Грон. Трилогия - Роман Злотников

Но этот караван был не таким. Это был обычный караван, который снаряжает иногда отчаявшийся купец в поисках неожиданной удачи. На последние деньги. Чудом. Потому что удачливые купцы чаще всего ходят знакомыми маршрутами. Их караваны водят богато одетые караванщики на холеных верблюдах. А тюки на их вьючных верблюдах туго набиты товарами, которые принесут в этих местах самую большую прибыль. Да и сами верблюды выглядят как верблюды, а не как… Короче, в этом караване все было настолько понятно и не вызывало никакого интереса, что зеваки, собравшиеся на окраине города, едва только босоногие мальчишки принесли весть о том, что на горизонте появился караван, начали расходиться еще до того, как этот караван пересек городскую черту. Но не всегда то, что видится издали как заурядное и неинтересное, вблизи оказывается точно таким же. Именно это и произошло. Решившие остаться и подождать были вознаграждены за свое терпение. Когда караван подошел поближе, так, что уже можно было разглядеть людей и их одежды, по толпе зевак пробежал изумленный шепоток. Караван был невелик, тощие верблюды выглядели убого, зато охрана была многочисленной. Вблизи стало видно, что половина тех, кого зеваки поначалу приняли за погонщиков и просто прибившихся к каравану пеших путников, вместо посохов опираются на луки со спущенной тетивой, и на поясах у них болтаются короткие бронзовые мечи в потертых ножнах с непривычно прямым и широким лезвием. А из-под выцветших лохмотьев выглядывают настоящие бронзовые латы и шлемы, на которых кое-где сохранилась даже следы позолоты. Зеваки возбужденно загалдели. Кто-то тут же помчался стремглав на базар, спеша поделиться с ранее ушедшими или вообще не появлявшимися на окраине приятелями интересной новостью, а остальные взволнованно зашевелились, вытягивая шеи и стараясь получше рассмотреть необычных гостей. Поэтому очень многие услышали, как караванщик, ехавший впереди цепочки изможденных верблюдов, остановил свое животное, выглядевшее ненамного лучше остальных, и, повернувшись к высокому мускулистому воину, который, похоже, был вождем, сказал:

— Вот и все, уважаемый, здесь мы с вами расстаемся. Я, как и обещал, довез вас до Сумерка, мои верблюды везли вашу воду, а вы хорошо охраняли караван.

Мужчина, к которому обратился караванщик, нахмурился:

— А может быть… Караванщик его оборвал:

— Нет! Я же сказал, до СКАЛЫ вы будете добираться сами. Я не знаю туда дороги и пока еще не сошел с ума до такой степени, чтобы пытаться ее узнать. — Он ударил в бока своего верблюда босыми пятками и шустро потрусил в сторону рыночной площади.

Толпа на мгновение замерла, затем начала стремительно редеть. Если чьи-то губы произнесли ЭТО слово, то самое разумное — побыстрее оказаться как можно дальше от того, кто совершил подобную глупость. Через какие-то две минуты от плотной толпы зевак осталась лишь пара калек да толстый увалень-евнух с явными признаками дебильности на лице. Мужчина, собиравшийся отправиться к Скале, окинул их угрюмым взглядом, посмотрел на скопище глинобитных хижин размером от силы пять на шесть локтей и на видневшийся за ними уродливый сарай побольше, по-видимому изображавший из себя центральный храм города Сумерк, и повернулся к товарищам.

— Кранк, лучникам натянуть тетиву. Сбагр, возьми троих меченосцев и поймайте мне какого-нибудь урода из этого городка. Кого-нибудь, кто может указать нам путь к Скале или хотя бы указать того, кто знает туда дорогу. — Он презрительно усмехнулся. — Я не намерен церемониться с придурками, населяющими это забытое богами место, и медлить, когда мы почти у цели.

Через десять минут меченосцы приволокли троих испуганных мужчин крайне субтильного телосложения, что было характерно для здешних мест. По их изрезанным морщинами лицам было совершенно невозможно даже приблизительно определить их возраст. Тот, кого звали Сбагром, звонко брякнул кулаком по левой стороне истертой бронзовой кирасы и хрипло доложил:

— Исполнено, центор. Эти собаки разбегаются при нашем появлении. Мы сумели поймать этих троих, но вот этот чуть не откусил Грамку палец.

Центор хмуро кивнул и, повернувшись к пленникам, окинул их презрительным взглядом:

— Эй вы, дерьмо. Кто сможет проводить меня к Скале?

Ни один из троицы ему не ответил. Центор подождал некоторое время, потом вытянул из ножен тяжелый бронзовый меч и, качнув его в руке словно в раздумье, вдруг резко, с оттягом, рубанул по шее крайнего справа. Солдат, стоявший рядом с этим пленником, еще во время замаха скользнул назад и влево, так что, когда голова пленника с влажным хрустом отделилась от тела и из обрубка шеи выплеснулся фонтан крови, на солдата не попало ни капли. По такой слаженности действий можно было понять, что эта казнь отнюдь не первая. Тело, отброшенное ударом тяжелого меча, рухнуло на землю. Двое пока еще живых пленников молча повернули головы и проводили невозмутимым взглядом падение трупа, после чего все с той же невозмутимостью вернули головы в прежнее положение и смежили веки. Центор скривился. Он рассчитывал произвести несколько большее впечатление. Ну да ладно, еще не все потеряно. Центор растянул губы в косой усмешке. Тоже мне, стоики… В этом забытом всеми богами краю Ооконы готовность к безропотной смерти почему-то считалась доблестью для мужчины. Но у него было достаточно опыта, чтобы знать, как прихватить даже таких безропотных уродов.

— Сбагр, назначь две пятерки и поводи этих уродов по улицам. Если из какого двора выскочат женщины и начнут причитать — всех в том дворе вырезать… женщин, стариков, детей, особенно мальчиков… вернее, мальчиков сначала кастрировать, а уж потом зарезать… Договорить он не успел. Безучастно стоявшие перед ним полуживые трупы в одно мгновение превратились в двух разъяренных гарзмани, остервенело пытающихся дотянуться до горла стоящего перед ними человека зубами и ногтями. Однако солдаты были готовы к такому развитию событий, и этим подобиям песчаных шакалов не удалось дотянуться до вожделенной цели, что еще раз подтвердило — вся эта сцена была уже не раз отработана.

Когда обессиленные пленники повисли на руках удерживающих их солдат, центор довольно осклабился и, примерившись, пнул одного, потом другого в пах.

— Это чтобы больше не дергались…

Когда пленники перестали корчиться от дикой боли, он подошел к ним, ухватил обоих за подбородки, задрав головы вверх, и спросил, переводя взгляд с одного перекошенного лица на другое:

— Ну… надумали чего?

Несколько мгновений оба молчали, затем левый, скривившись, натужно прошептал:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});