По ту сторону рассвета - Ольга Брилева

— Я здесь! — откликнулся голосок неподалеку.

Даэйрет спала с Береном и эльфом Элвитилем, потому что прошел слух, будто среди горцев бросили жребий, кому ее убить. Видимо, зажатая между страшным князем и не менее страшным эльфом, она так и не уснула.

— Разбежаться, не сбивайтесь в стадо! — командовал Брандир. — Вперед, к расселине!

Главное было — вырваться из-под перекрестного огня, из-под смертельного ливня. Никто не обращал особого внимания на то, какие летят стрелы.

Даэйрэт бежала рядом с Береном, укрытая его щитом — но в них никто не стрелял. Стрелы снимали свой урожай вокруг — но эти двое словно были очерчены волшебной линией… Некогда было задумываться, почему и отчего.

— Брандир! Хоть кто-нибудь сохранил оружие?!

— Обижаешь, ярн! Почти что все.

— Стрел мало! Мало стрел!!!

— Делитесь с теми, у кого нет! На выходе из ущелья — сколачивайте строй, бейте по стрелкам! Ты! — Берен остановил Даэйрэт и развернул ее, толкая к скале. — Бери щит и стой здесь. Руско!

— Я, господин… — Гили остановился, с удивлением обнаруживая, что тоже сохранил свой самострел.

— Стереги ее. В рукопашной от вас все равно никакого толку, — Берен исчез, только голос его доносился из темноты, резкими, короткими командами превращая бегство в подготовку к бою.

— Это эльфы, — упавшим голосом сказала Даэйрэт.

— Чего? — не понял Гили.

— Погляди на стрелы. Это эльфийские стрелы, нас убивают ваши хваленые друзья!

— Ой, матушки, — спохватился Гили. — Откуда ж им тут взяться?

— Я знаю? — разозлилась Даэйрэт.

— Нужно ярну сказать. Стой здесь! Если попробуешь убежать, тебя-то точно убьют.

— Что ты делаешь?

— Морготовские лохмутки скидываю! Они же не разбирают, что мы свои, мы же одеты как черные!

— Тебя будет видно!

— Так я ж того и хочу, — голый до пояса, он сунул девушке в руки кольчугу, куртку и рубаху и побежал на звон начинающейся рубки. Что-то подвернулось под ноги, Гили упал, услышал надрывный мучительный стон — он споткнулся о раненого.

— Фэрри, — проклекотал тот. Одна стрела пробила ему плечо, вторая вонзилась в живот и вышла через позвоночник. — Фэрри… братишка… добей…

— Я… я не могу, — Гили в ужасе вскочил. — Мне… нечем… некогда!

— Сука… сво… лочь…

На звук выстрелили — раненый выгнулся и обмяк: стрела поразила его в лицо. Следующая не убила Гили только потому что стрелявший предполагал в нем рост мужчины, а не мальчика — просвистев над головой, она вонзилась в гальку. Гили выдернул ее и снова побежал.

— Ярн! — Орал он во всю глотку, проламываясь через кустарник.

— Ты что, спятил? — к нему повернулись сразу несколько человек.

— Что ты здесь делаешь? Почему снял доспех? — заорал Берен, увидев своего оруженосца. — Я тебе что приказал?!

— Эльфы это! Эльфы нас за черных приняли, понятно? Стрелы! На стрелы смотрите, стрелы эльфийские!

— Мать твою, — сказал кто-то. В этой сумятице, где всех заботило в первую очередь — выжить, а во вторую — разделаться с нападающими, на стрелы никто и не подумал обратить внимание.

А тем временем лучники прекратили стрельбу. В подлеске возникло движение…

У эльфов было слишком мало лучников, поэтому главные силы — вооруженная мечами пехота — перекрывали нижний выход из разлома, ведь от морготовцев совершенно естественно было ожидать бегства в сторону Тол-и-Нгаурхот. Когда же враги побежали совершенно в другую сторону, эльфам ничего не осталось, кроме как погнаться за ними, чтобы перебить прежде, чем они успеют собраться и дать осмысленный отпор. И сейчас они бежали по ущелью, обнажив мечи — почти неслышные смертоносные тени.

— Самострелы опустить! — как можно громче крикнул Берен, выступая вперед, пытаясь в движении среди ветвей различить хоть чью-то фигуру, хоть чье-то лицо… — Эльдар, остановитесь! — он перешел на синдарин. — Своих же бьете!

Копье ударило его в грудь и он упал. Брандир отчаянно крикнул:

— Я-а-арн!!! — и спустил собачку самострела, его примеру последовали остальные. Второго залпа они сделать не успели: эльфы кинулись вперед.

— Стойте! — Гили встал над Береном, раскинув руки, спеша подобрать синдаринские слова, которые рассыпались в его сознании мелкими стеклянными бусами. — Мы свои, эльдар, мы…

Высокий, невозможно красивый эльф сделал быстрое движение — и Гили ощутил пронзительный холод в груди. Опустив глаза, он увидел лезвие меча, что до середины погрузилось в его грудь, как раз под левым соском, точно и легко войдя между ребер и выйдя под лопаткой.

Эльф сделал обратное движение, рванул меч на себя — и с этим обратным движением пришла боль, и хлынула кровь, но Гили уже не видел этого и не чувствовал: меч поразил его точно в сердце.

Он упал на тело Берена — и над ними железо ударило о железо…

* * *

Подарок короля Мельхара во второй раз спас Берену жизнь, но удар копья — это удар копья. Горец пребывал на грани потери сознания, в состоянии той странной раздвоенности, которую вызывают сильное опьянение или сильная боль: воспринимая почти все происходящее, он не мог ничего поделать, потому что тело не повиновалось — копье выбило из него дыхание.

Руско упал сверху, заливая его кровью. Вверху шла рубка, железо высекало искры, падали убитые и раненые, эльфы теснили — им, опытным мечникам, противостояли мальчишки… И вдруг — над звоном оружия, над криками и стонами поднялась песня. Высокий, чистый голос заполнил собой теснину, перекрыв шум схватки — и слова высокого валинорского языка отразились от гранитных стен…

А! Белопенная гавань, жемчужные берега —Не смеется море, скорбит;Не поет ветер: стонет.Плачет Уинен.Ответь мне, брат мой,Что на руках твоих?Вино ли багряное?Сок ли ягод лесных?Скажи мне, брат мой —Что на клинке твоем?Ржавчина ли пожираетСияющий меч?Ответь мне, брат мой —Что на лице твоем?Брызги ли волн?Капли дождя? Роса?

«А Даэрон-то, оказывается, знает «Нолдолантэ…» — промелькнуло у Берена в голове, и тут еще несколько голосов подхватили песню: Элвитиль и те, кто был с ним.

Слезы, брат, слезыТекут по щекам моим.Не возвратить бегущего времени,Не исправить того, что сделано.Кровь, брат, это кровьЗапятнала клинок мой,Руки мои запятнала,Имя мое.Худшее горе, брат мой,Постигло Бессмертный Край.Не на врага — на друга руку я поднял.Кровью брата меч запятнал.Не коснется нога моя большеЖемчужного берега,Не увижу яТирион на белом холме —Тьма Эндорэ уделом станет моим.Битвы и скорбь — избравшим неправый путь.А! Тает берег, исчезает во мраке,На чужом берегу нам искать искупления.Суждено ли найти?

Битва остановилась. Даэрон знал, что делал: горше всего терзались своим падением нолдор из народа Феанора. Берен слышал, как Брандир, Элвитиль и Даэрон усмиряют Бретильских Драконов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});