Шепот под землей - Бен Ааронович

но ты не ответил на мой вопрос.

– Разве? А мне показалось, ответил.

– Ты на задании?

– Ну не могу я сказать, – покачал я головой. – Допустим, просто хочу слегка расширить свой кругозор.

– Что ж, – улыбнулась Флит, – тогда прогуляйся в дальний конец зала. То, что ты там увидишь, однозначно способствует расширению кругозора.

В дальнем конце зала у голой кирпичной стены размещались всего два экспоната, и народу здесь было ощутимо меньше. Эти экспонаты потрясли меня с первого взгляда. Так перехватывает дыхание при виде прекрасной женщины и изуродованного лица Лесли. Так поражает великолепный закат и зрелище ужасной автокатастрофы. На других посетителей они явно действовали так же: никто не подходил ближе чем на метр, а увидев, все осторожно отступали назад.

Внезапно на меня накатила волна такого ужаса, что захотелось кричать. Словно меня привязали к головному вагону поезда метро, который со страшной скоростью несется по Северной ветке. Неудивительно, что люди инстинктивно отходят подальше. Такого сильного вестигия я еще никогда не встречал. В этих экспонатах явно таилась мощнейшая магия.

Я вдохнул-выдохнул, хлебнул вина и только после этого решился рассмотреть манекен вблизи. Точно такой же, как и остальные, только поза другая: руки вытянуты вперед ладонями вверх, словно в молитве. Или, вернее, мольбе. То, что покрывало грудь манекена, сразу узнал бы любой, кто хоть как-то знаком с историей Китая – или игрой «Подземелья и драконы». Это была чешуйчатая броня воина терракотовой армии. Короткий доспех, состоящий из отдельных пластин величиной с игральную карту. Только здесь на каждой пластине было вырезано лицо. Все эти лица были очень схематичные – рот, две точки или щелочки вместо глаз и весьма условный нос – но при этом не повторялись. И на каждом ясно читалось горе и отчаяние. И я чувствовал это отчаяние. А еще – непонятный, необъяснимый ужас.

Худой мужчина лет тридцати, с длинным лицом, коротко стриженными темными волосами и в круглых очках, подошел и встал рядом. Я узнал его, поскольку видел на брошюре, найденной у Джеймса в шкафу. Это был Райан Кэрролл, автор экспозиции. В теплом пальто и перчатках без пальцев – значит, явно не из тех, кто ставит стиль превыше комфорта. Я оценил.

– Вам нравится? – спросил скульптор. С легким ирландским акцентом, который я если бы как-то и определил, то, наверно, как «дублинский средний класс». И то разве что под дулом пистолета.

– Какой-то ужас, – признался я.

– Еще бы, – кивнул он. – Но мне нравится думать, что еще и жуть кромешная.

– Это уж точно, – сказал я. Кэрролл, похоже, был доволен.

Я представился и протянул ему руку. Он крепко пожал ее испачканными в краске пальцами.

– Вы из полиции? – поднял он бровь. – Пришли по долгу службы?

– Боюсь, да, – кивнул я. – Речь об убийстве студента художественного колледжа. Его звали Джеймс Галлахер.

Никакой реакции.

– Я мог его знать? – спросил скульптор.

– Он был вашим большим поклонником, – ответил я. – А он не пытался с вами пообщаться?

– Как его, еще раз?

– Джеймс Галлахер.

Снова ноль эмоций. Я достал телефон и показал ему фото.

– Нет. Мне жаль.

На этом этапе мы принимаем решение, спрашивать ли про алиби. Уже полвека по телику крутят остросюжетные детективы, и даже самому недалекому гражданину ясно, к чему коп задает вопрос «Где вы были такого-то числа в такое-то время?». Никто не верит в «стандартный опрос свидетелей», даже если это правда. Этот Кэрролл точно в чем-то замешан, учитывая, что его скульптуры излучают вестигии, равные по мощности сигналу телебашни. Но у меня нет доказательств, что он как-то связан с Джеймсом Галлахером. Я решил: напишу вечером отчет по сегодняшней встрече и пусть Стефанопулос с Сивеллом сами решают, допрашивать Кэрролла или нет. А если им займется кто-то другой из отдела убийств, он забудет про меня и я смогу спокойно копать это дело с магической стороны.

Как же я люблю, когда план действий наконец вырисовывается. Особенно если он подразумевает, что вся рутина достанется не мне.

– Неужели вы их сами смастерили? – спросил я.

– Вот этими вот ручонками.

– В таком случае вы сколотите миллионное состояние.

– Есть такое намерение, – самодовольно ухмыльнулся Райан.

Какая-то блондинка в синем платье энергично замахала ему рукой, а когда он ее заметил, показала на часы.

– Прошу извинить меня, констебль, – сказал он. – Долг зовет.

Кивнув на прощание, он направился к блондинке, которая взяла его под руку и мягко повлекла к толпе поклонников. По пути она то поправляла ему воротничок рубашки, то одергивала пиджак. Его агент, подумал я, или вторая половинка? А может, и то и другое?

Пару окружили спонсоры и меценаты, блондинка начала что-то говорить – несомненно, приветственную речь. Судя по всему, за этим последует гром аплодисментов, а Райан Кэрролл будет благодарно раскланиваться. Я снова скользнул взглядом по его скульптурам. Вот вопрос: он сам умудрился наделить их такими вестигиями или они изначально присутствовали в материале, с которым он работал? И если так, понимал ли он, с чем имеет дело?

Телефон в кармане зазвонил. Я взял трубку и услышал голос Зака.

– Ты должен мне помочь, – потребовал он.

– Серьезно? С чего вдруг?

– Его старик вышвырнул меня из дома, – признался Зак. – Мне негде ночевать.

– Загляни в приют «Тернинг Пойнт», – посоветовал я. – Это где-то на западе, у них должны быть места, – сказал я. – Можешь переночевать там.

– Вообще-то, за тобой должок, – заявил он.

– Отнюдь, – возразил я. Служба в полиции учит многому: в частности, что у каждого есть наготове ужасно жалостливая история. Даже у типа, которого ты арестовал за битье жены сковородкой по лицу. Причем явные проходимцы вроде Зака рассказывают сказки гораздо убедительнее тех, у кого реально что-то случилось. Думаю, это приходит с опытом.

– Похоже, они за мной гонятся, – сказал Зак.

– Кто «они»?

Толпа разразилась бурными аплодисментами.

– Заберешь меня – скажу.

Вот черт, подумал я. Если никуда не поеду, а его прикончат, мне светят неприятные вопросы Сивелла и гора бумажной волокиты.

– И где ты сейчас? – без всякого энтузиазма спросил я.

– В Шепердс Буш, около рынка.

– Садись на метро и езжай до Саутворка, там встретимся.

– Не могу на метро, – сказал Зак. – Там опасно. Придется тебе сюда подъехать.

Я уточнил, где именно около рынка, и направился к выходу. Пересекая опустевшее фойе, я заметил пса Зигги, он сидел возле двери в сувенирную лавку. Пес тоже увидел меня, склонил голову набок и неотрывно следил, пока я не вышел на улицу.

9. Шепердс Буш Маркет

Гарнитура «Эйрвейв» тревожно запищала, сигнализируя о СНС,