Леннар. Тетралогия - Антон Краснов

В длинной одежде дайлемита, в нескольких местах испачканной кровью, с перехваченным маской и закрытым тканью лицом, с плазмоизлучателем у бедра и клинком, по которому и сейчас текла свежая кровь, Леннар выглядел угрожающе. Очень, очень опасно. Майор Неделин, который уже вооружился своим табельным пистолетом, выстрелил. Непостижимо, как он не сумел попасть в Леннара с трех шагов, стреляя фактически в упор. Не может живой человек уклониться от пули, пущенной с такого расстояния!..

…Леннар не успел парировать выпад другого пришельца. Тот держал в руках дымящуюся панель, гравиплатформу с выщербленным краем, принадлежавшую одному из сбитых братьями-наку летучих гареггинов. Наверное, никогда еще транспортный шедевр выходцев с погибшей Леобеи не использовался так нелепо, так не по назначению.

И никогда еще его использование не имело ТАКИХ последствий.

Размахнувшись, космонавт ударил Леннара металлической панелью. Удар пришелся точно по лицу, которое не успел прикрыть Обращенный. Ребро гравиплатформы врезалось в голову Леннара, в переносицу… Без звука тот откинулся назад и плашмя, всей спиной, грянулся на пол. Ребро панели проломило защитную маску и вдавилось в лицевую кость вождя Обращенных.

Удар такой силы и точности — даже явившийся следствием стечения многих необязательных обстоятельств, делом случая, безусловно, смертелен…

Рыжеволосый Акил прекрасно видел все это. Нет, даже не он один. Не только соправитель сардонаров… Это видели и многие гареггины, парящие над схваткой на гравиплатформах. Это видели и братья-наку, и в знак скорби над тем, ЧТО ему привелось увидеть, могучий Кван О уронил секиру и, повалившись ничком, взревел что-то дикое, состоящее из одних рваных, растерзанных согласных звуков:

— Вымхр-р-р… вгыр-рм!!!

Человек, который сразил Леннара — случайно ли, по умыслу ли, — был Константин Гамов.

Эпилог

ДЕЛО СЛУЧАЯ

Гамов открыл глаза. Ему показалось, что прямо над его головой разорвался с натужным треском тяжелый, оплывающий черными складками занавес, и лезет из этого разрыва радужное желе, и выпускает из себя тусклые сполохи, от которых неприятно колет в глазах. Такое впечатление, что само небо испражняется на него. В ноздрях сидит отвратительный запах гнили и еще чего-то тошнотворного, отсыревшего, чему сразу и не подобрать названия… Радужное желе задрожало, по нему медленно прокатилась волна матовых бликов, и это дрожание, цепенея, сгустилось до четких контуров сводчатого серого потолка, покрытого темными пятнами, коричнево-ржавыми и почти черными.

…Наверное, это и есть обиталище полубогов, о котором маленький Костя Гамов когда-то написал в мятой детской тетради, найденной потом на чердаке сырой осенней дачи.

Он поднялся и огляделся по сторонам. Узилище, в котором он нашел себя, оказалось многоуровневым, оно состояло из нескольких площадок тесаного камня, поднимающихся к решетчатой железной двери и стиснутых меж двух высоких каменных стен. Ширина площадок была не больше двух с половиной метров. По стенам сочилась влага. Константину все это почему-то напомнило реку, зажатую шлюзами, — измученная вялая вода стекает из одного резервуара в другой, ниже уровнем. Гамов машинально протянул руку и коснулся кончиками пальцев слизистой поверхности стены. Он находился на самой нижней площадке. На той, что одной ступенью выше, валялся изуродованный скафандр, прорезанный в нескольких местах. От оранжевого комбинезона, которые следует надевать поверх скафандра, осталось несколько криво разодранных полос…

На самой верхней же площадке стоял внушительный чан серебристого металла; на него была наброшена полосатая черно-белая ткань, задравшаяся с одного краю. Пошатываясь, Гамов взобрался на эту площадку и, превозмогая мучительную тревогу, хотел уж было заглянуть в чан, но тут из-за решетчатой двери до него донеслись голоса. Слова были приглушенными, сыроватыми, словно разбухшими от сырости. Язык незнакомый. Фразы тяжелые, неуклюжие, словно грубым молотком бьют в край чугунного колокола. Или этот незнакомый язык вовсе ни при чем, просто тупо засевшая под черепом боль не давала пути иным ощущениям, кроме вот этой гулкой, все тяжелеющей муки…

Впрочем, если бы Костя Гамов и понял этот разговор, то его содержание вряд ли ему понравилось бы.

Говорили двое. Один из них не играет значительной роли в нашем повествовании, а вот вторым был не кто иной, как Грендам. Прорицатель, соправитель сардонаров был донельзя возбужден. После неожиданного появления Акила в зале Этерианы он даже протрезвел, что в последнее время было сродни чуду.

— Он утверждает, что это труп самого Леннара, — почтительно говорил ему собеседник, — однако же на теле не обнаружено стигматов власти, которые должны быть у него, как у вождя Обращенных. Эти… браслет и…

— И диадема, которую они называют полантом и при помощи которой Леннар говорит со своими ближними на любом расстоянии, — сказал Грендам. — Да, ничего из этого при нем не… не оказалось. Но это, несомненно, Леннар. Это он. Мне доводилось видеть его раньше. Это точно он. Свершилось. Но какова досада Акила!.. Ведь не ему привелось освободитьбога! Не ему, а какому-то пришельцу, вынырнувшему из невесть каких бездн Илдыза! И ведь теперь, согласно канону нашей веры, этот пришлый должен получить титул Освободителя и стать голосом истинного божества в нашем мире! Кхм!.. Конечно, он все равно будет марионеткой в руках Акила и проживет недолго… но ведь наш премудрый соправитель, рыжеволосый дьявол Акил, не может вот так запросто умертвить того, кто разрушил темницу бога!

— Акил велел готовить большое гликко. Жертвенная пирамида уже высится на площади Двух Братьев. Не знаю, какую роль в ритуале веры Акил отводит этим пришельцам, но только… но только я им не завидую. Хоть один из них и убил самого Леннара…

Грендам засмеялся хрипло и страшно, маленькие глаза потухли и стали свинцовыми, мертвыми, словно от глубокого холода:

— Этот пришелец, которого сначала объявят Освободителем, еще будет долго и мучительно завидовать своим товарищам, которых умертвят на большом гликко. Акил не простит… Дело случая… Кто бы мог подумать, что Леннар падет от руки какого-то жалкого пришлого, который, как болтают разные глупцы, пришел к нам из Великой пустоты! Освободитель, да уж!.. Клянусь гнилым нутром Илдыза и всех его вонючих демонов! Ведь роль Освободителя наш милейший Акил отводил только для себя, ни для кого иного, недаром он с такой прытью кинулся наперерез Леннару туда, куда указал предатель!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});