Жизнь во благо Родины - Виктор Сергеевич Мишин

я, не вдаваясь в подробности.

– Ладно-ладно, я лишь предложил. Как у вас вообще, что новенького?

– Сдал проект в министерство, еще один новый вариант, на этот раз малоэтажный, приняли хорошо. Такие дома планируем ставить по окружности нового района, они не перекроют вид и воздух высоткам. С Деруновым обсудили кое-какие новинки, просил пока подождать, у него и так завал. Я ему еще в прошлом году подкинул идею по модернизации нового авиадвигателя, там наконец все просчитали и пришли к решению строить опытный образец.

– Что хотел нового подкинуть? Опять самолеты?

– Небольшой вездеход, мотоциклетного типа, но на четырех колесах. Отличный вариант как для гражданского, так и армейского использования. Квадроцикл обзывается.

– Что, такая нужная вещь?

Ясно, устает от моих новинок генсек. Конечно, я ему и так столько преподнес, что охренеешь деньги искать, а тут еще кидаю.

– Товарищ Шелепин, поэтому я и настаиваю на частичном участии частников. Это же естественно, что у государства может не хватить средств на все и тем более сразу.

– И как ты себе это представляешь, хотелось бы понять? – с недоверчивой ухмылкой спросил генсек.

– Нужно рекламировать новые производства.

– Непонятно, кому рекламировать.

– Все просто, – улыбнулся я, – государство рекламирует Сберкассу?

– Я понял, кажется, – быстро закивал Шелепин. – Ты хочешь предложить людям, имеющим свободные средства, вкладывать их в производство?

– Для начала, почему бы и нет, – вновь киваю я, – показывать по телевидению, рассказывать по радио, писать в газетах и журналах, скажем, о деятелях эстакады, кино, тех же писателях, о том, как они участвуют в развитии страны.

– И предложить следовать их примеру простым гражданам? А что, может и сработать! Конечно, какая-нибудь уборщица или дворник на это не пойдут, у них нет свободных денег, а вот растрясти таким образом мошну наших зажиточных граждан вполне можно. А что будет пряником?

– В смысле? – не сразу понял я.

– В Сберкассе люди кладут деньги под процент, а здесь?

– Так то же самое, проценты с продажи.

– Разве это выгодно?

– Так выгода будет соразмерна вложению. Вложил рубль – получишь рубль, вложишь тысяч десять – другое дело. Ведь у людей деньги-то есть, правильно вы заметили, не у слесарей с завода, но взять хотя бы таких, как я, у писателей деньги точно есть, куда они их тратят, пропивают? Естественно, никакой принудиловки, только добровольно. А вообще, я вам сразу говорил: дайте больше свободы Косыгину, пока у него со здоровьем более или менее нормально, он сам все сделает.

– Не думаю, что из этого что-то выйдет, если честно, но надо попробовать.

– Пока не попробуем, не узнаем. Комитет пропаганды у нас есть? Вот и поставить им задачу. Потом принести мне придуманный макет, и я дополню, или поправлю на манер рекламы из будущего. А вообще, можно ведь посмотреть на Запад, там такое сплошь и рядом, хорошее перенимать вполне себе разумно.

– Ты только не озвучивай нигде «на Западе подсмотреть», – сделал страшные глаза Шелепин, но при этом улыбнулся. – Понял я тебя. Вообще, я тебя прекрасно понимаю, знаний в голове масса, а реализовать их возможности нет, попробуй выкрутись.

– Ой, можно сказать, угадали, товарищ генсек, – засмеялся я, – охренеть как много всего придумано за эти пятьдесят лет, что разделяют вашу и мою реальность. Даже представить себе не сможете, думаете, я вам в докладах все описал?

– А что, утаил что-то? А вдруг это важное! – сразу завелся генсек. – Мы вроде сразу договорились, ты пишешь все, что знаешь, а уж наше дело думать, твои советы мы всегда примем, но позволь уж нам решать.

– Да ничего важного, – я быстро решил уточнить, – не утаивал. Если о комбайнах я ничего не знаю, так и не говорил о них, а если о зернохранилищах – то доложил сразу. Если решим проблему со сбором и хранением зерна, начнем распахивать еще больше. Тут и деревня развиваться начнет, и государство на одном только зерне такую выручку сможет поднять, только успевай тратить. Сейчас же я говорю о вещах не первой необходимости, поэтому вам и не давал эту информацию.

– Да, кстати об информации, – встрепенулся Шелепин, – ты как-то обходил стороной военку. Что-нибудь знаешь о ВПК?

– Да до хрена всего, но тут как раз такое дело, что, если я влезу, могу только все испортить. Военка у нас лучшая в мире, это бесспорно. Если сейчас я выдам информацию о системе «Солнцепек», то вдруг, занявшись ей, конструкторы упустят промежуточное звено и совершат какую-нибудь ошибку, которая впоследствии приведет к провалу?

– А как же в других отраслях?

– А я ничего особого, что опережает на несколько поколений, вам и не давал, – тут же пояснил я. – Я ж не требую выпускать многопроцессорные компьютеры, потому как нужно сделать хотя бы самый простой, а потом оно пойдет по нарастающей, главное – финансирование. Электроника требует постоянного финансирования на высоком уровне, все затраты окупятся тысячу раз. И борьба за умы. Если будем думать о людях, не произойдет оттока умов, что впоследствии поднимут западную экономику. Все эти люди нужны здесь.

– В этом ты прав, и так как писал об этом в самом начале нашей совместной работы, то и дело давно уже движется. Я тебе как-то рассказывал о переехавших к нам… Специалисты, уже совместно с нашими товарищами, успешно начали работу. Что-то из области передачи информации на расстоянии без проводов, но не рация.

– Я понимаю, о чем речь, очень хорошо, что дела идут. Может, в этом варианте истории открытие и внедрение сотовой связи будет за нашей страной.

– Стараемся.

– Александр Николаевич, а как с моей просьбой по комсомолу?

Вот эта тема была очень скользкой. Ведь именно комсомол и будет стержнем в разрушении Союза. Сгущаю краски, конечно, но уж слишком много вчерашних комсомольских вожаков вдруг станут активными сторонниками распада страны, а впоследствии бизнесменами. Не находите, что связь слишком тесная? Все дело в денежных потоках комсомольский организации. Деньги там просто сумасшедшие, вот с них многие евреи-комсомольцы и разбогатеют. Скажете, как и с украинцами, передергиваю? Ну, извините, больно уж совпадений много.

– Врать не стану, до хорошего результата далеко, но в том, что работа идет, и идет как надо, могу тебя уверить. Ты много на этот счет выложил, все проверяется и перепроверяется, те, кого ты указал поименно, взяты на контроль, а кто-то уже в камере и делает вид, что не понимает, о чем речь и что от него вообще хотят. Как быть с теми, кто еще ничего не сделал? Наказать не за что, но и дать свободу тоже нельзя…

– Или поверить мне на слово, или работать плотно, думаю, гнидами эти люди стали не после развала страны, они и сейчас такие, только прячутся.

– Саша, многие, на кого ты указал, сейчас дети…

– Таких детей надо давить во младенчестве! – жестко ответил я, не моргнув и глазом.

– Это как же вас там допекли,