Летчики на войне - Г Чечельницкий

"Вышло!" - чуть не крикнул Розанов в темноту. Яркий свет прожекторов остался в стороне. "Теперь развернуться на цель". Это ему удалось сделать с большим трудом: давала себя знать раненая рука. Сбросить бомбы на вражескую батарею было более легким делом, привычным для опытного штурмана.

Потом Розанов вел в темени непокорную машину на свой аэродром. Неведомая сила влекла его вперед, обостряла чутье. И штурман, ставший одновременно летчиком, не заблудился. Посадку он произвел где-то вблизи Черни. На аэродроме механик обнаружил в самолете две сотни пробоин.

Так прошел полет комсомольского экипажа 997-го ближнебомбардировочного авиаполка 313-й авиадивизии ночью 23 июля. Считалось, что ничего исключительного не произошло. Раньше подобное было над пунктом Пальчиково с экипажами сержантов Таякина и Скорого.

И в 284-й ближнебомбардировочной авиадивизии было немало подобных вылетов.

На третий день наступления экипаж 640-го ближнебомбардировочного авиаполка в составе летчика лейтенанта Гордея Голоцвана и штурмана младшего лейтенанта Григория Власенко получил задание найти прорвавшийся танковый корпус, с которым была утеряна связь. Полет экипажа По-2 проходил под вражеским огнем с земли из всех видов оружия, посадка - в расположении корпуса на изрытой воронками лесной поляне.

- Задание выполнено. Корпус находится на северо-западной окраине Грачевки, - докладывал Голоцван по возвращении на свой аэродром.

Не в каждом полете совершались подвиги, не все могли служить образцом летного мастерства, кое-кому из летчиков приходилось сжигать свой самолет после вынужденной посадки на вражеской территории. Но в маленьких самолетах находились люди с горячими сердцами, скромные, самоотверженные, далекие от рисовки и поз. Командование воздушной армии знало им цену.

Полковник Сухачев видел их, в большинстве своем комсомольцев, похожих и непохожих друг на друга, в тесной хатенке полкового командного пункта или в кабинах самолетов, смотрел им в глаза после посадки, когда быстро, с запинками, они докладывали о результатах вылета, упоминая то батарею, которая уже не будет вести огонь по танкистам, то взорванный склад боеприпасов, а то, совсем скромно, попадание в фашистские окопы.

Летчики называли себя ночниками не без гордости. Теперь уже находилось мало желающих перейти в другой род авиации, даже в истребительную.

О чем были донесения штабу и политическому отделу армии от нового командира дивизии подполковника Ивана Андреевича Трушкина и начальника политотдела подполковника Федора Никитовича Тарасова в дни, когда танковые и стрелковые батальоны приближались к Орлу?

О том, что экипажи 701-го авиаполка уничтожили две переправы через Оку близ пункта Ломовец. Что ночи напролет экипажи 638-го полка контролируют дороги, сходящиеся к Орлу. Что экипаж старшего сержанта Столярова взорвал склад боеприпасов в деревне Федоровка близ Орла на скрещении дорог, ведущих к оборонительным рубежам противника. Что 638-й полк выполнил специальное задание штаба Брянского фронта, восстановив связь с передовыми наступающими войсками.

В какой уже раз поднимался сержант Юрий Иванов с аэродрома вблизи Саковнино, чем-то напоминающего аэродром аэроклуба в Подмосковье, где он впервые ощутил радость полета. Уходил и возвращался. Только в последний раз не совсем целым.

"Дорогие папа, мама, Лева и Римма! - писал Юрий 24 июля. - Шлю вам привет и желаю наилучшего в вашей жизни. Некоторое время я лежал в лазарете. В последнем боевом задании меня подбила зенитка. Сейчас я уже вышел, правда, хожу с обвязанной головой, но это ничего, все пройдет. Беспокоиться не надо. В остальном все по-старому. Я награжден орденом Красного Знамени. Живу на новом месте, так как фронт удаляется на запад, и я - за ним.

Как получите письмо, побыстрее пишите ответ. Передайте всем привет. Крепко, крепко жму руку. Остаюсь Ю. Иванов. Извините, плохо пишу, один глаз обвязан".

Письмо пришло в старенький домик на окраине Москвы ранним утром, разбудило всех его обитателей, ворвалось радостью в семью. Казалось, сын рядом, оживленный, смеющийся. Сразу как-то не дошло до сознания, что он был ранен.

- Глаз-то обвязан, может, Что-нибудь серьезное? - засокрушалась мать.

- А ты, Евдокия Константиновна, не причитай, - успокаивал ее отец. - Я - старый солдат, понимаю, что значит "обвязан", а не перевязан. И потом в лазарете он, а не в госпитале. Значит, недалеко от части.

Потом все долго сидели за столом и жадно рассматривали конверт с изображением звезды и летящих самолетов и с надписью: "Да здравствует свобода и независимость нашей славной Советской Родины!"

- Написал бы, как там на фронте. Знаем, что наступают, раз фронт удаляется на запад. А какое новое место - хотя бы намекнул.

- Красное Знамя заслужил! Прислал бы фотографию с таким орденом...

- Главное, жив он, жив Юрка, летчик наш ненаглядный!

А летчик тем временем уже успел снять повязку, глаз не беспокоил. Командир эскадрильи разрешил готовиться к вылету с нового аэродрома.

Сержант Иванов теперь уже считался бывалым. Друзья шутили: кандидат в мастера боя на вертикалях.

В наградном листе командир писал о нем: "Иванов Юрий Петрович, летчик первой эскадрильи, год рождения 1923, член ВЛКСМ, участник войны с 30.5.43 г., в Красной Армии с 1941 года - добровольно вступил в Борисоглебскую летную школу.

Имеет на своем счету три сбитых самолета противника.

Задания командования выполняет отлично. В воздушных боях показал смелость и мужество, хладнокровие и умение побеждать врага".

По мнению сержанта Надежды Журкиной, воздушного стрелка-радиста 99-го гвардейского разведывательного авиаполка, свое настоящее боевое крещение она получила в районе Орла, когда пустила в ход оружие. Полет остался памятным на всю жизнь. Летая в боевом экипаже, она неизменно оставалась веселой, озорной, готовой ответить на заигрывание смельчаков остротой, словами популярной песенки или частушкой: "соблюдай дистанцию, ты получишь поцелуй через радиостанцию".

Очередные задания на разведку относились к разряду очень важных. Командование по достоинству оценило ратный труд смелой девушки.

Гвардии сержант Н. А. Журкина за обеспечение отличной связью пяти боевых вылетов на разведку войск противника, за мужество, бесстрашие и хладнокровие, проявленные при выполнении боевого задания 20 июля 1943 г., была награждена медалью "За отвагу". В приказе по полку говорилось: "Огнем своих пулеметов Журкина не допустила атак со стороны преследующих экипаж двух истребителей, тем самым обеспечила доставку командованию ценных сведений об отводе войск и военной техники противника из районов Мценска и Болхова в сторону Орла".

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});