Вальпургиева ночь - Анастасия Завозова

Девуля-красотуля перевела на меня немного растерянный взгляд. Я развела ручонками, стараясь выглядеть естественно и распространять вокруг себя ощущение комфорта и сухости:

— Стресс…

Нимфа хлопнулась на лавку, уверенной рукой налила себе высокоградусной и ловко тяпнула. Я была в восхищении! Гарна дивчина со вкусом занюхала рукавом, пододвинулась ко мне поближе и заговорщицким тоном пробасила:

— А чего ты в мужской одежде?

В этом плане женщин не проведешь! Я ласточкой подлетела к этой прародительнице мисс Марпл и начала плести первую попавшуюся чушь. Мол, я бедная, несчастная, но очень благородная мышь сбежала из дома с красавцем-хахалем, который, конечно, обещал жениться, но бросил на первом постоялом дворе, предпочтя мне мои сбережения и дочку трактирщика. Короче, денег нету, домой возвращаться стыдно — папа без слов надает по попу до состояния полной комы… Вот, переоделась скоморохом, зарабатываю себе на хлеб…

Клотильда (подозреваю, что это все-таки была она) расчувствовалась, зашмыгала носом и трубно высморкалась, да так, что крынки содрогнулись.

— Бедная! — прогнусавила она. — Ну ничего, я тебе помогу. Можешь оставаться тут сколько хочешь, я велю, чтоб тебе приготовили комнату… Только вот разберусь кое с кем! — И она грозно глянула на перевязанную матерящуюся тушку.

Тушка сникла и прогундела:

— Ногу перевяжите, хрен вам в рыло!

— Заткните его, мальчики! — поморщилась Клотильда.

Кто-то из стражников услужливо тюкнул матюгальщику шлемом по темечку. Тот послушно примолк.

Тут и до меня стало доходить, что случилось что-то неладное. Ой, завали меня корыто, эта компания вывалилась из северного крыла! Мишка!.. Я ломанулась к двери.

— Куда ты? — вскинулась Клотильда.

— Там… монах был! — пролепетала я. — Мы с ним вместе…

— Это девчонка-то рыжая? — гыгыкнул один из железных братков. — Да они вместе с пажом в окно вылетели! Небось, улепетывают сейчас куда подальше…

— Что за девчонка? — насупилась Клотильда. Но я ее не слышала. Подлетев к стражнику и схватив его за железный костюмчик, я завопила:

— Что? Что с ней?!

Стражник оторопел от моей африканской прыти и, старательно отжимая мои мощные пальчики, мявшие его железную тельняшку круче плоскогубцев, завопил:

— Да что с ними станется! Там же сено прямо под окнами… говорю тебе — убежали куда подальше!

— Что за девчонка? — капризничала арийская красотка. — Что она делала в комнате Виталиса?

Убедившись, что Мишка вроде как жива, я профессионально развесила еще одну байку. Мол, то не обычная девица, а единокровная сестра этого самого Виталиса. Соскучилась по брату, то, се, не знала, как повидать кровиночку, вот и упала мне на хвост…

Услышав, что на прелести Виталиса никто и не думал покушаться, Клотильда успокоилась и повернулась к стражникам:

— Ну теперь рассказывайте по порядку, что там произошло!

Вытянувшись во фрунт перед грозно насупившейся Клотильдой, стражники, лязгая затянутыми в железо коленками, проблеяли примерно следующее.

Мол, они тут ни при чем. Сидели себе перед дверью, караулили, никого не трогали, как вдруг услышали сильный грохот. Ну сначала ребятки не особо напряглись, всякие бумсы раздавались из северного крыла постоянно (тут стражники замялись, Клотильда зарумянилась, а я поняла, что девица, пытаясь обольстить пажа, прибегала к жестким методам). Но когда за большим бумсом последовал ну о-очень сильный грохот, симулировать глухоту и крепкие нервы стало невозможно. Братки похватали секиры и кинулись в коридор. Там они с ужасом увидели, что некий бандюк пробрался в крыло через пустовавшую комнату, раздолбав окошко и выломав дверь. Правда, это они заметили, так сказать, слегка припозднившись, так как сначала они выкатили глазки на раздолбанную дверь в комнату пажа, а затем уже отреагировали на сомнительного типа, недвусмысленно замахнувшегося топором. Ну, конечно, ребята дрались как львы! Им помог Господь и счастливый случай в облике пажа! Пока бравые молодцы отвлекали средневекового киллера, паж всадил ему в ногу неизвестно откуда взявшийся кинжал, а затем оглоушил стулом. Тут в дело включились добрые ангелы, потому что ни с того ни с сего стена в комнате распрощалась с окном. Его будто бы выбило мощной рукой, причем раму и каменную кладку разворотило в клочья. В это-то отверстие паж выкинул девчонку и выпрыгнул сам. Непонятно, конечно, с чего это вдруг пажу и Мишке пришлось уносить ноги, если враг был повержен, но, глядя на синие лобики стражей, я предпочла не задавать вопросов. И так все ясно — урка разделал бы стражников, как утят, но вовремя вмешался паж.

Вопрос в том, где мне теперь искать Миху?..

А тем временем, выслушав нескладное вранье стражников, Клотильда только тяжело вздохнула, затем приказала:

— Ну-ка, что сам-то разбойник скажет? Давайте-ка его сюда!

Стражники услужливо подкатили татя к пухлым коленкам Клотильды. После пары мощных шлепков по небритым щекам незадачливый бандюган предпочел очнуться.

— Кто нанял? — Тон у Клотильды был покруче прокурорского.

Видимо чувствуя, что дело плохо, урка покаянно завыл:

— Ой, матушка, бес попутал, ей-ей! Прости, не убивай за-ради Христа!

— Кто нанял? — Пудовый кулачок Клотильды тонким намеком прилип к шишковатому носу бандита.

— Не ведаю, вот те крест! — Бандюк попытался перекреститься, но его руки были плотно примотаны к тазобедренным суставам. — Вчера ночью… из трактира шел, навстречу мне… мужик аль баба — не ведаю, в черное с головой закутан. Денег дал много, велел мальчонку, что в левой башне заперт, порешить. Обсказал, как в дом пробраться, ключи от конюшни дал… я через конюшню — он там мне лесенку оставил — залез, окошко высадил…

Продолжить чуваку было не суждено. Клотильда поморщилась и велела стражникам:

— Унесите!

— Куда его, госпожа?

— Что здесь, подвалов нету? Киньте куда-нибудь да заприте…

Повернувшись ко мне, Клотильда шумно вздохнула, поддернула мощную грудь под тяжелым лифом и припечатала тоном, не предвещающим ничего хорошего:

— Пора и мне тут похозяйничать! Ну погоди, Иулька, пущу тебя… с голым задом да на морозец!

Мишка припоминает

А припоминать особо и нечего! Что случилось дальше — помню плохо. Когда этот бандито развернулся к нам, явно горя желанием покромсать нас на ингредиенты для оливье, я, как обычно, ввинтилась в ступор. Зато Виталис вдруг развил бешеную активность: как подскочит к этому гаду, как даст ему кинжалом по ноге — того аж скрючило от неожиданности! Потом, кажется, Виталис заверещал:

— Окно! Лезь в окно! Он же нас порешит к чертям собачьим!

И вот тут я испугалась. И действительно захотела открыть окно. Но стоило мне только помыслить об этом и слегка развернуть свое неповоротливое столбнячное тельце к окошку… Его просто снесло! Раздался страшный грохот, и окно с треском и свистом вылетело наружу вместе с дубовой рамой и частью каменной кладки. От такого опешил даже урка, которого Виталис тут же и укатал любимым стулом по башке.

— Лезь в окно! — завопил он снова.

— Я ле-е-е…— Заканчивать мне пришлось уже внизу, в стоге сена. — Я лечу! — тихо прошипела я, отплевавшись. Этот поганец просто вышвырнул меня в окно! Нуя ему покажу!

«Поганец» не заставил себя ждать и вскоре приземлился рядом со мной. Волосы еще больше растрепаны, глаза бешеные, как у тетки Розы на десятой пересдаче, в руках зажата спинка заветного стула.

Я только открыла рот, чтобы просветить его по полной и объяснить, что девушек вот так не выкидывают из окна, но тот и слушать не стал. Адреналин в мальчонке так и кипел.

— Бежим! — взревел этот новоявленный Джеймс Бонд, размахивая спинкой стула, как ковбой кольтом.

— Куда?

— Подальше!

Я и опомниться не успела, как мы уже бежали куда-то по утоптанной дорожке мимо хозяйственных построек, прошлепали по грязи скотного двора, где заодно замаскировались под поросят, и выбежали к новехонькой церквушке. Точнее, к двум церквушкам. Друг напротив друга супились православная часовня и лютеранская кирха. Да это просто какая-то Поклонная гора! Нехватает только мечети и синагоги…

Виталис ловко перемахнул через деревянную ограду, я метеором перескочила вслед за ним, поскольку он, вцепившись в мою руку, волочил меня за собой.

Мы остановились перед массивной низкой постройкой, на крыше которой страдала бронзовая круглощекая дева в простыне, призванная, видимо, изображать вечную скорбь. Под ней вилась готическая надпись: «Фамильная усыпальница Фусшнелей»…

Усы… что? Маманька моя, это… это склеп? Нам ведь не сюда? Еще… еще рано!

Виталис бессовестно пошарил рукой в бронзовых складках простыни на груди скорбящей статуи и выудил оттуда ключ. Когда он ловко начал шуровать им в замке, я взмолилась:

— Может, не надо, а? Может, с этого момента расстанемся друзьями?