Красный вервольф 4 - Саша Фишер

захлопнулся, и снова стало темно, как… Просто темно.

— Ты еще кто такой? — зло зашептал Фрол, ухватив меня за плечо.

— Свой, — прошипел я. — Нюра, давай сюда, я помогу.

Я приобнял свою молодую бабушку за талию и повлек в другую комнату. Яшка тут же вскочил и нервно заметался.

— Лампу погаси, — шепотом приказал я. — И молчите теперь все.

И пока Яшка не успел прикрутить фитиль керосинки, я успел бросить взгляд на Нюру. Только сейчас решился. Сердце ухнуло куда-то к центру земли. Накатила странная волна нежности пополам со страхом. А что если я все испортил, когда пришел сюда? Что вот сейчас этот фриц поднимет тревогу, сюда сбегуться солдаты, и младенцец…

Хорошо, что свет погас, и, кажется, никто не успел заметить, как у меня рожу перекосило.

Хрена с два я кому позволю что-то сделать с Нюрой и ребенком! Порву на тряпки любого, кто сунется!

Молчавший до этого младенец захныкал. Бл*ха, а ну как он разорется?

— Сюда, живо! — прошептал я на ухо Нюре и потянул ее к тюфяку. Сдернул одно одеяло, второе. — Сядь и прижми ребенка к себе.

Накинул сверху два одеяла. Звук стал глуше.

Но было все еще слышно.

— Сиську ему дай, дура, — прошептал Фрол.

Нюра неловко завозилась в темноте, потом младенец умолк.

Я замер, привалившись к косяку. Сердце грохотало набатом. Руки тряслись.

Жесть какая.

А ну соберись, дядя Саша, как ты в таком состоянии вообще кого-то защитить сможешь⁈

Нет, так-то ясно, почему меня пришибло пыльным мешком от всей этой ситуации. Виданное ли дело, чтобы на родах отца присутствовать⁈ Это же… Это…

Я сцепил зубы и задержал дыхание. Мысленно сосчитал до десяти.

И двинул обратно к лестнице. Отсюда ни хрена не слышно, что там наверху происходит.

Снова забрался на верхнюю ступеньку и прислушался.

— Гостей принимаешь, хозяйка? — голос фрица звучал развязно и как будто немного смущенно. Говорил он, ясен пень, по-немецки.

— Надо же, какой ты расписной, немчура ушастая, — насмешливо отозвалась Марья. По-русски. Похоже, знание языков в список ее достоинств не входит.

— Ты такая красивая, — заплетающимся языком сказал фриц.

— За добавкой что ли пришел? — спросила Марья. — Водки у меня нету, ты уж прости.

— Не понимаешь, что я говорю? — судя по шагам, фриц проник-таки в дом и начал на нетвердых ногах расхаживать по комнате. — Это хорошо. Значит я могу говорить то, что думаю, и мне потом не будет за это стыдно.

— Наливка вишневая есть немного, — сказала Марья. — Берегла для себя, ну да ладно уж…

Звук стукнувшей дверцы шкафчика. Потом на стол опустилось что-то стеклянное. Забулькала жидкость.

— Как бы я хотел засыпать, прижавшись к твоему роскошному телу… — продолжил свои романтичные излияния фриц. — Такое богатство… Чтобы колыхаться, как на волнах…

Я фыркнул. По иронии, этот фриц явно должен быть тощеньким и лопоухим. Таким, чтобы рядом с внушительной Марьей смотрелся бы совершеннейшим дрищом.

А бухал-то он явно для смелости.

— Вот же, я налила, пей! — сказала Марья. — Ты чего это грабки тянешь? Сиськи что ли хочешь помять?

Марья хихикнула. Фриц забормотал что-то стыдливое. Стукнул об стол стакан.

— Да погодь ты, дай я рубаху хоть расстегну, — хохотнула Марья.

— Какая красота… — сдавленно пробормотал фриц.

Я снова фыркнул. Вот же нелепая ситуация-то! Принесло ж этого ценителя рубенсовской красоты в самый неподходящий момент! И ведь набрался для храбрости так, что еле на ногах стоит. Интересно, он с утра вообще вспомнит, какое ему счастье привалило?

В этот момент снизу раздался отчетливый плач младенца. Похоже, голос моего бати окреп, и он решил тут же всех об этом оповестить.

— Что это? — нервно спросил фриц.

— Кошка под окном орет, — спокойно отозвалась Марья. — А давай-ка мы с тобой лучше присядем. Шагай-шагай, немчура ушастая.

Сверху раздалась возня, по которой было несложно понять, что именно там происходит. Хозяйка решила отвлечь фрица самым что ни на есть женским способом. Уволокла на лавку, ухватив за достоинство. Ну да, точняк. Раздались ритмичные звуки, перемежающиеся с оханьем Марьи и восторженным бормотанием фрица.

Бл*ха, я прямо как вуайерист какой, сижу тут подслушиваю.

Но уходить я не собирался. Мало ли, что взбредет в голову этому любителю больших женщин… Может его сейчас валить придется по-тихому…

Не пришлось. Силенок у пьяного тела оказалось минуты на две, потом раздался молодецкий такой храп.

Тяжелые крадущиеся шаги приблизились.

— Ты тут что ли? — шепот Марьи.

— Да, — тихо отозвался я.

— Забирай Нюрку и уходите, пока немчура дрыхнет, — сказала она и отошла от люка.

Я по-тихому скатился вниз.

— Уходим, — быстро сказал я. — Яшка, Фрол, помогите девушке. Я прикрываю.

Улица встретила пронизывающим ветром и мелким дождичком. Нюра, отсидевшись в подвале, заметно приободрилась и весьма уверенно двинулась к своему дому. Прижимая к груди сверток с ребенком. Фрол пробормотал что-то извиняющееся и по-тихому смылся. Я сначала хотел его остановить, потом махнул рукой. Фиг с ним. Старый хрен и так достаточно помог, хотя и не должен был.

Нюра же уверенно шла вперед, благо дом ее был неподалеку. И через центр деревни проходить было не нужно.

В дом она нас с Яшкой не приглашала, но отставать я не собирался, пока точно не буду уверен, что у нее и моего отца все в порядке. На нас гордая Нюра не смотрела. Переступила порог и почти бегом бросилась к сундуку. Аккуратно положила молчащий сверток на лавку и принялась выкидывать на пол разные вещи.

— Ты что такое удумала, Анна? — спросил я, наблюдая за ее действиями.

— В лес уйду, — сказала она. — Нельзя мне тут оставаться.

— Какой еще лес? — обалдело спросил Яшка. — Зима на носу, не выживешь ты там!

— Да и пусть, — огрызнулась Нюра. — Но Кольку им не отдам! Думала сначала, что даже легче будет, если фрицы заберут, а сейчас поняла, что не могу. Мой он. Мне и растить!

— Вот ведь дура-девка! — Яшка хлопнул себя по ляжкам и беспомощно посмотрел на меня. — С чего ты взяла, что его отымут?

— А ты как будто не знаешь… — Нюра торопливо засовывала в вещмешок какие-то шмотки. — Они всех детей сначала измеряют и потом забирают, если ребенок на немца походит. А у Кольки же — отец…

Нюра замолчала и принялась с еще большим энтузиазмом собирать вещи.

— Понял, — кивнул я. — Согласен, оставаться нельзя. Но только в лес мы вас, Анна, одну не отпустим.

— И чего? — огрызнулась она. — К кровати привяжете что ли?

— Мы вас проводим, — сказал я, моментально приняв решение. Прикинул, сколько времени чапать до оставленной в лесу лоханки. Световой день, правда, придется где-нибудь переждать, чтобы на патруль не нарваться, но так будет точно лучше, чем оставлять мою бабушку один на один с лесом. Она, конечно, женщина сильная, но одиночная зимовка без подготовки — это… верная гибель.

— В отряд ее с собой заберем? — приосанился Яшка.

— Нет, не в отряд, — я покачал головой. — Нельзя в отряд.

И даже не в том дело, что женщине с ребенком в партизанском отряде не место, и с удобствами там, прямо скажем, не очень. Я представил себе, что Нюра с моим отцом все время где-то рядом. Да у меня от такого соседства крыша протечет максимум через неделю! Я от беспокойства за их жизнь и здоровье все время буду дёрганый. А значит — потерявший боеспособность. Не дело это, совсем не дело. Позаботиться о родных явно следовало, не случайно же меня судьба привела в дом Марьи именно в этот момент. Но держать при себе все время — это хрень полнейшая. Они без меня уже единожды справились. Справятся и во второй раз. Надо только в более безопасное место их отправить.

— В Свободное! — допетрил Яшка. Умный он у меня, даже подсказывать не пришлось. — Точно, там же фрицев нет, и сельсовет восстановили. Больница работает. И школа тоже…

— Что еще за Свободное? — нахмурилась Нюра и замерла, ухватив вещмешок за лямку.

— Бывшее Калюжное, — объяснил я.

— Так до него же… далеко… — она захлопала глазами. А я невольно ею залюбовался. Какая красавица была моя бабушка в молодости, просто глаз не отвести! И героиня настоящая, считай только что разродилась, а на лице — ни тени страха. Решительность, упрямство и гордо вскинутый подбородок. Даже сомнения на ее чеканном лице выглядят героически.

— У нас машина тут рядом, домчим с ветерком, — я подмигнул. — Пора двигаться, пока светать не начало.

— А стройка эта что же? — спросил Яшка.

— Никуда не убежит стройка, — отмахнулся