Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но не для того только, чтобы убедиться в масштабности реализуемых проектов, приехал в Челябинск Пастернак. Он хотел знать, как и герой картины известного ему художника Н.Н. Ге, что есть истина? А потому увидел в Челябинске и другое: «…рядовая человеческая глупость нигде не выступает в такой стадной стандартизации, как в обстановке этой поездки. Поехать стоило и для этого. Мне всегда казалось, что бесплодье городского ударного языка есть искаженный отголосок какого-то другого, на котором, на местах, говорит, быть может, правда. Я уверился в обратном… Теперь мне ясно, что за всем тем, что меня всегда отталкивало своей пустотой и пошлостью, ничего облагораживающего или объясняющего, кроме организованной посредственности, нет и искать нечего, и если я и раньше никогда не боялся того, что чуждо мне, то теперь уже и окончательно робеть не буду. Какая бы победа ни была суждена нелюбимому, полюбить это из одних соображений о его судьбе я не в силах».
Фактически выбор был сделан. Пастернак не принял системы. И в Кузнецк он уже не поехал. В Челябинске нравственный узел, мучивший его, развязался. Он вновь обрел внутреннюю свободу, которая и позволила ему создать то, что он считал трудом своей жизни – роман «Доктор Живаго».
В разгар борьбы вокруг этого романа, когда, с одной стороны, ему была присуждена Нобелевская премия, а с другой – он был исключен из Союза писателей и заклеймен как изменник родины, Пастернак писал своим сестрам: «Возвращаюсь к роману. Вы будете иметь возможность прочесть его. Быть может, он даже вам не понравится – надоедливой и чуждой философией – скучными растянутыми местами, несобранностью первой книги, серой неэффектной бледностью переходных мест. И все-таки, все-таки это большой труд, книга огромного, векового значения, судьбы которой нельзя подчинять моей судьбе и вопросам моего благополучия, но существование которой и выход в свет, где это возможно, важнее и дороже моего собственного существования».
Его не расстреляли, как Николая Гумилева, он не затерялся в лагерях ГУЛАГа, как Осип Мандельштам, не покончил счеты с жизнью, как Марина Цветаева. Он просто прожил свою жизнь, но прожил честно и талантливо. Что для времени, выпавшего на его долю, да и для любого времени, согласитесь, немало.
Примечание
Этот вариант очерка впервые опубликован в журнале «Будь в фокусе», 2011, №1.
Григорий Петров
Григорий Петров
«Вместо радости дали пьянство. Вместо религии – грубое суеверие…»
Сегодня имя священника Григория Петрова мало кому известно. Но в начале XX века оно было одним из самых громких. Князь Н.Д. Жевахов, товарищ обер-прокурора Св. Синода, вспоминая о нем, писал: «Многотысячная толпа молодежи сопровождала каждый его шаг; знакомства с ним искало как высшее общество, так и широкая публика; газеты были переполнены описаниями его лекций; издательство Сытина не жалело ни денег, ни бумаги для распространения его „сочинений“ в народе; фотографические карточки и портреты его красовались в витринах магазинов на Невском, и „общественная“ мысль была погружена в созерцание его облика, создавая ему славу».
Даже лишение сана, казалось, способствовало росту его популярности. Он стал ездить по Российской империи, читать лекции в губернских и уездных городах, его имя всё громче звучало на устах провинциальной интеллигенции. В 1911 году побывал он и в Челябинске, где его выступление привлекло внимание не только местных интеллектуалов, но и жандармерии.
Путь к славе
Кто же такой Г.С. Петров? В современных ему справочных изданиях он характеризуется как священник-публицист, проповедник, духовный писатель, профессор богословия, депутат II Государственной Думы.
Родился Петров 26 января 1867 года. В это время его родители жили в г. Ямбурге Санкт-Петербургской губернии. По всей видимости, с детских лет у Григория Спиридоновича проявились способности к наукам. Он окончил мужскую прогимназию в Нарве, что для выходца из крестьянского сословия было совсем неплохо. На этом, однако, его образование не завершилось. К 26-летнему возрасту он получил высшее богословское образование, последовательно окончив духовную семинарию, а затем и академию в Санкт-Петербурге. В 1893 году, по окончании учебы, Григорий Петров начал свою священническую службу в Михайловском артиллерийском училище в качестве преподавателя Закона Божия и настоятеля церкви при том же училище (в сан он был рукоположен еще во время учебы, в 1891 году). Обучаясь в семинарии, начал писать статьи в периодические издания, стал очень скоро довольно известным духовным публицистом. В 1898 году увидел свет главный труд его жизни – «Евангелие, как основа жизни». Эта книга сделала священника Петрова по-настоящему знаменитым, ею зачитывались даже далекие от богословия люди. При жизни автора она неоднократно переиздавалась, выдержав двадцать изданий. Среди поклонников этой книги оказался и Максим Горький, в письме к А.П. Чехову писавший, что «в ней много души, ясной и глубоко верующей души…».
Когда Петров читал лекции, другие профессора отдыхали
Григорий Петров был популярен и как проповедник. Его сравнивали с Иоанном Кронштадтским, ныне канонизированным Русской православной церковью. При этом многие отдавали в этом сравнении пальму первенства Петрову. В отличие от «кронштадтского батюшки», стоявшего на ортодоксальных православных позициях, отец Григорий в своих воззрениях возвращался к раннему христианству, утверждая самоценность Евангелия как слова Божия. Церковь жаждала реформы, поэтому выступления Петрова выглядели революционными. Путь, предлагаемый им, должен был нравственно очистить православную церковь, освободить ее от чрезмерной зависимости от самодержавного государства.
В статье о священнике, опубликованной в энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона, в этой связи говорилось следующее: «Все сочинения Петрова резко отличаются от обычного типа произведений русских духовных писателей тем, что он повсюду выдвигает, в противовес внешней, обрядовой стороне христианской религии, ее внутреннее нравственное содержание; касаясь различных областей жизни современного общества, он подвергает ее беспощадной критике с точки зрения идеала праведной жизни, элементы которого он извлекает из евангельского учения. Его идеи имеют много точек соприкосновения с нравственной проповедью Льва Толстого. Тот же характер носят устные проповеди Петрова, пользующиеся не меньшей известностью, чем его печатные труды».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Николай Георгиевич Гавриленко - Лора Сотник - Биографии и Мемуары
- Великая русская революция. Воспоминания председателя Учредительного собрания. 1905-1920 - Виктор Михайлович Чернов - Биографии и Мемуары / История
- Фаина Раневская. Одинокая насмешница - Андрей Шляхов - Биографии и Мемуары
- За столом с Пушкиным. Чем угощали великого поэта. Любимые блюда, воспетые в стихах, высмеянные в письмах и эпиграммах. Русская кухня первой половины XIX века - Елена Владимировна Первушина - Биографии и Мемуары / Кулинария
- Навстречу мечте - Евгения Владимировна Суворова - Биографии и Мемуары / Прочие приключения / Путешествия и география
- Чужое «я» в лермонтовском творчестве - Вадим Вацуро - Биографии и Мемуары
- «Мир не делится на два». Мемуары банкиров - Дэвид Рокфеллер - Биографии и Мемуары / Экономика
- Дневники полярного капитана - Роберт Фалкон Скотт - Биографии и Мемуары
- Гений кривомыслия. Рене Декарт и французская словесность Великого Века - Сергей Владимирович Фокин - Биографии и Мемуары / Науки: разное
- Книга интервью. 2001–2021 - Александр Маркович Эткинд - Биографии и Мемуары / Публицистика