История России ХХ - начала XXI века - Леонид Милов

По уровню материального благосостояния выделяют следующие слои: богатые (средств достаточно не только для удовлетворения своих потребностей, но и для организации самостоятельной экономической деятельности) — 7%; состоятельные (средств достаточно не только для высокого уровня жизни, но и для приумножения капитала) — 7%; обеспеченные (средств достаточно для обновления предметов длительного пользования, улучшения жилищных условий, для собственного переобучения и образования детей, для организации отдыха во время отпуска) — 15,8%; малообеспеченные (средств хватает только на повседневные расходы и в случае крайней необходимости — минимум средств для лечения и укрепления здоровья) — 57%; неимущие (наличие минимальных средств только для поддержания жизни и отсутствие средств для улучшения своего существования) — 20,2%.

Социальная структура современной России заметно отличается от структуры развитых стран. В нашем случае обращает на себя внимание малочисленность средних слоев, которые во всех обществах рассматриваются как цементирующая сила. При этом за 1990-е гг. Россия «потеряла» средний класс интеллектуалов и интеллигенции («новый» средний класс) и получила средний класс предпринимателей («старый» средний класс). В то же время многочисленная часть российского населения пребывала в состоянии маргинальности, связанном с вынужденным переходом человека из одной социально-профессиональной группы в другую и существенным изменением статуса. В это число входят несколько групп: 1) квалифицированные рабочие, специалисты, инженерно-технические работники, часть управленческого корпуса, работавшие в государственном секторе экономики (ВПК, конверсионные производства, закрывающиеся предприятия), имевшие в прошлом высокий статус, а ныне оказавшиеся среди социально беспомощных; 2) представители мелкого и среднего бизнеса, представители «новых» профессий, соответствующих рыночным условиям («челноки», охранники, члены криминальных сообществ и т.д.), чье положение оставалось неустойчивым; 3) мигранты (вынужденные переселенцы из зон конфликтов в России и ближнего зарубежья). Маргинализация общества сопровождается ростом напряженности, экстремизма, различных форм нетерпимости. Получают распространение различные виды девиантного поведения: пьянство, наркомания, проституция и т.д.

Обобщающим показателем неблагополучия социального развития России является прогрессирующая депопуляция — сокращение численности ее населения. С 1992 по 2000 г. население страны уменьшилось на 3,2 млн человек.

Спад производства, безработица, инфляция, конверсия и т.д. привели к резкому уменьшению доходов большей части населения. В их числе оказались люди по прежним меркам достаточно обеспеченные. Появились «новые бедные», ядро которых составляют научные работники, учителя, врачи, руководители низшего уровня, инженеры. В основном это люди дееспособного возраста. Дальнейшее развитие социальной структуры российского общества будет зависеть от скорости и направленности экономического реформирования страны и социальной политики государства, способности населения адаптироваться к радикальным переменам.

§ 4. ФОРМИРОВАНИЕ И РАЗВИТИЕ НОВОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ. 1992-1999

Углубление конституционного кризиса. Январь—октябрь 1991 г. В начале 1993 г. острота конфликта между съездом советов народных депутатов, с одной стороны, и президентом, с другой, определялась не только неудовлетворительными итогами развития страны в 1992 г., но и противоречиями конституционного строя России, которые стали особенно очевидны, Государственно-политический строй определялся Конституцией 1978 г., однако вследствие внесения поправок в 1990—1992 гг. он претерпел большие изменения (всего к лету 1993 г. в Конституцию было внесено 320 поправок). В 1990 г. в РСФСР (вслед за СССР) был введен новый государственный институт — съезд народных депутатов. С одной стороны, он стал вершиной системы советской власти: согласно Конституции, съезд был «правомочен принять к своему рассмотрению и решить любой вопрос, отнесенный к ведению Российской Федерации», с другой — именно съезд поправкой статьи 1 внес в Конституцию норму, провозглашавшую принцип разделения властей. В соответствии с этим был учрежден действующий на постоянной основе парламент, принято решение о создании Конституционного суда, введена должность Президента, который являлся «высшим должностным лицом, главой исполнительной власти» России. Все это коренным образом видоизменяло традиционную систему Советов, построенных на соединении нормотворчества, контроля и исполнительно-распорядительных функций.

По ходу самостоятельной деятельности между этими четырьмя институтами (съездом, парламентом, Конституционным судом и президентом) неизбежно возникал вопрос о разделении полномочий. И если функции последних трех в системе разделения властей были понятны, то съезд постепенно превращался бы в рудиментарный элемент переходного времени. Передавая свои полномочия соответствующим ветвям власти, он явно требовал реорганизации как выполнивший свои учредительные функции. Все это обсуждалось уже с конца 1991 г.

Первоначально противоречие между всевластием съезда и исполнительной властью в лице Президента было разрешено через компромисс, заключенный на V съезде народных депутатов РСФСР, который добровольно на время (один год) передал часть своих огромных конституционных полномочий Президенту. Это решение уже тогда содержало большой конфликтный потенциал, так как в своих политических и экономических воззрениях президент проявлял готовность опираться лишь на радикально-либеральные силы. Начало экономических преобразований вызвало раскол сложившейся в 1990—1991 гг. протестной коалиции, и к концу 1992 г. президент мог опираться лишь на последовательных сторонников либеральных реформ и тех, кто получил от них выгоду, а таких было меньшинство. В этих условиях съезд, выражавший интересы более широких слоев населения, объективно становился препятствием на пути избранной модели преобразований, что и обусловило резкие атаки на него со стороны исполнительной власти, которые с конца 1992 г. шли по нарастающей.

В конце 1992 — первой половине 1993 г. в центре дискуссии между высшей законодательной властью и президентом был вопрос о порядке формирования правительства и, следовательно, решающем влиянии на характер и методы проводимого экономического курса. Претензии на решающую роль парламента в определении состава министров обосновывались неудачами первого этапа реформ, что связывалось с некомпетентностью исполнительной власти и ее неспособностью учесть весь спектр существующих в обществе интересов. Сторонники же президента рассматривали события в более широком историческом контексте. В отличие от подходов 1988 — середины 1991 г., когда переход от социализма («тоталитаризма») к демократии виделся как относительно безболезненный и ограниченный во времени акт, в конце 1991-го -— 1993 г. ситуацию анализировали совершенно иначе. Утвердилось представление о том, что между тоталитаризмом и демократией неизбежен достаточно продолжительный во времени переходный период — «диктатуры демократии» («демократуры»), — в рамках которого будут утверждаться новые ценности и нормы. С учетом того, что смысл и направленность происходящих изменений понимали далеко не все, что существововало сопротивление (сознательное или стихийное) проводимым необычным мерам, представлялось, что «диктатура демократии» должна осуществляться в форме авторитарного правления. Этот «просвещенный авторитаризм» связывался с концентрацией властных ресурсов в руках президента, который своей последовательной борьбой против «тоталитарных» структур в 1987—1991 гг. доказал преданность демократическим идеалам и продемонстрировал готовность их решительно отстаивать.

В 1993 г. стороны использовали различную аргументацию для обоснования своего права определять содержание и методы реформ. Сторонники высшей законодательной власти, Конституционный суд делали акцент на следовании «букве закона», настаивая на соблюдении действовавших законов и Конституции. Сторонники же президента подчеркивали ее «социалистическое происхождение» и обращали внимание на содержавшиеся в ней лакуны и противоречия. В полемике с оппонентами они использовали политико-правовые аргументы, ставя во главу угла «дух закона», трактуя «право как справедливость». В этой связи сторонники президента прямо ставили под сомнение «конституционность Конституции». Большую легитимность политики президента связывали с его прямым избранием 12 июня 1991 г., а также с победой «августовской демократической революции» в России. Юристы из президентского окружения особое значение придавали факту всенародного избрания Ельцина, поскольку, по их мнению, выбирали не просто главу исполнительной власти, но политика с определенной политической и экономической программой, которая и была освящена результатами общенародного голосования. По этой логике съезд и Конституция обладали более низким уровнем легитимности, так как появились ранее, в условиях «ушедшего социалистического порядка». На этом основании вполне легитимными считались формально антиконституционные меры по ограничению деятельности съезда, которые якобы соответствовали «духу» общенародного волеизъявления. Отсюда также вытекал соблазн трактовать правовые нормы с точки зрения политической целесообразности.