По ту сторону рассвета - Ольга Чигиринская

Альфанг вышел во двор, где ждал отряд. Айвэн отсалютовал мечом.

— Вперед, — скомандовал лэртир замка Аст-Алхор. — Покажем им, где зимуют орки.

* * *

Под конец осталось двое: Берен и Фейнарин.

— Сдавайтесь! — крикнул им кто-то из черных.

Нолдо оскорбительно засмеялся, Берен плюнул в сторону кричавшего.

Это были уже не орки — черные рохиры Моргота, рыцари Аст-Ахэ. Они дрались хорошо — и о стену их щитов разбилась последняя атака, два десятка эльфов и людей, пробившихся к тюремному двору.

Их тоже сколько-то было убито и ранено — но они были свежими, хорошо обученными и брали не только умением, но и числом.

Берен понимал, что жив лишь по воле командира этих рохиров, приказавшего брать его живым. Что ж, это приказание будет стоить головы еще нескольким…

— Похоже, смертный, пришел наш час, — сказал Фейнарин, вытирая пот и кровь с рассеченного лба. Он дважды был ранен, и силы покидали его.

— Мой — пришел уже давно. Просто я долго и умело выкручивался.

Фейнарин снова засмеялся.

Рыцари Аст-Ахэ, рассыпавшись кругом, начали сжимать кольцо.

«Руско погиб, Рандир и Даэрон, а сейчас — мой черед», — Берену стало горько. — «А Келегорм жив… Намо Судия, пусть же ему не обломится. И пусть она живет еще много-много лет…»

— Я иду, братья, — тихо и хрипло сказал Фейнарин. — Я иду просить у вас прощения…

Берен запел:

Идем же без страха на пиршество стали,

Ибо иной надежды нам не осталось.

Будем мужественны и отважны,

Ибо славы себе не отыщем.

На рассвете увижу я край тропы

На рассвете достигну края тропы

На рассвете взмолюсь на краю тропы

На рассвете шагну с края тропы.

Он ждал атаки — но вместо этого рыцари Аст-Ахэ расступились. Берен ощутил холод, поднимающийся по его ногам к животу — словно каменный двор заливала ледяная вода. Фейнарин вдруг ссутулился и опустил меч, а сам Берен несколько раз с силой вдохнул и выдохнул сквозь зубы, чтобы не завопить от пронзительного страха и тоски.

Мимо рыцарей Аст-Ахэ шагал Саурон.

Берен выдернул из-за ремня поножей гномий ручник, указательным пальцем сбросил предохранительную скобу со спуска, а большим отпустил пружину. Саурон сделал небрежное движение — словно отмахнулся от комара — и стрела с серебряным эльфийским наконечником оказалась в его руке.

Он опустил эту руку и поднял другую — ладонью вперед. Что-то похоже на безболезненный сильный удар бросило Берена на колени и повалило бы совсем, если бы он не оперся на меч. Но Дагмор сломался с коротким железным стоном. Опираясь кулаками о землю, из последних сил сопротивляясь обмороку, он увидел вдруг, как, резко выпрямившись, Фейнарин вскинул меч и шагнул вперед. На мгновенье Берену показалось, что доспех и меч эльфа сияют, как будто сделаны из белого серебра и отражают полуденный свет, а сам он словно бы вдвое выше ростом. Но и его противник увеличился и был подобен башне, а из ладони его исходил смертельный черный вихрь.

Эльф крикнул и рассек вихрь своим мечом — и тут все кончилось. Пропали сияние и тьма, нездешняя смертная тоска отпустила Берена, а Фейнарин повалился лицом вниз, разом сделавшись мертвее камня, и меч его Саурон пинком отшвырнул в сторону.

— Возьмите его, — сказал майя.

У Берена выбили самострел и обломок меча, свалили на землю и принялись избивать ногами и древками копий. Их ярость спасла его: они не стали тратить время на его доспехи, и кольчуга со стеганкой смягчали удары, которые иначе переломали бы все ребра. Берен не сопротивлялся, только закрывал здоровой рукой лицо и голову.

Наконец, гнев противников немного утих и они вспомнили, что Берена велено взять живым. Удары и пинки прекратились. Горец перевернулся на спину, открыл один глаз — и в разрыве облаков увидел Карнил.

«Я пришел, Ном…»

Откуда-то издалека донесся звук — точно со всего маху врезали сапогом по мешку с гвоздями. Карнил обрушился вниз, обернулся огненным всадником, в котором Берен узнал Оромэ-Ндара — и пронзил горцу левый бок раскаленным копьем.

* * *

Рыцари Аст-Ахэ — не орки, и не в их обычае издеваться над пленными.

Но Берен был предателем — поэтому на него правила чести не распространялись. Он обманом проник в замок — поэтому его избили, как раба. Он опозорил одеяние рыцаря Аст-Ахэ — поэтому с него сняли не только доспех, но и всю верхнюю одежду, оставив ему холодной весенней ночью лишь нижнее платье. Он предал Учителя и Гортхауэра — поэтому его заколотили в колодки на дворе перед орочьим хэссамаром.

Колодка потемнела и слегка рассохлась — видимо, ее давно использовали для наказания провинившихся орков. Саурон слишком ценил своих людей, чтобы так их унижать. «Коснись моих ран и смой мою кровь», — повторял Берен про себя слова древней молитвенной песни, с которой обращались к Элберет попавшие в плен воины. — «Дай мужество мне. Никто моих слез не увидит…»

Мир сузился до квадрата из девяти камней брусчатки — ровно столько он мог разглядеть, не поворачивая головы. Эти камни — выщербленный, вытертый ржаво-красный гранит — что-то ему напоминали. Ах, да. Тот самый гранит, из которого сложены стены Каргонда. Проигравший, плененный и униженный — Берен стоял на своей земле.

Эти камни добывали в разломе неподалеку от перевала Нахар. Эльфы размечали огромные каменные плиты мелом, в каких-то местах, лишь мастерам известных, молотком и зубилом выбивали дыры — и забивали в эти дыры деревянные клинья, которые непрерывно поливали водой. Разбухшее дерево разрывало камень на почти ровные ломти — и тогда вступали в дело каменотесы: раскалывали эти ломти блоками, выравнивая края До того горцы складывали башни из неотесанного камня — эльфы научили человеческих мастеров находить в породе эти линии наибольшего напряжения, места, где камень сам хочет расколоться — так, что скол порой получается такой ровный и гладкий, словно камень уже отполировали…

Эльфы — где они? Живы ли? Как давно Саурон узнал о мятеже? Что он с ними сделал?

Что Саурон сделает с самим Береном — его почти не волновало. Он так отупел от усталости и глухой сердечной муки, что перестал бояться. Мышцы горели, а спасительное беспамятство никак не приходило. Хотелось пить. Постоянного голода он уже не замечал. Донимал холод: плетеная льняная рубашка хорошо впитывала пот, но плохо сохраняла тепло, если не была поддета под кожаную куртку.

Орков разогнали на починку моста и на отдых, как понял Берен из обрывков разговоров. Сменился охранник — теперь это был высокий белокурый парень, совсем еще молодой; его чистый голос до рези в горле напомнил голос Руско.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});