Королев: факты и мифы - Ярослав Голованов

Как и во многом другом, Королев и в застольях тоже был практически непредсказуем. Евгений Александрович Фролов рассказывал, что однажды на космодроме он вместе с одним из ведущих королевских испытателей Аркадием Осташовым прогуливался вдоль бетонки «площадки № 2» когда им повстречался «СП». Главный был в удивительно благодушном настроении. Кратко поинтересовавшись делами, он, к их величайшему удивлению, пригласил их к 20.00 в гости и предложил свою машину, чтобы они до этого смогли съездить искупаться. «А я пока немного поработаю – добавил Королев.

Машину они взяли, но поехали не на Сырдарью и не на пруды у кислородного завода, а в магазин. Купили какую-то нехитрую закуску, большой пакет черешни и четыре бутылки коньяка. В тот вечер они втроем выпили все эти бутылки и неизвестно откуда взявшуюся бутылку «Рижского бальзама» (Королев протестовал, что они пьют его, словно воду, а не капают для аромата, как положено). Сергей Павлович заводил пластинки Чайковского, Моцарта, читал наизусть Пушкина и Лермонтова и прочел одно свое стихотворение, которое он сам написал, когда поспорил с Бушуевым, кто из них лучше пишет стихи. После этого, расчувствовавшись, Сергей Павлович достал еще одну «заветную» бутылку дорогого коньяка, которую они тоже выпили. По словам Фролова, Королев совершенно не был пьян. Разошлись они около четырех часов утра, и на прощанье Главный предупредил, что в восемь они должны быть на работе, так как «могут понадобиться»...

Вот вам и «правила»! Исключения, конечно, были...

Я наблюдал Королева за столом один раз на банкете в останкинском ресторане «Звездный» в честь 50-летия Б.В. Раушенбаха Сергей Павлович был оживлен, даже весел, пил очень мало. Я подарил Борису Викторовичу тайком сделанную в типографии «Правды» газетную полосу, в которой его отправляли в космос. Это была довольно острая и смешная пародия на обычные помпезные сообщения о космических стартах тех лет. Сергей Павлович смеялся до слез, подозвал меня и спросил доверительно:

– Мне примерно через год исполнится шестьдесят... Можете сделать мне такую страницу?

– Обещаю, что целый газетный номер сделаем...

– Тогда давайте с вами выпьем, – и он налил мне и себе по маленькой рюмочке коньяка «Камю».

Обещания я не выполнил: Сергей Павлович не дожил до своего шестидесятилетия...

О Королеве писали многие. Известны книги Ольги Апенченко, Александра Романова, Петра Асташенкова, Александра Старостина, Сергея Плачинды, Георгия Ветрова, отличное эссе Марка Галлая, о котором уже говорилось. Вышел целый том» творческий портрет С.П. Королева по воспоминаниям современников219. И будут о нем писать еще много, ибо личности такого масштаба всегда интересовали и будут интересовать людей. Очень трудно рисовать постоянно меняющийся портрет этого человека: гневливого и доброго, сурового и нежного, резкого и деликатного, бесхитростного и расчетливого, сухого реалиста и пылкого романтика. И еще труднее увидеть, как сдвигался этот характер то к одному, то к другому из этих полюсов, как трансформировался он во времени. И задача будущих биографов этого уникального человека будет заключаться, как мне кажется, не столько в отыскании новых фактов его жизни, сколько в умении передать неподвижными буквами вечное движение его души. 

Дом С.П. Королева в Москве

Уголок кабинета в доме С.П. Королева в Москве

Рабочий стол в домашнем кабинете С.П. Королева

С.П. Королев с женой в Калуге. Сентябрь 1957 г.

В театре

69

Будем заботиться больше о своих обязанностях, чем о своей безопасности.

Лев Толстой

Непременное правило для всякого нового космического старта, которое все время и везде подчеркивал Королев– каждый последующий полет должен быть сложнее предыдущего. После приземления Титова была пересмотрена вся программа тренировок вестибулярного аппарата. Но то, что к концу полета Герман чувствовал себя хорошо, вселяло надежду, что и многосуточный полет может пройти успешно.

Задумывался полет двух кораблей на четверо суток. Космонавтом-3 был объявлен Андриян Николаев. Этот очень спокойный и дисциплинированный 32-летний чуваш обладал завидным здоровьем и большой выносливостью. «Мы говорили, что Николаев готов для полета к Марсу – такой он был здоровый – вспоминал Владимир Иванович Яздовский. Андриян подтвердил эту оценку и в 1962-м, и в 1970 году, когда он совершил вместе с Виталием Севастьяновым рекордный по продолжительности 18-суточный космический полет в тесном пространстве космического корабля „Союз-9“. Николаева нельзя было назвать шустрым. Напротив, его отличала даже некоторая медлительность, которая, людям мало его знающим, казалось, шла от нерасторопности, а на самом деле была лишь внешним отражением внимательной основательности во всем, что он делал. Совершенно невозможно себе представить, чтобы Андриян, скажем, бросился что-то исправлять „очертя голову“. Это было не в его характере. Подумать, оглядеться, спокойно оценить все обстоятельства и действовать – вот это Николаев. Он выглядел старше своих лет, и, когда я говорил с ним, мне иногда казалось, что он прошел войну – всю, от начала до конца: влез в окоп в 41-м и вылез уже во дворе рейхсканцелярии...

В напарники к Николаеву сначала планировался тоже очень крепкий, хотя с виду хрупкий, легонький (63 килограмма) Валерий Быковский, но он все время попадал в какие-то истории, его то вводили в «шестерку», то выводили – короче, четвертым космонавтом назначили Павла Поповича.

Энергичный и веселый украинец был на год младше Николаева и послабее физически. Он придумал себе обаятельный образ: сама открытость, добряк, весельчак – как говорится, «запевала», при этом был потаенно дальновиден, расчетлив и совсем не так примитивен, как могло показаться с первого взгляда. Итак, Быковский стал дублером Николаева, а Владимир Комаров – дублером Поповича. Получалось, что после двух русских космонавтов теперь летели «представители братских народов», что, конечно, не преминули обыграть журналисты.

Оба старта 11 и 12 июля 1962 года прошли без особых замечаний. Космонавты быстро установили между собой двухстороннюю радиосвязь, о чем радио и газеты сообщили с непонятным восторгом. Ни у кого из специалистов не было сомнений, что коль скоро осуществима радиосвязь космического корабля с Землей, то вряд ли можно сомневаться в установлении ее и между двумя кораблями в пределах радиовидимости. Всех интересовало, сумеют ли разглядеть друг друга космонавты во время полета. Параметры их орбит были очень близки, но скорость корабля Поповича была на 360 километров в час больше, чем корабля Николаева. Огромная на Земле, в космосе эта разница была ничтожна: Попович облетал вокруг планеты только на три с половиной секунды быстрее Николаева. Но и такая маленькая разница неизбежно должна была привести к тому, что корабли разойдутся: Попович уйдет вперед. Однако, прежде чем это произошло, корабли летели какое-то время по космическим меркам рядом и видеть они друг друга могли. Николаев пишет в 1966 году: «Паша глазастее – он первым произнес долгожданное:

– Вижу тебя, «Сокол»! Вижу!

Меня он заметил раньше, видимо, еще и потому, что мой корабль окрасили лучи восходящего солнца.

Потом и я Павла увидел. Был момент, когда мы сблизились почти на шестикилометровое расстояние».

Попович подтверждает в книге, изданной в 1974 году: «Я первый заметил Андрияна. Его корабль, выходивший из тени, вдруг осветило солнце, и он показался звездой. Мы сблизились. Расстояние между нами было всего около пяти километров». В другой своей книге, изданной в 1985 году, Попович называет другую цифру: «Расстояние между нами было около шести с половиной километров».

Дело, конечно, не в расстоянии: плюс-минус километр ничего не решает. Разглядеть друг друга они могли, и очень хочется верить, что разглядели. Но в поисках истины, сильно припорошенной в то время «для красоты» разными «эффектными» деталями, настораживает другое. Почему в официальных сообщениях ТАСС нигде не названо минимальное расстояние между кораблями, а упомянуто только то, что это было «близкое расстояние»? Ведь баллистикам ничего не стоило его подсчитать. Почему ни во время беседы с Н. С. Хрущевым по радиотелефону, ни во время встречи с журналистами в районе приземления, ни на первой пресс-конференции на волжской даче космонавты не упоминают о том, что они видели друг друга? Ведь это такая яркая, а главное – всем понятная деталь, лучше всяких цифр рассказывающая о совместном полете. Только на московской большой пресс-конференции в актовом зале Университета Попович сказал мельком, что он «наблюдал корабль „Восток-3“, который представлял собой что-то вроде маленькой Луны». (А в книге не «луна», а «звезда») Николаев и в МГУ ничего не сказал о том, что он видел «Восток-4».