Я еду домой! - Андрей Круз

Я ещё раз его пнул, уже сильнее, но тот ничего не ответил — лишь начал часто мотать головой, то ли отрицая всё на свете, то ли полагая, что я начну его сейчас убивать, и заранее против этого протестуя.

— Где ещё оружие? — проникновенно спросил я его, приблизив зрачок дула прямо к его переносице, давая возможность рассмотреть внутренность ствола и представить, как оттуда вылетит пуля и вынесет его мозги через развалившийся затылок фонтаном бурого дерьма.

Я уже хорошо изучил здешние службы безопасности. Если у них есть караулка, то пистолетами на поясе они никогда не ограничиваются — обязательно что-то ещё есть в резерве. Тем более что часть их людей в зоне безопасности вынуждена ходить без оружия. А значит, их оружие где-то хранится, причём где-то здесь.

— Там… — снова облизав сильно потеющую верхнюю губу, указал он на шкаф у дальней стены.

Мог бы и сам заметить: это же не сейф. В стеклянном шкафу стволами вверх стояли два помповых ружья с пистолетными рукоятками и телескопическими прикладами, на каждом из которых висело по дополнительному патронташу на пять патронов. Я увидел на ресивере клеймо «Моссберг» — это уже неплохо. У меня и в Москве «моссберг» имеется, только этот с виду покруче, совсем тактический. Я достал один из дробовиков, проверил наличие патронов в магазине — полон. Очень мило с их стороны. Проверил второй дробовик — такой же эффект.

— Встать на колени, пятки скрестить, руки за голову, — скомандовал я «поросе».

Тот не стал медлить с выполнением команды, и через несколько секунд я стал обладателем его нейлонового тактического пояса — с четырьмя запасными магазинами к пистолету, рацией в чехле и наручниками. Вот это очень по-американски — носить сразу несколько запасных магазинов. Джефф, что склады охраняет, носит с собой целых шесть, он мне сам показывал. Очень, очень хорошая привычка.

Наручники пригодились сразу: я приковал ими пленного к тяжёлому письменному столу, пропустив его руки под стальной нижней перекладиной. Удачно получилось — из-под стола торчала только откормленная задница в серых форменных брюках. Так и сиди.

— Ты стрелять умеешь? — спросил я у девчонки, разглядывающей повреждённую руку.

— Немного. Брат научил, — кивнула она.

Ей было явно больно, пальцы посинели и распухли, но она держалась, лишь покусывала губы. И как она стрелять будет? С другой стороны, даже со сломанными пальцами лучше быть человеком вооружённым, нежели безоружным.

— Держи, — сказал я, протягивая ей второй дробовик и загоняя патрон в патронник. — Жди меня здесь, наведи ствол в дверь. Никому не открывай до тех пор, пока не убедишься, что это я. Понятно?

— Как убеждаться?

— А я вот так постучу в дверь…

Я выстучал костяшками пальцев на поверхности стола бессмертный ритм «Спартак — чемпион!».

— Запомнила? Если придёт кто-то живой и при власти — сдавай оружие, если не придёт — храни его как свою бессмертную душу. Понятно?

Она молча кивнула. А я наконец снял со спины рюкзак, а с рюкзака мотоциклетную куртку, быстро натянув её на себя. Выловил из карманов перчатки, прикрыл руки. Нормально — они с эластичными вставками, сидят как хирургические. Рюкзак просто бросил на стол, не отказав себе в удовольствии слегка пнуть в зад охранника под ним. А затем направился к двери, прижав приклад к плечу и наведя дробовик на дверь. К счастью моему, двери открывались большой поперечной перекладиной — стоило лишь толкнуть её от себя, — такое на случай пожара делается. В общем, я просто толкнул перекладину ногой.

Перед проёмом никого не было, каталка, перевёрнутая набок, валялась метрах в десяти. Я быстро выглянул налево, прикрываясь самой дверью — до ближайшего мертвяка, идущего от меня, метров десять, и в мою сторону он не смотрит. Я быстро выскочил в зал, рывком захлопнул за собой дверь, обернулся. Мексиканец в комбинезоне стоял у стены и смотрел на меня. Похоже, он не понял, откуда я взялся — до того меня закрывала распахнутая дверь, а додумать я ему не дал. «Моссберг» лягнулся, эхо со звоном метнулось по залу, мозги мертвяка разлетелись по всей белой стене, а тело мешком завалилось в сторону. Вот так… прямо как на стрельбище, на занятиях по «практическому дробовику». Хорошо, что я не ленился…

Я оглянулся назад, перезаряжая и не опуская оружия. Ни один из уходящих мертвяков не обратил никакого внимания на выстрел. Зато с обратной стороны ещё один оставался — непонятный мужик в гавайской рубашке, бледный, почти не повреждённый, скорее похожий на наркомана, чем на мертвяка. Он решительно и довольно быстро шёл прямо на меня, поэтому застрелить его труда не составило. Всё, пусто с этой стороны, главное — выход из зала.

А люди всё же в основном выбрались. На полу в лужах крови лежало несколько тел, но вся толпа, ломившаяся до этого на выход, сумела вырваться через узкий проход. Я добил три патрона в магазин из патронташа в прикладе и решительно пошёл следом за мертвяками. Правда, с каждым шагом по мере приближения к воротам моя решительность начинала испаряться. Мертвяки жрали. Согнувшись над лежащими на полу трупами, они, помогая себе руками, зубами рвали куски мяса с мёртвых тел. Кровь растеклась во все стороны — казалось, что весь пол был покрыт свежим алым лаком. В ней возились ползающие на четвереньках зомби, и ещё несколько спешили в том направлении. Я почувствовал, что содержимое моего желудка вновь метнулось к горлу, но усилием воли сдержался и затолкал всё обратно.

Тот охранник, что был в зале, лежал там же. Наверное, в отличие от трусливого коллеги помогал людям до последнего.

Я почти нагнал мертвяка с сорванным скальпом и выстрелил ему в затылок с пары шагов. Его бросило лицом вперёд на гранит, как куклу, набитую тряпками. Затем пришли очередь разложившейся женщины в сером костюме. Затем я застрелил толстуху в шортах и с тремя подбородками, которая топталась над трупом, тоже подойдя к ней сзади. Затем негра, который пожалел девочку с мёртвой собачкой. Затем — трёх лежащих, которые ещё не ожили. Последний патрон с дробью я всадил в голову, начисто развалив её, мужику, на которого первого напал мой недавний собеседник из Атланты — той, что в Джорджии.

Отступив назад, закинул опустевшее ружьё на плечо, вытащил из кобуры пистолет. В воздухе висел стойкий запах пороха, перебивший даже запах крови и внутренностей. На меня не обращали внимания — наверное, у мертвяков, как и у акул, бывает жор. Изобилие пищи приводит к тому, что они ничего не замечают вокруг себя.

Я неторопливо прицелился и застрелил ещё одного гобблера — того самого охранника, который начал подниматься, — пуля проломила ему череп над ухом. А затем донеслись выстрелы из дверного проёма. Стреляли из винтовки, даже из нескольких винтовок. И я решил, что моя миссия выполнена, потому что у меня были совсем другие планы на оба дробовика и пистолет, наверняка отличные от планов оставшихся в живых охранников. Просто так взять и отдать? А вот чёрта пухлого!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});