Я подарю тебе все… - Марина Серова

– Нет, ну я же сказала, что завтра! За-втра! Так что будь готов, пожалуйста… После обеда. Нет, никому! Ладно. Все, пока.

Роксана говорила как-то нервно и, кажется, не замечала ничего и никого вокруг. Убрав телефон в сумочку, она вдруг остановилась, увидев меня.

– Домой? – улыбнувшись, спросила она.

– Да, – просто ответила я.

– Тебе в какую сторону?

– На остановку, – сказала я абсолютно честно, так как мы с Мирошниковым договорились, что я не буду приезжать сюда на своем автомобиле, дабы не разрушить имидж скромного лаборанта. – А ты куда?

– И я туда же, – кивнула Роксана и зашагала рядом со мной, легко сочтя вопрос о нашем совместном продвижении к остановке делом решенным.

Я в принципе не возражала против такого варианта, если только Роксана не окажется слишком назойливой и болтливой. Однако ничего подобного не произошло. Роксана молча шагала рядом, чуть сдвинув брови, и казалась сосредоточенной на чем-то своем. Задумавшись, она не заметила блестевшую в свете фонарей лужу и шагнула в нее ногой, обутой в открытую босоножку на шпильке. Фонтан брызг взметнулся вверх, и пара капель попали мне на ногу.

– Блин! – воскликнула Роксана, приходя в чувство, и виновато приложила ладони к груди: – Прости, я не хотела! Просто задумалась.

– Ничего, – стерев влагу салфеткой (которые я всегда ношу в сумочке), улыбнулась я. – У тебя какие-то неприятности?

– Да так! – махнула рукой Роксана. – Просто завтра мне предстоит тяжелый день.

– Работы много? – сочувственно спросила я.

– Не в этом дело. Другие заботы, – ответила Роксана и перевела разговор на другую тему: – А ты давно Мирошникова знаешь?

– Не очень, – уклончиво ответила я. – А ты?

– Второй год. Он моему папе свои лекарства сплавляет. Занудный мужик!

– А Ковалев? – спросила я.

– Ты и с Ковалевым знакома? – удивленно спросила Роксана, сбрасывая длинную прядь волос со лба.

– Они вместе с Мирошниковым со мной беседовали, прежде чем на работу взять, – сказала я.

– Ковалев – мужик нормальный. Нос, правда, задирает, а так ничего. Во всяком случае, к нему всегда можно по-человечески обратиться, не то что к Мирошникову. Не человек, а робот!

– А Людмила Анатольевна? – полюбопытствовала я, радуясь, что мне удачно подвернулся такой удачный источник информации.

– Жаба, – кратко резюмировала Роксана. – Они вообще-то с Мирошниковым не очень ладят. Он с трудом ее выносит.

– Почему же он ее держит на работе? – удивилась я, отмечая про себя склонность Роксаны давать всем весьма емкие характеристики.

– Потому что повода нет ее убрать отсюда. Зато в отношении Зайцева таких поводов – хоть отбавляй, но его шеф не трогает.

– А почему – хоть отбавляй?

– Потому что Зайцеву лишний раз зад от стула оторвать в лом! Но я его понимаю: за те копейки, что ему Мирошников платит, никому не захочется свою задницу подставлять.

– «Поволжск-фарм» так сильно нуждается в охране? – сделала я наивное лицо.

– Ну, здесь же препараты ценные хранятся, – не очень уверенно сказала Роксана и, понизив голос, словно нас могли услышать, добавила: – Нас вообще-то на днях грабанули. Несколько ящиков лекарств пропало, Мирошников рвет и мечет! Наличку вон потребовал, хочет новое сырье закупать и производство расширить. Убытки-то возмещать надо! А Зайцеву все до фонаря! Не его же личные лекарства пропали. Хотя к Зайцеву у меня претензий нет. Он мужик безобидный, никого зря не чморит.

– А к кому есть? – осторожно спросила я.

Роксана вдруг замолчала.

– Да ни к кому, – проговорила она после небольшой паузы, пожав плечами и ободряюще улыбнулась мне: – Не дрейфь, Женьчик! Это ничего, что я тебя так называю?

Я заверила, что не впаду по этому поводу в депрессию.

– Народ у нас ничего, нормальный. И Мирошников не такой уж гад… Я с ним научилась так себя вести, что он меня даже побаивается! – Роксана победно посмотрела на меня и засмеялась.

– Да, я заметила, – кивнула я. – Засмущала ты его совсем!

– А что такого? – продолжала улыбаться Роксана. – Он женщин как огня боится, мне и по кайфу его подразнить немножко! Пусть чуток оживет, а то со своими таблетками зачах уже совсем. – Она посмотрела вдаль и спросила: – Ты не знаешь, какая маршрутка до Предмостовой идет?

– А ты разве сама не знаешь? – удивилась я.

– Не-а, я вообще-то на машине всегда катаюсь. Просто сегодня меня встретить не смогли… – Она вдруг снова помрачнела, замолчала и с хмурым видом уставилась в одну точку.

– Настроение кто-то испортил? – с сочувствием спросила я, проявляя женскую солидарность.

– Нет, ерунда, все в порядке, – пробормотала Роксана, всматриваясь в подошедшую «Газель». – Вот, кажется, моя! Ну, покеда, Женьчик, до завтра!

И она бегом бросилась к маршрутке, запрыгнула в салон, как только какой-то мужчина открыл дверцу. Через секунду, устроившись у окна, она помахала мне рукой. Я тоже подняла ладонь и проводила маршрутку задумчивым взглядом…

* * *

Озеров молча выслушал рассказ о моем первом рабочем дне в объединении «Поволжск-фарм», похвалил меня и спросил, будто невзначай:

– А пробирки ты не нашла?

– Нет, Владимир Георгиевич. Уж больно быстро вы этого хотите! Не такое простое дело, уверяю вас. К тому же Ковалева сегодня в фирме не было, как я уже сказала. Досконально обследовать его кабинет возможности не оказалось, да и не думаю я, что он прячет пробирки с образцами у себя в столе или в сейфе.

– Может, и не там, – согласился полковник. – Не мне тебя учить, как проводить поиск.

– Да, – скромно признала я.

– Словом, действуй, Женя! – напутствовал меня Владимир Георгиевич. – Завтра вечером позвоню.

Мы попрощались, и я спокойно включила DVD. Тетя Мила сидела в своей комнате и читала. Раздумывая о прошедшем дне, я решила: завтра надо как можно тщательнее осмотреть все здание и взять на заметку те помещения, где теоретически могут храниться образцы. С этими мыслями я и уснула.

* * *

Следующий мой служебный день на предприятии «Поволжск-фарм» начался с того, что меня вызвал Геннадий Владиленович Мирошников. Я поднялась в его кабинет.

– Присаживайтесь, Евгения Максимовна, – Мирошников указал мне на громоздкое кресло, жесткое и неудобное.

Выбора не было, и я устроилась в нем. Геннадий Владиленович сверлил меня своим пронизывающим взглядом и молчал.

– Вы меня позвали, чтобы просто полюбоваться? – не выдержала я – спинка кресла давила на мою спину.

– Что? Разумеется, нет, – ответил Мирошников и засмеялся сухим, жестким, как и его мебель, смехом. – Хотел спросить, есть ли новости… Словом, что вам удалось выяснить за вчерашний день?

– Не так уж много, учитывая, что приступила я к работе лишь с середины дня, при этом потратив больше часа на ваше совещание, – напомнила я.

– И все же? – настойчиво спросил Мирошников. – Меня интересуют любые сведения.

– В объединении вас не любят, – будничным тоном сообщила я.

– Я догадываюсь об этом, – невозмутимо произнес директор объединения, но все же покраснел и снял очки. – Видимо, эта нелюбовь генерируется женской частью коллектива. И это – все ценные сведения, какие вам удалось раздобыть?

Я пропустила его колкость мимо ушей.

– На склад, скорее всего, взломщиков навел кто-то из своих, – продолжала я. – Тот, кто знал, что лекарства хранятся там, причем в достаточном количестве. Есть мысль – попробовать накрыть их на реализации. Ведь нужно же им куда-то обращаться в целях сбыта? У вас есть выход на аптеки, и раз вы с ними сотрудничаете, может быть, стоит зайти с этой стороны? Поручите это дело Зайцеву…

Мирошников нахмурился. Подобный вариант – лежащий на поверхности, кстати говоря, – видимо, просто не пришел в их с Михаилом Петровичем головы.

– Что ж, это… возможно, удачная мысль, – кивнул он.

– А в остальном работаем, – бодренько сообщила я. – Присматриваемся, прислушиваемся… Меня, кстати, интересует один вопрос: куда подевался Дмитрий Сергеевич?

– Что? – переспросил Мирошников. – А-а-а… У него зуб разболелся, он звонил, предупреждал. Ничего страшного.

– Угу, – отметила я про себя этот факт. – А что вы можете сказать…

Договорить я не успела: у Мирошникова зазвонил телефон. Сняв трубку, он несколько секунд слушал, сдвигая брови все ближе и ближе к переносице, а потом начал бледнеть на глазах.

– Этого не может быть! – наконец вымолвил он, машинально вновь снимая очки и принимаясь тереть лоб. Еще некоторое время он слушал звучавший в трубке мужской голос, потом произнес: – Хорошо, я скоро буду.

– Что стряслось? – спросила я, когда Мирошников положил трубку.

– Час от часу не легче! – пробормотал он, глядя на меня в полной растерянности. – Обстреляли машину, на которой везли мои деньги…

В этот момент я подумала, что полковник Озеров сошел с ума. Это же надо так перестараться! И все для того, чтобы иметь повод для продления моего пребывания в «Поволжск-фарм»?! Да он совсем перешел границы!