Выкупленная жизнь (СИ) - Лавру Натали

— Ты себя компрометируешь. — недовольно прокомментировала его действия я.

— Это не страшно. — с уверенностью ответил он.

— Слушаю тебя.

— Я купил себе телефон, дай свой номер, я запишу.

— Ты мог спросить его у Светы или мамы.

— А я спрашиваю у тебя. — мне послышалась наглость в его голосе.

— Зачем тебе он?

— Я еду на несколько дней в город, буду лечить зубы. Хотел попросить тебя встретиться как-нибудь на досуге.

— Хорошее дело. Что ж, «как-нибудь на досуге», — ответила я его же фразой, — может быть.

Я назвала ему свой номер, попрощалась с родными и ушла, провожать меня на этот раз никто не стал. По дороге я наслаждалась тем, что дышу полной грудью.

Мне также было, о чём размышлять: возможно ли, что на земле, кроме обычных людей и нас, человековолков, живут другие разумные твари, порождённые природой? Какие они? Похожи ли на нас? Как это может быть связано с возвращением Дилана к нормальной жизни? И вообще существует ли эта связь?

Я не заметила, как уводящие вдаль размышления перетекли в мечтания. Действительно, это могло оказаться интересным поворотом в жизни целого клана.

Долгожданное облегчение после болезни отразилось во мне таким приливом сил, что захотелось танцевать.

Вечером заниматься учёбой не довелось, вместо этого я несколько часов посвятила общению в сети с Ирмой, Анкой и Людой. Каждой из них я была благодарна за поддержку, однако все они подвергались опасности, оттого что знали, кто я. Мы уговорились, что, если к которой-то из моих подруг подойдут и станут угрожать, они до последнего будут молчать. Собственно, девочкам я доверяла, но за то, что мои контакты с людьми не прослеживаются, я не могла поручиться.

Ирма попросила отложить все серьёзные разговоры до личной встречи, видимо, тоже боялась огласки некоторых наших дел. Приезд она наметила на самый конец сентября, сказала, что сначала они с Лукасом остановятся в Москве, куда нужно подъехать и мне, а потом мы все вместе вернёмся в Краснодар. Ирма любила экскурсии, её сын за свои 11 лет успел побывать во всех странах Западной Ервопы, Египте, Арабских Эмиратах, Бразилии, Аргентине и даже в Штатах и Канаде. В него было вложено столько заботы, столько терпения, а он вёл себя с матерью, будто бы она ему служанка, чужой человек. Если бы мой сын вздумал вести себя так, я бы не стала церемониться с ним; не знаю, какие меры я приняла бы, но точно кардинальные.

В оставшиеся дни до приезда Ирмы я вела себя, как примерная девочка: училась, раз в неделю устраивала посиделки с подругами, старалась привести мысли и вещи в порядок. Я ловила себя на том, что всё время думаю, как бы отнёсся к тому или иному Дилан. Пожалуй, теперь он был бы доволен мной.

Как только всё успокоилось и я немного привыкла к этому, во мне начала зарождаться скука. Да, обычная скука. Моё естество просило то ли приключений, то ли чудес, и я буквально чувствовала, что что-то упускаю.

Большие надежды я возлагала на Ирму, она наверняка должна была обладать хоть какой-то информацией по интересующему меня вопросу.

Приезжал Захар, один раз мы даже ходили в кафе. Наличие средств к существованию и немного восстановившееся здоровье подняли его самооценку. Я общалась с ним только из вежливости, абсолютно без желания. Он прожил в Краснодаре две недели, ему сделали новые зубы взамен тех, что он потерял, находясь в тюрьме. Можно было порадоваться за него, он уверенно шёл вперёд, его прогресс можно было увидеть невооружённым взглядом. Однако отказаться от второй встречи с ним меня заставили его очередные домогательства, Захар снова завёл разговор о том, что готов занять место Дилана, стоит только мне согласиться. Вместо ответа я просто встала и ушла, отключив по дороге мобильник. Собственно, на этом я планировала завершить наше с Захаром общение.

Также я снова была на приёме гинеколога, проходила УЗИ: теперь абсолютно точно сказали, что у меня родится мальчик. Живот вырос такой, как будто срок у меня не 5 с небольшим, а 7 или 8 месяцев. Уже становилось тяжело вставать по утрам с постели, подниматься по лестнице, болели поясница и кости таза, кружилась голова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Больше ничего запоминающегося до приезда Ирмы не происходило, даже Владимир Александрович больше не унижал меня в глаза, а просто иногда заходил и в своей манере спрашивал, как я живу и чем занимаюсь.

Сны по-прежнему не жаловали меня своим приходом, волчий ген как бы уснул во мне. Случись опасность, мне кажется, я вполне могла бы стать беспомощной жертвой.

Кстати, одногруппник Костя иногда подсаживался ко мне за парту и задавал неловкие вопросы личного содержания. Девочки, стеснявшиеся заговаривать со мной в первые дни учебного года, тоже начали проявлять любопытство. Я улыбалась, говорила, что у меня всё хорошо, что после родов вернусь к учёбе.

Наконец, настал день приезда Ирмы. Чтобы не тратить времени, я добралась до Москвы самолётом, хотя в моей ситуации разумнее было бы экономить деньги.

Самое начало нашей встречи было омрачено пустой, как мне показалось, поездкой к Ярославу. Как только он увидел нас, тут же скорчил гримасу, принял закрытую позу и вместо приветствия объявил, что мы зря пришли. На сообщение о том, что у меня есть образцы крови Дилана, Ярослав ответил, что они не помогут. Ирма применила к нему весь свой арсенал приёмов от уговоров до угроз — бесполезно. Более того, он убедительно попросил нас больше не появляться в лаборатории, шёпотом сказал, что проект закрыт окончательно и исследований по нему больше не проводится из соображений безопасности. Ярослав вёл себя как-то странно, как будто боялся, что нас подслушают. Мы ушли ни с чем.

— Не переживай, ещё не всё потеряно, — поспешила приободрить меня Ирма, когда мы покинули лабораторию.

Я только пожала плечами в ответ, не знала, что сказать.

Ирма достала из сумки небольшую коробочку, протянула мне.

— Что это? — спросила я.

— Я была в Мюнхене, это последняя разработка, они тоже закрыли исследования.

— Это антиген?

— Да. Препарат прошёл 3 степени очистки, но сказали, шанс выжить один на тысячу. На крайний случай, береги ампулу, она последняя.

— Спасибо. — грустно поблагодарила я подругу.

Развлекаться мне после неутешительных новостей не хотелось. Я без конца извинялась перед Ирмой за своё плохое настроение.

В аэропорту потерялся Лукас, сын Ирмы. Мы поставили на уши всю охрану, чуть не опоздали на свой рейс, а нашли парня в кафе, он сидел и играл на своём планшете, совершенно забыв о том, что он был не один. Но больше всего меня поразило самообладание Ирмы: она не стала ругать сына, и отреагировала так, как будто ничего не случилось.

Мы провели вместе неделю, пару раз Ирма заходила в наш учебный корпус, встречала меня с пар. Меня не покидало ощущение, что она ведёт себя так, как будто в чём-то виновата передо мной, слишком уж она трепетно относилась ко мне, гораздо внимательнее, чем к собственному сыну.

По поводу существования других миров и о колдунах она ничего не рассказала мне, но упомянула о человековолках, которые живут поодиночке, однако их практически невозможно найти, они весьма скрытны и агрессивны, а некоторые из них настолько дикие, что даже не знают о существовании им подобных.

После её отъезда всё как-то затихло, я начала привыкать к тому, что живу одна, и в ближайшее время ничего не произойдет. Учёба и заботы о нормальном течении беременности поглотили все мои мысли.

За несколько дней до приезда Дилана что-то сподвигло меня пойти в парикмахерскую, чтобы остричь мою кудрявую шевелюру, но, уже сидя в кресле перед зеркалом, я передумала. По дороге домой посмеивалась над собственной глупостью.

Я давно заметила, что, когда женщина решает сделать себе короткую стрижку, на символическом уровне это значит, что она хочет сбросить с плеч лишний груз. Возможно, мне тоже захотелось почувствовать облегчение, отстраниться от постоянно нависающего надо мной чувства вины, но я чётко понимала, что стрижка здесь не поможет. Или мне просто не понравился воображаемый образ себя с короткими волосами.