Путь к золоту Рюрика - Виктория Лисовская

отпил от бутылки Леха. — По старой памяти подкинь пару рубликов, а?

Майя молча кивнула и, порывшись в кошельке, высыпала ему на ладонь всю железную мелочь.

— Хорошие вы девки! Хотите я вам подскажу, кто убийство совершил в вашем лагере? — получив деньги, повеселел Леха.

Девочки синхронно кивнули и хором спросили:

— Кто?

— Это призраки Рюрика и его воинов! Шум-гора проклята, и если будете там копать — снова кто-нибудь умрет или исчезнет! — тоном прорицателя заявил Леха Синица.

Записи из старого дневника. 6 декабря 1866 г

Время от времени продолжаю свое исследование, опасаясь быть раскрытым. Сегодня обнаружил в «Повести временных лет» незнакомые мне куски и даже главы.

Оказывается, не было никакого призвания варягов для княжения на русских землях.

Рюрик был древнерусский князь, судя по летописям, а границы Древнерусского государства на западе достигали Скандинавии и большей части Европы.

Древнерусская империя, часто именуемая Великая Тартария, под своей властью держала многие народы. То есть Рюрик — это исконный русский военный деятель, и заблуждаются те, кто говорит о глупости и бездарности, никчемности древних славян, призвавших себе князя из других племен, так как сами ничего не знали и не умели.

Судя по летописям, это именно великие славяне научили гибнущую Европу основам государства и права.

1868 г. Санкт-Петербург

Дверь им открыл седой благообразный старичок-швейцар, Ване даже показалось, что тот сильно похож на Прохора Золотого, но Глафира цыкнула на мальчишку и, придав своему лицу самое сочувствующее и предупредительное выражение, поинтересовалась, примет ли ее сегодня княгиня Мильфорд.

Старичок молча кивнул и оставил их в роскошной гостиной.

— Ничего себе, — даже присвистнул от удивления Иван, ему никогда не приходилось бывать в таких хоромах. Теперь меблированные комнаты на Мойке, приют сыщика Свистунова, уже не казались ему роскошным дворцом, им было по шику и богатству убранства довольно далеко до особняка князя Мильфорда.

Глафира укоризненно взглянула на мальчика, приложила палец к губам и шепотом отдала приказания:

— Ты со мной к княгине не ходи, да тебя и не пустят, вон сходи к прислуге, пошатайся на кухне, собери все сплетни о хозяевах. Прислуга любит потрепаться о господах, а на тебя никто внимания обращать не будет. Мне нужна полная информация о княгине, об Якове Давыдовиче, о том, какие между ними были отношения и что сейчас в доме творится. Тебе все понятно? — проинструктировала она мальчишку.

Тот шмыгнул носом, хотел обтереть его тыльной стороной ладони, но встретив свирепый взгляд Глафиры, достал из кармана носовой платок и демонстративно сморкнулся в него, потом лучезарно улыбнулся и ответил:

— Все ясно, все понятно, все сделаю. Не волнуйся, барышня! Достану все что надобно! — Взмахнув кудрями, он исчез в просторах дома.

В этот момент появился дворецкий и жестом пригласил Глафиру следовать за собой. Исчезновение маленького гостя его ничуть не заинтересовало.

Княгиня Надежда Яковлевна ожидала посетительницу в лиловой гостиной.

Все в комнате, начиная с ярких бархатных портьер и до обивки диванов, было лилового цвета, такого яркого и насыщенного, что у Глафиры вскоре замелькало в глазах от красок.

Княгиня восседала в удобном кресле, на коленях у нее сладко посапывала крохотная милая собачонка, которая, почувствовав незнакомку, лишь скосила на нее карий глаз и снова продолжила свое занятие.

Наденька приветствовала Глафиру кивком головы, но встать не могла, боясь потревожить собачку.

— Надежда Яковлевна, добрый день. Извините, что вынуждена потревожить вас в вашем доме, — начала разговор Глафира, топчась посреди комнаты.

Мильфорд кивнула ей на ближайший диванчик.

— Присаживайтесь, Глафира. Извините, не знаю, как по отчеству.

— Кузьминична я. Но можно просто Глафира, — девушка кивнула.

— Хорошо, Глафира, присаживайтесь. Хорошо, что вы зашли. Уже пару дней от вас не было никаких вестей, я собиралась сама ехать к Аристарху Венедиктовичу. Удалось как-то продвинуться в моем расследовании? — Княгиня выглядела великолепно, причесана волосок к волоску, но что-то в ее взгляде выдавало, что девушка очень переживает и нервничает: бледный вид и растерянный взгляд говорили о многом. — Аристарху Венедиктовичу удалось разобраться в бумагах и дневнике Бориса Яновского? — серьезно спросила княгиня.

Оно и понятно, она заплатила приличный аванс за расследование и имела право знать, как оно продвигается.

Глафира заерзала на месте. Нельзя было сообщать княгине, что дневник, важную улику, Свистунов потерял буквально на следующий день, что его даже не успели прочитать. Наденька будет в ужасе и, скорее всего, просто откажется от их услуг, да и потребует деньги назад. А Свистунов убьет Глашу, если узнает, что та проболталась.

Глаша снова поерзала на лиловом диване, хотя, справедливости ради, он был очень удобный.

— Надежда Яковлевна, Аристарх Венедиктович просил вам передать, что работа ведется, он сам сегодня очень-очень… занят, — при последних словах Глафира закатила глаза, придав слову «очень» глубокомысленное значение, при этом припомнив, как сладко в этот момент посапывает в своей кроватке лучший сыщик Санкт-Петербурга. — Аристарх Венедиктович мечтает к вам зайти и выразить вам свое почтение, но не имеет возможности, но при первой же оказии… — зачастила она, пытаясь сменить тему: — А как здоровье вашего папеньки? Яков Давыдович как себя чувствует?

— Ах, Глафира, вы просто не представляете, какое горе поселилось в нашем доме! — Наденька заломила в отчаянии руки, при этом столкнув с колен болонку. Та от негодования гавкнула и залезла досыпать на соседний лиловый диванчик. — Буквально перед вами заходил наш семейный доктор Семен Валерьянович Бровицкий, так вот, он в недоумении. Батюшке вчера стало получше, он пришел в себя, узнал всех. Даже попросил покушать, сказал, что очень голоден. Мы так обрадовались, я на утренней службе поставила свечи всем святым за здравие, благодарственный молебен заказала, а сегодня… — Наденька беззвучно заплакала.

Глафира сделала сочувственный взгляд и приободрила княгиню:

— Надежда Яковлевна, а что произошло сегодня?

— А сегодня после обеда отцу снова стало худо, утром он разговаривал, улыбался, а сразу после обеда ему стало плохо, мы сразу вызвали Семена Валерьяновича. А он разводит руками, дескать, так бывает, и что нынешний приступ даже сильнее предыдущего. — Девушка заплакала, ничуть не стыдясь своих слез, а что служанку стыдиться?!

— Когда, вы говорите, ему стало плохо?

— Сегодня, сразу же после обеда! — зарыдала Наденька. — Доктор говорит, что нужно готовиться к самому страшному, что настойки и уксусные примочки уже не помогают.

— А что, извините, ел Яков Давыдович на обед? — немного задумавшись, спросила Глаша.

— Папенька был еще немного слаб и попросил всего лишь супчика домашнего, куриный бульон. Вы не думайте, Семен Валерьянович разрешил бульончик, — закивала головой, как китайский болванчик, княгиня.