Тринадцать способов умереть - Валерий Рощин

– Енто можно. Покумекаю и устрою.

– Договорились. Все, иди, отдыхай…

Проводив сутулую фигуру взглядом, Барк позвал Толика, и что-то сказал ему на ухо.

– Обоих? – тихо справился тот.

– Нет, пока одного. Молодого.

– Легко. Не вопрос…

Едва следивший за кострами дежурный подбросил в огонь дров и удалился за следующей порцией загодя нарубленных поленьев, Терентьев приподнял голову, медленно сполз с лежанки и скользнул к спящему неподалеку парню. Бесшумно подкравшись к вороху тряпья, воровато оглянулся и проворно – без лишних раздумий, навалился сверху крепким телом.

Парень с бородкой дергал ногами, головой; пытался освободиться… Но ладонь здоровой руки спецназовца намертво сдавила горло и сжимала до тех пор, пока стукач не перестал подавать признаков жизни.

Нащупав на всякий случай запястье, и убедившись в отсутствии пульса, Толик встал с обмякшего тела и пополз к Барклаю…

– Порядок, – шепнул он ему, вновь устаиваясь на не успевшем остыть лежаке.

– Следов не оставил? – справился командир.

– Ты прям как уголовник со стажем!.. – усмехнулся тот.

– Станешь тут уголовником!..

– Все нормально – чисто! Воротник у него хороший, высокий… В самый раз для такого дела – цела, надеюсь, шея – ни царапины, ни синяков.

– Молоток, – оценил усердие Всеволод. – Стало быть, просто замерз, как тот – вчерашний. А сейчас спать!.. Мы ничего не видели…

Сам же, так и не сумев поудобнее устроить нывшее от боли тело, надолго окунулся в воспоминания о своей Виктории…

* * *

Узнав о решении развестись с Давидом, родители не стали корить свою дочь, докучать нравоучениями. От богатства и устроенности так просто не бегут, решили они. Должно быть, имелись на то веские причины.

– Отдохни, приди в себя, – посоветовала Вике мама, – а на работу устроиться успеешь – мы с отцом пока не бедствуем.

Они и впрямь не бедствовали – отец заведовал станцией технического обслуживания, мать служила в районной администрации. Деньги в семье водились – пару лет назад был достроен кирпичный особняк, и супруги перебрались в него из ветхого домишки, пока еще стоявшего по соседству этаким памятником деревянному зодчеству позапрошлого века.

– Вот снесу хибарку, – посмеивался глава семьи, показывая дочери обновленный участок, – и тебе домищу на освободившемся месте справлю. Заживешь на славу, повстречаешь порядочного человека, замуж выйдешь, внуков и внучек нам нарожаешь… Так что не горюй – прорвемся!

«Не горюй – прорвемся!» – было любимым выражением ее отца.

И она под натиском любви и заботы понемногу оттаяла, хотя воспоминания частенько тревожили, уносили в прошлое. Особенно тяжко приходилось бессонными ночами в просторной спальне, которую родители без раздумий и тотчас обустроили на необжитом пока втором этаже в день неожиданного возвращения единственной дочери.

Кончик яблоневой ветви тихонько скреб по стеклу. Безветрие и тишина темной южной ночи вновь навевали грустные мысли. Глядя на мерцавшие в бездонной черноте неба слюдяные звезды, она вдруг припомнила, как исподволь зарождавшееся чувство к Всеволоду Барклаю побудило ее однажды провести некий эксперимент – проверить верность мужа – Давида.

В тот день они отмечали пятую годовщину супружеской жизни. Утром он преподнес ей безумно дорогой подарок – золотое кольцо с бриллиантом. Драгоценностями муж не баловал, но к вечеру ожидалось множество гостей – прекрасный повод похвастаться щедростью, намекнуть на немалые доходы.

Застолье в их просторной квартире затянулось до поздней ночи. Давид изрядно выпил, танцевал и флиртовал со всеми молоденькими девушками без разбора, изредка не надолго исчезая с кем-то из них из поля зрения…

Народ разошелся лишь к двум часам. А на огромном велюровом диване в гостиной осталась лежать спящей самая несдержанная в употреблении алкоголя – незамужняя Ирочка, живущая в квартире напротив и частенько заглядывавшая к ним на правах доброй соседки.

– И что мы с ней будем делать? – покачиваясь, недоуменно спросил супруг, с любопытством поглядывая на ровные бедра, едва прикрытые мини-юбкой.

Виктория не решилась поручить ему странствие с бесчувственной ношей по длинному коридору, холлу и подъезду – он и сам-то едва стоял на ногах. Потому, долго не раздумывая, решительно скомандовала:

– Подними ее и подержи на руках. А я расстелю простыню, положу подушку.

Узрев же, с каким желанием тот подсунул руку под ножки соседки, с каким благоговением исполнил приказ, внезапно подумала: «А не сыграть ли мне в одну занятную игру?..»

И, постелив постельные принадлежности, сыграла…

– Ну что же ты положил ее и стоишь, как истукан? – улыбнулась она, подхватывая со стола тарелки. – Раздень-ка человека – не в одежде же ей спать!..

– Раздеть? – ошалело переспросил банкир.

– А что в этом такого страшного? Конечно, раздень. Или не умеешь?..

Он пожал плечами, послушно присел на диван и начал медленно расстегивать пуговицы светлой блузки…

Вика курсировала из гостиной на кухню, разделенные высокой барной стойкой и осторожно наблюдала за происходящим. А понаблюдать было за чем: даже занимаясь блузкой, Давид норовил прикоснуться и пощупать Ирочкины бедра, живот, грудь…

Покончив с посудой, Виктория потушила верхний свет, включила стоявший в углу экзотический торшер и, загадочно улыбнувшись, отправилась в ванную принимать душ. Вернувшись, обнаружила мужа все за тем же занятием – раздевал он девицу аккуратно и неторопливо, точно наслаждаясь каждой минутой доверенного действа. Колготки были приспущены до коленок, лифчик с юбкой валялись на полу, тонкие трусики отчего-то съехали вбок…

– Ну, что же ты остановился? А дальше?.. – медленно подойдя к нему, спросила она.

Не смотря на изрядную порцию алкоголя, он пребывал в явной растерянности: молодое, незнакомое и абсолютно доступное тело влекло, и в то же время обескураживала новизна поведения с непривычной лояльностью супруги.

Он послушно стянул колготки. На девушке остались одни трусики, и Давид в нерешительности замер…

– Смелее. Чего ты боишься? – обвила Вика руками мужскую шею. – Почему ты медлишь?..

Последний элемент одежды немного сполз вниз…

– Снимай же с нее все, милый! Смотри, какая она хорошенькая!.. А потом мы ее слегка оденем, чтоб утром не возникло вопросов, – наткнувшись же на мутно-изумленный взор, поспешно пояснила: – Это мой подарок к нашему юбилею. Ты же не поскупился, преподнеся мне такое чудесное колечко! И я должна тебя чем-то отблагодарить, верно?..

Последний довод оказался для банкира решающим. Прикусив губу, он кивнул, и трусики, соскользнув с Ирочкиных ног, упали на пол.

– Ну, и как она тебе?

– Ничего… – сдавленно прохрипел супруг, пялясь на выбритый лобок.

Но и на этом Виктория не остановилась. Ей было плевать на пьяную соседку – интересовала верность близкого человека.

– Можешь потрогать ее, погладить – я не возражаю, а значит, это не будет твоей изменой, правда?..

И, окончательно уверовав в прямоту поведения жены, он расслабился, простер вперед руку, занялся упругой грудью. Вика присела на край дивана, осторожно приподняла и согнула в коленке правую ножку спящей Ирочки, слегка отвела в сторону и… содрогнулась, узрев загоревшийся взгляд Давида.

Не выдавая, однако, рвавшегося наружу возмущения, она игриво предложила:

– И здесь поласкай, не бойся – она очень крепко спит и не почувствует…

Спустя минуту, расстегивая ремень его брюк, подбадривая и осыпая поцелуями, Виктория чувствовала, насколько молодой мужчина, трепетно прикасавшийся к чужой плоти, возбужден, сколь неистово взыграло в нем желание. Голая Ирочка лежала перед ним с широко раскинутыми бедрами – окончательно осмелев, левую ножку он аккуратно пристроил на спинку дивана сам. Сидя перед ней в приспущенных брюках, Давид рассматривал и поглаживал ее прелести и… почти не обращал внимания на жену. А жена, незаметно и горько усмехаясь, все еще обнимала его и ждала развязки своего эксперимента.

Она стащила с него брюки, сама рассталась с легким халатиком, обнаженной уселась поближе, но… тщетно – лишь делая вид, что не забыл о ней, он всецело был поглощен совсем другой женщиной. И даже взобравшись на супруга сверху и ощущая желанную близость, молодая женщина не смогла окончательно отвлечь, вернуть к себе его внимание. Одна мужская ладонь лежала на талии жены, а вторая продолжала сновать между Ирочкиных стройных ножек…

– Оставь ее в покое! – наконец, требовательно зашептала Виктория, – разве тебе не достаточно меня?..

Тот резко отдернул руку, но через минуту она снова поползла вверх по чужим бедрам, снова ощупывала округлые ягодицы…

Внезапно пьяная девица что-то пробормотала во сне, брыкнула ногой и очень кстати перевернулась на живот. Испугавшись ее движения, Давид переключился на Вику и вскоре тяжело дышал, то ли имитируя, то ли и впрямь подбираясь к завершающему действу…