Бороться и искать - Эриссу

* * *

Сама же леди Забини в какой-то момент благосклонно взглянула на бывшего мужа. Полностью осознавший свою вину и раскаявшийся, Аларик Забини был готов на все. Его старания были замечены, после чего мужчина в одну из ночей был допущен до ложа дамы. Ни сама дама, ни мужчина не сказали ни слова, но записные сплетники уже к вечеру следующего дня принялись заключать пари: сойдутся - не сойдутся, отравит - в живых оставит. Если судить по неожиданно появившейся утренней интересной бледности, и внезапному пристрастию леди к слабо прожаренным стейкам, намазанных толстым слоем лимонным мармеладом (еще месяц назад - гадость, по словам Катарины Забини), были правы те, кто ставил на «сойдутся».

.

* * *

Ивен Розье убил своим выбором наповал всех. Но после того как общество немного успокоилось, за этой охотой наблюдали как за шоу. У самого Розье был только сын, второй отец которого так и не был озвучен, и который полностью одобрил выбор отца. А вот у избранника за спиной был целый клан, который совершенно неожиданно встал на сторону охотника. Спустя целых два года они все же встали перед алтарем: Розье примчался едва не бегом, а второй жених - нога за ногу. Но особого выбора не было - Шеклботу пузо уже, что называется, на нос лезло. Брак был крепким (наверное, из-за несколько не по назначению используемых наручников?), что свидетельствовал через пять лет живот уже самого Ивена.

* * *

Винсент Кребб и Грегори Гойл. Эти двое женились довольно поздно по аристократическим меркам. Им обоим было уже за двадцать, когда они пропали из поля зрения. Замечено это было не сразу, да и потом только плечами пожали: что в этом такого? Всплеск интереса последовал только тогда, когда кому-то что-то понадобилось от старших лордов, а попасть на территорию поместья не смогли. Ни одного, ни второго. Особо любопытные сунули носы и убедились - вокруг домов стояла такая защита, какой не было даже в войну. Пробиться сквозь нее не смог бы даже Лорд, но тот этого делать и не подумал. Только понимающе улыбнулся и отправился покупать подарок.

Смысл стал понятен, когда год спустя щиты были приспущены, и Магическому миру был представлена Триада и новорожденный Наследник Гойлов, уже сейчас радующий родителей и бабушек с дедушками симпатичной внешностью. И силой. Не сказать, чтобы третий супруг был доволен своей судьбой, но выбора ему просто не оставили. С него сдували пылинки, выполняли любой каприз, но свободы у него не было. И четыре года спустя после рождения первого ребенка, щиты были вновь подняты, отрезая дом теперь уже Крэббов от остального мира. Эта беременность протекала куда сложнее, и закончилась временным параличом ниже пояса. Но второй сын был здоров - это засвидетельствовал целый консилиум врачей, созванных встревоженными родителями. И не просто здоров - симпатичный карапуз обещал ни в чем не уступать своему старшему брату, радовавшему весь клан своими выбросами силы, и доводившим до истерик домовиков, которые не могли уследить за шустрым и сильным Наследником.

* * *

Невилл… Тихий, незаметный, пугливый, робкий и полноватый Невилл оказался темной лошадкой. Когда стало ясно, что все успокоилось, что больше нет нужды бояться и скрываться, Хогвартс увидел истинного Наследника Лонгботтомов. Причина, по которой бабушка каждые каникулы забирала его домой, оказалась проста. Ограничители. Те самые, под которыми Гарри Поттер когда-то прятал свой истинный потенциал. Те самые, что рассыпались в прах при первом пробуждении Древнего. Те самые, что Невилл носил постоянно, снимая только на каникулах дома. А вместе с ними - семь слоев иллюзий, и маску, которая стала практически его вторым «Я». А на самом деле Невилл Лонгботтом был высоким красивым, умным парнем, хорошо понимающим причины такого маскарада, и совсем не желающим повторить судьбу родителей и Поттера. Не по своей воле участвовал Фрэнк Лонгботтом в детоубийстве, да и сама Беллатрикс потом отомстила. Поэтому после долгого и тяжелого разговора между тремя Лестрейнджами и двумя Лонгботтомами было признано, что между ними нет Долга, и нет Мести.

Ставший завидным женихом, Невилл сделал едва ли не самый неожиданный выбор из всех возможных. Он женился на Луне Лавгуд. У них родились один сын и две дочери. После этой женитьбы, «Придира» вновь стал едва ли не самым популярным журналом: если одна половина журнала состояла из статей о мозгошмыгах, кракозябрах и прочих странных сущностей, то вторая - из заметок, статей и монографий самого молодого Мастера Гербологии, на плантации и теплицы которого зельевары сначала Англии, а затем и Европы устраивали чуть ли не паломничество. Хотя к любым котлам Невилла так и не подпускали. Мало ли…

* * *

Поначалу на ухаживания Антонина Долохова за одной из учениц Хогвартса смотрели косо. Однако когда были озвучены матримониальные планы, все успокоились. Ну, как все. Выскочка, подстилка, прилипала - это самой мягкое, что тихо шипели вслед невозмутимой девушке завистницы (и завистники). Говорить ей это в голос боялись - она находилась под покровительством таких фигур, что ого-го! Лорд Поттер, лорд Блэк, лорд Прюэтт, а теперь - и Долохов. Те, у кого были мозги, старались как можно дальше отойти от шептунов, и поближе - к столь весомой фигуре.

Долохов сходил с ума. Все его уловки разбивались о понимающий насмешливый взгляд. Не помогали и испытанные временем приемы. Один шаг вперед и два назад. Вместо того чтобы приближаться к своей цели, он только все больше отдалялся. Как-то незаметно для него самого отошли в сторону пьянки-гулянки, перестали привлекать внимание симпатичные мордашки и попки (и неважен их пол). Все, что теперь хотелось мужчине - это чтобы в теплых карих глазах вместо насмешки была любовь. И ради этой цели он был готов на все. Даже… Даже съездить в Россию, и представить свою будущую жену той самой двоюродной бабке (или все же троюродной тетке?). Что ж, выбор был одобрен, если судить по общей бледности, нервозности и испуганным взглядам, время от времени кидаемым в сторону мило о чем-то шушукающихся девушки, чей тонкий пальчик наконец-то обнимало кольцо, подаренное к помолвке, и «любимой» родственницы, оставившей свое деревенское подворье ради подготовки достойного, на ее взгляд, свадебного торжества. А что годков уже за сотню перевалило… Тю-ю-ю-ю! Да разве ж это возраст?!

Спустя два дня после свадьбы, прошедшей через месяц после выпускного бала невесты, счастливый муж был вызван на ковер к Министру. Где за задернутыми шторами ему жутким шепотом было сообщено, что если хоть раз, хоть еще когда-нибудь границу Англии переступит нога этого воплощения Инферно, то он, Министр, за себя не отвечает. И если он, засранец, немедленно не скажет, почему он бодрый и свежий с утра, хотя Антипохмельное зелье ни хрена не действует, смерть его наступит немедленно. Новобрачный умирать не пожелал, и тайной поделился. Рассол.