Золотая гондола - Барбара Картленд

Сэр Харвей рассмеялся.

– Не трусь, парень, – сказал он. – Может быть, все не так плохо, как ты думаешь.

– Герцог никогда не прощает тех, кто не выполняет его приказаний, – произнес молодой человек уныло. Последовала короткая пауза и затем он добавил: – Прошу вас, возьмите меня с собой, ваша милость!

Сэр Харвей выглядел изумленным.

– Но что ты умеешь делать?

– Я мог бы служить при вашей милости камердинером. Мой отец когда-то служил в одной из миланских гостиниц, и мне часто случалось выполнять его обязанности, когда я был еще подростком. Возьмите меня с собой, умоляю вас!

– Ладно, – ответил сэр Харвей. – Я уже и так изрядно досадил герцогу, так что одно лишнее дельце не в счет. Но сейчас тебе лучше позаботиться о лошадях.

– Неподалеку отсюда есть трактир, где я так или иначе должен был их оставить, – произнес юноша. – Не могли бы вы, ваша милость, немного подождать, пока я отведу их туда?

– Я даю тебе ровно двадцать минут, – ответил Харвей.

Лицо итальянца просияло, и, с жаром произнеся:

«Gracie mille»[4], он тотчас бросился на помощь слугам, направлявшимся к ним по тропинке со стороны моря, чтобы снять сундуки с крыши экипажа.

«Это было благородным поступком», – решила про себя Паолина. Глаза ее слипались, и, как ей показалось, прошло немало времени, прежде чем ее подняли на руки и перенесли на борт корабля. Насколько могла припомнить девушка, она пробормотала в ответ нечто похожее на слова благодарности и затем, едва ее голова коснулась подушки, погрузилась в глубокий сон, который ничто не могло нарушить в течение всей ночи.

Теперь же весь мир вокруг казался слишком удивительным и прекрасным, чтобы охватить его взглядом. Готические храмы, мраморные особняки эпохи Возрождения, построенные Ломбарди[5], располагавшиеся по обе стороны от Большого Канала, поражали своим великолепием. Это было сродни чуду, подумала она, слушая голоса гребцов, сообщавших названия дворцов, каждый из которых принадлежал какому-нибудь богатому и влиятельному семейству.

Гондольеры, замершие в ожидании, в соломенных шляпах и красных шарфах, представляли собой столь же живописное зрелище, как и лакеи, которые стояли на ступеньках, готовые встретить гостей, прибывавших с визитом к их хозяевам. Последние были одеты в ливреи из шелка и бархата самых ярких и красочных тонов, отделанные золотыми и серебряными галунами. Их напудренные парики казались такими же белоснежными, как чулки и перчатки. Все здесь, с точки зрения Паолины, свидетельствовало о богатстве и привычке к роскоши. Каждый балкон в изобилии украшали цветы, а также гобелены и драпировки, покрытые изумительной вышивкой, перекинутые через балюстраду. Гондолы, привязанные к установленным перед каждым зданием pali[6], были расцвечены гербами самых знатных аристократических фамилий, а фонари, крючки-подвески были сделаны из чистого золота, иногда даже с драгоценными камнями.

Корабль медленно плыл вперед по каналу, пока не остановился перед великолепным палаццо с широкими мраморными ступенями, покрытыми до самого края воды ковром изысканной работы.

– Почему мы остановились здесь? – спросила шепотом Паолина.

– Это наш дом, – ответил сэр Харвей.

– Наш! – воскликнула она в крайнем изумлении. – Но ведь он слишком большой, слишком роскошный! Как мы можем позволить себе что-либо подобное?

Девушка говорила по-английски, однако сэр Харвей поднес палец к губам.

– Т-с-с! – предостерег он ее. – В Венеции даже стены имеют уши. Идите и осмотрите ваше новое жилище. Полагаю, оно должно прийтись вам по вкусу.

Он спустился по трапу бурчиелло и подал руку Паолине, помогая ей сойти на набережную. Она медленно последовала за ним. Лакеи в ливреях по обе стороны лестницы кланялись им, а мажордом приветствовал их у самых дверей палаццо.

– Все ваши распоряжения выполнены, ваша милость, – сказал он. – Я нанял штат слуг, достойных вашего высокого положения, и искренне надеюсь, что мои скромные усилия заслужат ваше одобрение.

Сэр Харвей взмахом руки отослал его, и они вошли в большой парадный вестибюль, откуда по широкой лестнице поднялись на верхний этаж, великолепные апартаменты которого образовывали длинную широкую анфиладу. Как догадалась Паолина, они были специально предназначены для торжественных приемов.

Убранство комнат отличалось пышностью и безупречным вкусом. Здесь были чудесные люстры из знаменитого венецианского художественного стекла с острова Мурано, украшенные серебряными подвесками, и мебель, подобно которой Паолине не приходилось видеть никогда. На столах эбенового дерева, инкрустированных слоновой костью, были расставлены старинные статуэтки и изделия из бронзы и горного хрусталя. Но особо обратили на себя внимание девушки стены с чудесными панно на сюжеты из древнегреческой мифологии, которые изображали богов и богинь, предающихся вакхическому веселью, и массивные потолки с деревянными балками, покрытыми резьбой, краски расписных плафонов в обрамлении лепных узоров соперничали друг с другом в яркости и великолепии.

– Неужели этот дворец на самом деле наш? – спросила Паолина голосом, полным благоговейного трепета.

– Мы сняли его на два месяца, – ответил сэр Харвей. – К концу этого срока мы либо вынуждены будем подыскать себе дешевые комнаты рядом с каким-нибудь отдаленным каналом, либо вы переедете в еще более шикарный дворец. Это палаццо не из самых богатых.

– Кому оно принадлежит? – спросила Паолина.

– Одному итальянскому князю, который решил посетить свои владения в другой части страны. Он не стал бы сдавать дворец внаем, если бы как раз накануне своего отъезда не проиграл в карты большую сумму денег, которую ему нужно как можно скорее вернуть. На самом деле мы должны быть признательны Фортуне за то, что имеем возможность жить здесь.

– Я даже не ожидала подобного великолепия, – произнесла Паолина.

– И я, признаться, тоже, – согласился с нею сэр Харвей. – Не сомневаюсь, что агент, посланный мною для переговоров, возьмет с меня порядочную сумму за свои услуги, но уверен, что дело того стоит.

Паолина между тем выбежала на балкон, выходивший на канал.

– Здесь так красиво! – воскликнула она. – Невозможно представить себе что-либо, больше похожее на волшебную сказку, чем этот город, выросший посреди лагуны. Взгляните, здесь так мелко, и все же вода преображает весь вид вокруг себя, словно магическое зеркало. Я не могу поверить, что все это мне не грезится.

– Тут нет ничего нереального, – заверил ее сэр Харвей. – Ну а теперь, наверное, вы хотели бы удалиться к себе в спальню? К вашим услугам горничная, которая будет выполнять любые ваши желания.