Кир Торсен против Черного Мага - Александр Абердин

— Зато я, кажется, догадался, зачем мне нужен этот меч. — Задумчиво сказал Кир и пояснил — Похоже, что он мне понадобится уже завтра. Впрочем, мы можем проверить это прямо сейчас.

С этими словами Кир встал, взял меч из рук Ханг Туаха и, найдя центр тяжести клинка, положил его плашмя на свой указательный палец. Меч тут же дрогнул и, словно стрелка компаса, повернулся, указывая направление на остров Калеман. Ханг Туах покрутил головой и сказал:

— Да, действительно. Похоже, что этот меч укажет тебе самый короткий путь к амулету Силы Тьмы. Ну, что же, мне это нравится, Кир. Ты только показывай направление, рыцарь, а уж короли-людоеды своими головами проломят любые стены, зубами и ногтями прогрызут тебе путь к этой проклятой черепушке.

— А может быть лучше обойдёмся пластитом, Ханг? — Весёлым голосом поинтересовался у мага-короля Кир и, положив меч на стол, наконец, приступил к трапезе.

Жаркое за это время уже успело остыть, но Кира это нисколько не смутило. Потерев ладонью о ладонь, он вызвал из рук неяркое, но довольно жаркое пламя и быстро подогрел кабанятину. Ханг Туах был куда элегантнее. Он просто сделал над своей тарелкой руками пасы и блюдо снова стало горячим. Рыцарь в ответ на это хитро улыбнулся и, подмигнув магу, заставил вылететь из буфета бутылку прекрасного вина и приземлиться её на столе. Маг тотчас выплеснул из своего бокал в окно джус и налил себе вина. Во время обеда они оба вовсю применяли свои магические способности, вот только у Ханг Туаха их ассортимент был гораздо шире, ведь рыцарь Мастера Миров только и мог делать, что заставлять предметы двигаться, да, подогревать блюда. На то, чтобы сотворить молнию или огненный шар, его умений уже не хватало. Зато он умел колоть энергетическими ударами камни ничуть не хуже, если не лучше, Атиллы.

После обеда Кир смог, наконец, побыть наедине с Анной-Лизой, Эльзой и Иолантой. Они сидели на большом диване в мраморном павильоне, стоящем на берегу озера и разговаривали о домашних делах. Рыцарь делал вид, что его куда больше интересует то, где Анна-Лиза посадит несколько кустов роз, присланных им из Нью-Лондона, нежели грядущее сражение и когда они расцветут в то время, как Эльзу и Иоланту интересовало только одно, — займутся они любовью в эти последние часы или всё-таки нет. Разговор о розах был коротким и потому уже очень скоро они переместились с дивана на просторную кровать, покрытую огромной шкурой тигра.

Кир провёл бы со своими женами весь вечер, но в восемь часов зазвонили колокола всех храмов Барилона. Архиепископ Ренье решил, что молитва перед боем будет весьма кстати, его жены тоже и потому рыцарю пришлось последовать вслед за ними. Под звуки колокольного звона они выехали почти всем семейством из дома и направились к храму Божественной Благодати, на ступенях которого их поджидал император Ильмина со всеми своими королями и женой. В храме было уже не протолкнуться, но для них был оставлен широкий проход и потому они без помех смогли пройти прямо к кафедре, на которой уже стоял Ренье, одетый в белое.

Архиепископ с необычайной теплотой рассказа собравшимся краткую историю заселения Ильмина, напомнив о том, что святые отцы-пилигримы были людьми отнюдь не безгрешными, после чего стал развивать тезис о том, что только в этом мире, начав жизнь заново, они отвернулись от прежних пороков и зажили жизнью праведников. Он привел примеры того, как рыцари, алчущие добычи и крови, раскрыли свои объятья сарацинам, мечтавшим только об одном, истребить их всех за прежние злодеяния христиан, совершенные в крестовых походах, рассказал о драконах Ильмина, открывших людям чудеса нового мира. В общем он о многом рассказал в своей проповеди, смысл которой сводился к тому, что история их мира являет собой пример борьбы человека со своими низменными страстями и что в этой борьбе добро отнюдь не всегда брало верх и что на протяжении столетий люди продолжали сражаться друг с другом не щадя семи своих жизней.

Киру оставалось только удивляться тому, как этот поп так ловко свёл всё к тому, что грядущее сражение с нечистью есть ничто иное, как искупительная чаша и испить её им всем следует не только до конца, но и с истинным смирением. Он возблагодарил Господа за то, что тот дал им возможность участвовать в этом Армагеддоне на стороне сил добра, а не зла, и призвал свою паству биться с нечистью не во славу церкви и не ради Ильмина, а во имя Мастера Миров — Иисуса Христа, Аллаха, Яхве и так далее до бесконечности его имён. Смириться, кстати, он предлагал перед волей Господа, но никак не перед полчищами Антихриста, которые требовал искоренять беспощадно. При этом хитрый поп особо отметил то, что и среди нечисти могут найтись заблудшие души, которые следовало вверить в руки Божьи, сиречь лишить бренного тела с напутственной молитвой на устах и прощением всех грехов, для чего он распускал отряд "Злых попов" и все прочие такие же отряды, повелев слугам господа влиться в другие отряды. Сам Ренье собирался идти в бой рука об руку с маршалом Торсеном.

Это, конечно же, шло вразрез с планом, одобренным Генеральным штабом, но Кир не стал возмущаться, так как изменения были весьма незначительными. Его армия была выстроена таким образом, что от перемены мест слагаемых сумма в итоге не менялась. Любой отряд можно было в последнюю секунду перенацелить и от этого ничего не менялось, да, и какая в конце концов была разница, кто пойдёт с ним в центр Адского Колеса спасать Джона Морбрейна — «Короли-людоеды» вместе с "Ночным кошмаром" или "Барилонские девственницы". И те, и другие были одинаково хорошо подготовлены к битве, так как все солдаты являлись теперь магами-воителями и им не было равных во всей Вселенной. В этом Кир, почему-то был полностью убеждён.

Служба закончилась около десяти часов вечера и Кир, первым делом, подошел к архиепископу, чтобы пожать ему руку. Вставать перед ним на колени и целовать руку, ему почему-то и в голову не пришло. Да, и сам архиепископ был настроен по-боевому. Не обращая внимания на то, что в храме находилось множество людей, он быстро снял с себя через голову сутану и все увидели, что его преосвященство облачён в перлитовый бронескостюм камуфляжной расцветки, почти полностью снаряженный для боя. Один служка поднёс архиепископу сферу и автомат, а второй, громадный верзила, подал здоровенный ранец. Надев ранец, Ренье прицепил к нему автомат и сферу, после чего достал из набедренного кармана свой потрёпанный голубой берет и, бережно разгладив его, нацепил себе на голову. Улыбнувшись маршалу, он негромко сказал:

— Всё, сэр рыцарь, я готов отправиться с тобой в ад. Надеюсь, ты знаешь, как освободить сэра Морбрейна.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});