Синтез - Токацин

Хольгер покосился на него и криво усмехнулся.

— Иджес говорит правильные вещи, Гедимин. Это мои генераторы, моё поле, — если оно не защитит меня, я узнаю о своих ошибках. И потом, полметра рилкара со всеми прокладками — вполне надёжная защита. Это же не древний бетон!

— Никто не делал подобные оболочки из рилкара, — Гедимин слегка сузил глаза. — Это первый опыт. Но если хочешь… Встанешь там, где я скажу, и будешь сдвигаться по команде. Если будет прорыв, хотя бы не попадёшь под луч.

…Он сдвинул рычажок на корпусе излучателя, и свинцовые «лепестки» сомкнулись над соплом, прикрыв источник гамма-излучения. Гедимин перевернул излучатель соплом вверх и закрутил предохранительный колпак.

— Готово, — он просунул излучатель сквозь отверстие в решётке опоры — ставить корпус реактора прямо на палубу ему не хотелось, а полноценный фундамент был ещё не готов. Источник излучения выкатился из-под купола защитного поля, и Хольгер подобрал его и положил на корпус неподвижной турбины. Снаружи под опору закатился второй излучатель, и Гедимин осторожно развернул его от себя, приводя в движение защитные колпаки и заглушки.

— Sata! — крикнул он.

— Я на месте, — отозвался снаружи Хольгер. — Чисто.

— Я ещё не начал, — буркнул Гедимин, поднимая излучатель. — Первая линия, верх — низ!

Невидимый пучок нейтронов наткнулся на рилкаровую стену и медленно заскользил по ней сверху вниз. Гедимин опустился на одно колено, держа излучатель параллельно палубе, — меньше всего ему хотелось зацепить лучом опору или сам корабль.

— Чисто! — крикнули снаружи. Гедимин довольно усмехнулся.

— Вторая линия, низ — верх! — он повернул излучатель на пять градусов вправо и медленно выпрямился, направляя сопло вверх. «Не засветится? Нет, не должен…»

— Чисто, — отозвался Хольгер.

— Ничего не бликует, — проворчали снаружи, и Гедимин едва заметно вздрогнул.

— Третья, верх — низ! — громко сказал он, уводя луч вправо. — Что там делает Иджес?!

— Антенны для радаров, — ответил сам механик. — В лесу на пне получается криво.

Гедимин уже сидел на опоре и «светил» на нижнюю часть оболочки; услышав ответ Иджеса, он стиснул зубы и потянулся к переключателю.

— Иджес, уходи немедленно! Ты понимаешь, что здесь происходит?

— Эта твоя штука должна держать внутри реактор, — спокойно отозвался механик. — Она не пропустит никакое излучение. Иначе ты бы её тут не поставил.

— В самом деле, Гедимин, — вмешался Хольгер; по голосу чувствовалось, что он смущён. — Уже очевидно, что рилкаровый корпус не пропускает нейтроны. А то, что он пропустит, удержит поле. С Иджесом ничего не случится. А вот ты в опасности. Давай продолжим — чем скорее закончим, тем меньшую дозу ты там получишь.

«Умники,» — недобро сощурился Гедимин. Он покосился на свои руки. Под перчатками не было видно многочисленных рубцов от ожогов и заживших язв, но Гедимин знал, что они всё ещё там.

— Четвёртая, низ — верх! — он перевёл луч вправо и начал медленно выпрямляться. «Если корпус надёжен — это хорошо. Ещё лучше, если облучённый рилкар выдержит свинцовый расплав. Закончим с корпусом — проверю, что выяснил Хольгер. И тогда… тогда через полгода здесь будет реактор. И дело только за твэлами…»

18 июля 49 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Садись, — Гедимин сел на правую подножку миниглайда и хлопнул ладонью по свободному месту на левой.

— Уверен? — Иджес осторожно пристроился на краешке, поджав под себя ноги. Гедимин дёрнул его за плечо, вынуждая занять всю подножку, и щёлкнул переключателем. Защитное поле на долю секунды вдавило сарматов в миниглайд, но тут же растянулось по форме тел, и Гедимин смог вздохнуть свободно. Летающая платформа загудела, медленно отрываясь от земли. Ремонтники, обступившие испытателей, подались назад. Миниглайд поднялся ещё на тридцать сантиметров и задрожал мелкой, но частой дрожью. Гедимин прикоснулся к штурвалу — дрожь усилилась.

— Heta, — сармат вернул переключатель в исходное положение и выпрямился, ловя падающий миниглайд за ремни безопасности. Иджес кубарем скатился с платформы. Гедимин развернулся к нему, но, увидев, что сармат снова на ногах, молча кивнул и отнёс миниглайд на верстак.

— Уже близко, но ещё не всё, — пробормотал он, отодвигая в сторону ребристые подножки, и потянулся за ремонтной перчаткой. Торкват, подойдя к верстаку, заглянул в корпус миниглайда и покачал головой.

— Гедимин, ты уверен, что оно должно работать именно так? С двойным перегрузом?

— Это небольшой вес для двигателя подобного типа, — отозвался ремонтник, недовольно щурясь на миниглайд. — Нужна только небольшая доработка…

На аэродроме взвыла сирена, и Гедимин, на ощупь пристёгивая перчатку к поясу, развернулся к воротам. Этот звук не был ему знаком — слишком высокий, дребезжащий, он отзывался в ушах болью. Сирена замолчала через две секунды, но сармат уже был снаружи, как и другие ремонтники, и стоял на краю аэродрома, наблюдая за двумя шахтёрами, выносящими из фургона третьего. На соседнюю взлётную полосу выруливал второй фургон; в кабине сидел один из медиков, другой опустился на корточки рядом с раненым и расстегнул ему комбинезон на груди. Впрочем, расстёгивать уже было нечего — одежда сармата, от плеч до живота, превратилась в расплывающиеся чёрные лохмотья. Он корчился, хрипя и стискивая зубы, и всё время пытался прикрыть лицо рукой. Гедимин мельком увидел, что именно он прикрывает, и его передёрнуло. Медик, смахнув остатки растворённой одежды, лил прямо на раны какую-то жидкость, и она шипела и стекала на дорогу багровой пеной. Сармат уже не корчился — ему ввели анестетик — только хрипло дышал, так громко, что было слышно ремонтникам у ангара. Медик осторожно отвёл его руку от лица и прикрыл его рыхлым влажным скирлином.

— Сольвент, — выдохнул за спиной Гедимина Иджес. — Ты смотри…

Полминуты спустя раненого уже заносили в белый медицинский транспорт. Один из медиков вошёл в небольшой фургон вместе с ним, второй что-то быстро объяснял сармату за штурвалом. Тот молча кивал. Шахтёры, прилетевшие вместе с раненым, отошли к своему фургону и наблюдали за медиками; их лица словно окаменели.

— Видел, что с лицом? — Иджес ткнул Гедимина в бок. Сармат сердито сощурился.

— Сольвент. Мягкие ткани восстановятся, если череп не прожгло. Как его занесло под струю реагента?!

Гедимину было не по себе, и он следил за медицинским глайдером, пока тот не превратился в точку в небе. «Первый сольвентный ожог в Ураниум-Сити,» — думал он. «Новое оборудование. Полная исправность. Что они там делали?!»

— Hasulesh, — прошептал Иджес, крепко стиснув его плечо. — Грёбаные крысы! Их бы мордой в сольвент…

Гедимин мигнул.

— Какие крысы? — сердито прошептал он. — Ты опять про филков? При чём тут филки?!

— Это они, — Иджес придвинулся к нему вплотную и теперь говорил в самое ухо. — Точно, они. Кто ещё мог додуматься?! Мелкие ублюдки, нашли, как отыграться…

Гедимин, сбросив его руку со своей, развернулся к нему и, схватив его за плечи, крепко встряхнул. Заглянув Иджесу в глаза, он встряхнул его ещё раз.

— Оставь в покое филков, — тихо, но отчётливо проговорил он. — Они здесь ни при чём. А вот на шахте нужна проверка.

…Двери госпиталя, как всегда, были плотно прикрыты; в приёмном покое сидел, заполняя документы, одинокий медик, из ближайшей палаты были слышны приглушённые голоса. Увидев Гедимина, медик смерил его хмурым взглядом и неохотно поднялся.

— Ранение? Ожог?

Сармат качнул головой и повернулся в сторону коридора, ведущего в палаты.

— Шахтёр, обожжённый сольвентом. Должны были днём привезти. Что с ним?

— Любопытствуешь? — фыркнул медик, опускаясь обратно на стул. — Жив. Глаза, нос, кусок челюсти — под пересадку, остальное сам отрастит. У вас там что, новая игра — кто глубже нырнёт в сольвент?

«Жив,» — Гедимин облегчённо вздохнул. «Большое везение.»

— Кто-нибудь приходил к нему? — спросил он.

— И сейчас сидят, — отозвался медик. — А пора бы им свалить. Он под анестетиками. Пойду выгоню их, пусть отдохнёт. А тебе там делать нечего. Нашли, где любопытствовать…

…Жидкий рилкар, светящийся желтовато-белым, стекал по лотку в подставленную форму — две трубы, вставленные одна в другую и с двух сторон выстланные защитным полем. Невидимая плёнка прикрывала трубы снизу, мешая расплаву вытекать; сверху они были открыты, и раскалённый пар поднимался над формой, стелился вдоль верхнего защитного купола и утекал в вентиляцию. Воздушные насосы работали на полную мощность, между Гедимином, придерживающим лоток, и расплавленным веществом был длинный стальной захват и два слоя защитных полей, и всё же сильный жар ощущался, и дышать сквозь респиратор было тяжело, а испарина на лице уже собралась в крупные капли и стекала по щекам, огибая бровные дуги. Форма медленно вращалась, перемешивая стекающий на её дно расплав. Рилкар уже наполнил её на три четверти. Пять таких же форм, уже заполненных, стояли на той же гусеничной тележке, надёжно закреплённые; они уже не вращались — медленно остывали в потоке холодного воздуха. «Охладить — и на облучение,» — думал Гедимин, следя за стекающим расплавом. Гора припасённого сырья, сваленного в угол бывшего зала управления, значительно уменьшилась — надо было пополнить запасы, рилкаровый трубопровод был ещё далеко не закончен.