Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [только текст] - Татьяна Рожнова

О падчерице Бенкендорфа Елене Павловне А. О. Смирнова оставила следующие строки: «Свет занялся свадьбой Елены Бибиковой, которая была маленького роста; у нее были черные глаза, а зубы как жемчуг… Свадьбу объявили с Эспером, князем древнего рода Белосельским-Белозерским…

Княгиня Белосельская презирала бедного Эспера, о котором великий князь Михаил Павлович говорил, что у него голова, как вытертая енотовая шуба.

Когда Эспер умер (в 43 года, заразившись тифом. — Авт.), после многих кокетств эта барыня выбрала в мужья красивого и милого Василия Кочубея, который не раз раскаивался в своем выборе. Она была взыскательна, капризна, поселилась в его доме, который перестроила и отделала очень роскошно; в гостиной повесила портрет Василия во весь рост, окружила цветами и зеленью, ее кокетничали при Григории Волконском, Суцци и бедном Платонове. Этот наивный господин вздумал ее любить чистой юношеской первой любовью; она его спровадила, упрекнув, что незаконнорожденный не смеет и думать о ней. Платонов перенес свою любовь на меня… Бедняжка втюрился порядочно в меня; я же просто любила его, как доброго товарища»{1273}.

О влюбленности внебрачного сына князя Платона Зубова — Валериане Платоновиче Платонове, Дантес писал Луи Геккерну в 1835 г.: «Бедняга Платонов вот уже три недели в состоянии, внушающем беспокойство, он так влюблен в княжну Б… (следует читать — княгиню. — Авт.), что заперся у себя и никого не хочет видеть, даже родных. Ни брату (Александру, сослуживцу Дантеса. — Авт.), ни сестре не открывает двери»{1274}.

Падчерица Бенкендорфа, между тем, доживала свою долгую жизнь в доме Волконских на Мойке…

87

Княжна Надежда Борисовна Святополк-Четвертинская (1812–1909) — дочь Б. А. Святополк-Четвертинского и Надежды Федоровны, урожденной княжны Гагариной, младшей сестры Веры Федоровны Вяземской. 18 февраля 1834 г. Надежда Борисовна стала женой Алексея Ивановича Трубецкого. По словам ее биографа, она «вела знакомство с лучшими людьми своего времени. У поэта князя П. А. Вяземского, который был ей родня, она познакомилась с Пушкиным, Жуковским и Гоголем».

88

А. В. Мещерский (1822–1900) — сын В. И. Мещерского, владелец родового имения Лотошино, что в 10 верстах от Яропольца. С 1838 г. — юнкер Оренбургского уланского полка, хорошо знавший Лермонтова, оставивший о нем воспоминания, как и о многих своих современниках. Был женат на Елизавете Сергеевне Строгановой (1826–?), отец которой — Сергей Григорьевич, брат Идалии Полетики по отцу, — доводился троюродным братом Наталье Николаевне Пушкиной.

89

Е. Н. Гончарова родилась 22 апреля 1809 года в Москве.

90

Графиня Анастасия Семеновна Сиркур (1808–1863), урожденная Хлюстина, жена французского историка и публициста графа Адольфа де Сиркура, хозяйка литературного салона в Париже, автор статьи «Александр Пушкин», написанной в год его гибели и напечатанной в женевском журнале. О своем общении с Поэтом она вспоминала в письме Жуковскому от 11 декабря 1837 года:

«Именно в присутствии Пушкина я видела Вас впервые <…> Все русское в моем существе оживилось в присутствии двух прекраснейших талантов моей страны; я испытывала гордость за их славу, признательность за все гармонические созвучия, извлеченные ими из нашего языка. В течение этого слишком короткого пребывания в Петербурге я часто видела Пушкина. <…> Его беседа обнаруживала зрелость, которую я еще не находила в его стихах. Я рассталась с ним, предсказывая ему громадное будущее, ожидая всего, кроме столь близкого конца <…>. С тех пор память моя выискивала мельчайшие подробности его беседы. Все в нем носило печать всегда присутствовавшего неоспоримого превосходства, никогда его не покидавшего»{1275}.

Поместье Хлюстиных, Троицкое Медынского уезда, находилось недалеко от Полотняного Завода. Все сестры Гончаровы были дружны с этим семейством. Брат Анастасии Сиркур — Семен Семенович Хлюстин (1810–1844), которого отец Натальи Николаевны называл не иначе, как «Сенька Хлюстин», в 1834 г. поступил на службу чиновником особых поручений в Министерство иностранных дел одновременно со Львом Пушкиным. В том же году, 27 июня, А. С. Пушкин возразил в ответном письме жене, находившейся с сестрами в Полотняном Заводе: «Ты пишешь мне, что думаешь выдать Катерину Николаевну за Хлюстина, а Александру Николаевну за Убри: ничему не бывать; оба влюбятся в тебя; ты мешаешь сестрам». 2 февраля 1836 г. между А. С. Пушкиным и С. С. Хлюстиным чуть было не состоялась дуэль, предотвращенная С. А. Соболевским.

91

Имеется в виду миниатюрный портрет работы художника Жан-Батиста Сабатье, хранящийся ныне в музее-квартире А. С. Пушкина на Мойке, 12.

92

А. И. Герцен в № 1 своего «Колокола» опубликовал памфлет «Августейшие путешественники», где отмечал, что императрица дала Западной Европе «зрелище истинно азиатского бросания денег, истинно варварской роскоши. С гордостью могли видеть верноподданные, что каждый переезд августейшей больной и каждый отдых ее равняется для России неурожаю, разливу рек и двум-трем пожарам… Какую надобно иметь приятную пустоту душевную и атлетические силы телесные, какую свежесть впечатлений, чтоб так метаться на всякую всячину, чтоб находить восхитительным то захождение солнца, то восхождение ракет; чтоб находить удовольствие во всех этих приемах… представлениях, плошках, парадах, полковой музыке, церемонных обедах и обедах запросто на сорок человек, в этом неприличном количестве свиты, в этих табунах — лошадей, фрейлин, экипажей, статс-дам, камергеров, камердинеров, лакеев, генералов…

<…> Если при русском Дворе воображают этими выходящими за всякие пределы и непростительными расходами произвести в Европе впечатление, отвечающее могуществу обширной империи, то в этом сильно ошибаются. Впечатление получается совершенно противоположное. Эти путешествия, носящие черты чисто восточной, типично азиатской роскоши, служат предметом насмешек для всей Европы, которая считает нас за людей полуцивилизованных, носящихся с идеей, достойной Азии, ослепить нашей роскошью»{1276}. И Герцен в своих резких оценках в адрес императрицы был не одинок.

«Она путешествует не со свитой, а с целым племенем прислужников всех чинов и званий. Надо ли ей остановиться в гостинице, по предварительному соглашению с владельцем все жильцы изгоняются с определенного дня: гостиница целиком остается в распоряжении императрицы <…> Расходы по пребыванию подымались до безумных размеров»{1277}, — писал другой современник.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});