноты вышел Ларкин, держа винтовку на сгибе руки.

– Его нерусскую мать, – тихо сказал он, подходя к трупам, – еле дождался, когда тот, наверху, рожу высунет. Думал, до утра придется целиться.

Зимин расплылся в улыбке, сомневаясь, выходить ли ему из-за своего укрытия в районе лестницы или ждать приказа командира. И тут услышал, как Ларкин коротко трижды стукнул по микрофону, призывая к вниманию:

– Барс, это Лимон! Минус три. У нас чисто.

Черт, насупился лейтенант. Надо было командиру докладывать, а не ждать, когда это сделает сержант. И не терзаниями заниматься, а о деле думать.

Получив приказ собрать оружие убитых, Зимин и Ларкин стали ждать командира и Савичева. Ларкин повесил «винторез» на шею стволом вниз и взял один из автоматов убитых, второй бросил лейтенанту. Рассовав еще по паре магазинов по карманам, они остановились у люка. Да, обычный люк со ступенями вниз. Две створки, откидывающиеся в сторону. Через такие люки в подвалы продовольственных магазинов мешки и ящики спускали, вспомнил Зимин. Есть еще такие в провинциальных городах, в домах старой планировки.