Карфаген. "Белая" империя "чёрной" Африки - Александр Волков

Спаслись же в основном те, кто побежал в сторону карфагенских укреплений и, обогнув их, достиг крепости Плацентия. "Ганнибал идет", — эту страшную новость несли они. Из римской армии численностью 40 тысяч человек уцелело всего 10 тысяч. Среди них спасся Семпроний. В растерянности он сообщил в Рим, что победить в сражении ему помешала непогода, а о подробностях боя умолчал. Первое время римляне верили его донесению, и лишь слухи — один мрачнее другого — убедили их в обратном.

Карфагеняне потеряли не более пяти тысяч человек. Теперь все кельты примкнули к ним. Цисальпинская Галлия перешла на сторону победителя. Войско Ганибала пополнилось почти 25 тысячами кельтов. Он не стал тратить время на осаду Плацентии и другой римской крепости — Кремоны. Он с нетерпением ожидал весны, когда можно было продолжить поход.

В тот год выдалась необычайно холодная зима, и погибли все слоны, кроме одного. Как большинство знатных карфагенян, Ганнибал любил этих животных; он знал их по именам. Теперь в неуютной северной стране он не находил себе места. Он побеждал, но эти победы были для Рима все равно, что булавочный укол. В нетерпении Ганнибал садился на коня и, сопровождаемый несколькими спутниками, часами скакал по долинам и дубравам. В эти часы его трудно было узнать. Ганнибал ожидал покушений и, как сказал Полибий, "употреблял хитрость, достойную финикиянина": надевал странный парик и необычную одежду.

СЛАВА И КРОВЬ

Вид многочисленных войск Семпрония, миновавших Рим на пути из Сицилии к Альпам, окончательно успокоил римлян. Они жили и работали под надежной защитой. Карфагенский отряд, нечаянно проникший в Италию, разумеется, будет смятен этими легионами.

Как же страшна была весть о поражении! Италия оказалась в опасности. Север страны был потеряй. Можно было ожидать и вторжения карфагенян с юга. Гарнизоны на Сицилии, Сардинии и Таренте спешно укреплялись. Как сказал историк, "Рим наконец встрепенулся; всего более он был страшен, когда чувствовал приближение грозы".

Новым консулом был избран Гай Фламиний. Вот какую характеристику дал ему Теодор Моммзен: он "был типичным представителем тех совершенно второстепенных людей, которые временами получают значение, вовсе не соответствующее их дарованиям". Он привык критиковать все решения сената, и эту язвительность многие принимали за глубокий, проницательный ум. Он считался даровитым политиком, да еще и военным героем. Несколько лет назад войска под его командованием разбили полчища кельтов. Немецкий писатель Вальтер Гёрлиц заметил по этому поводу, что данный "пример лишь доказывал, что вымуштрованные солдаты порой могут загладить даже крупные промахи, допущенные военачальником". Тогда план, принятый Фламинием, был неправилен; все распоряжения неудачны; поведение глупо; лишь храбрость солдат помогла победить кельтов. После победы Фламиний сделался заносчив и самоуверен. Позднее он подготовил аграрную реформу и всячески третировал знать, например, добился принятия закона, запрещавшего членам сенаторских семей заниматься морской торговлей. Он также провел закон, по которому у кельтов отнимались земли и передавались римским плебеям. Знать ненавидела его, как чуму; чернь ждала побед. Сам же он боялся насмешек толпы и презрения знати. Одержимый тщеславием, он стремился к триумфу.

На север шли две армии; одну, численностью в 40 тысяч человек, вел за собой победоносный Фламиний. Его солдаты несли, кроме оружия, цепи и кандалы для будущих пленников. За ними следовала армия спекулянтов, готовых немедленно перекупить крепких африканских рабов. По словам Полибия, в римском войске "было меньше людей вооруженных, чем безоружных, следовавших за войском в расчете на добычу". Вот только в этих хлопотах, в предвкушении полной и окончательной победы над Ганнибалом, новый консул забыл совершить религиозные церемонии. Равнодушный к старинным обрядам, он бежал навстречу победе. С возмущением сенаторы узнали об этом, но армия уже спешила на север. Изменить что-либо могли только боги. Люди богобоязненные с ужасом ждали их мести.

Осторожность не принесла бы успеха Ганнибалу. Если он бы выжидал, уклоняясь от сражения, то потерял бы своих союзников. Ганнибал решил пойти навстречу римлянам и неожиданно напасть на них. Внезапно появляться там, где его меньше всего ждут, — таков был излюбленный прием Ганнибала.

Четыре дня и три ночи, несмотря на весенний паводок, войско Ганнибала пересекало обширную заболоченную местность на севере Италии в пойме реки Арно. Страх охватил воинов, когда их полководец объявил, куда они пойдут. В эти болота не забредал никто: они выделяли ядовитые испарения. Лишь жалобные стоны зуйков и кроншнепов проносились над этой пустыней, да на невысоких холмах, нависавших над темной водой, хлопая крыльями, расхаживали журавли.

Теперь унылую местность наполнили крики и ругательства солдат. Бряцали железные поножи, перекинутые через плечо. То и дело кто-нибудь из солдат падал в вязкую тину и больше уже не поднимался. Особенно страдали и гибли кельты, не привыкшие к таким испытаниям. Пала и большая часть вьючных животных. На ночлег некоторые солдаты расположились на тушах павших лошадей или на снятой с них поклаже.

У самого Ганнибала воспалился глаз. Острая боль изводила полководца. Греческие врачи не знали, как ему помочь, и лишь советовали больше отдыхать, держаться подальше от воды и защищать глаза от солнечных лучей. Решено было усадить Ганнибала на слона и перевязать ему глаз. Вылечить болезнь не удалось; полководец ослеп на один глаз. Его глазное яблоко сжалось и затянулось рубцом. Теперь внешность Ганнибала стала уродливой, почти демонической.

Потеряв часть солдат и немало вьючных животных, Ганнибал вышел в тыл армии Фламиния. Не затевая битвы, карфагеняне быстро обошли римскую армию и принялись опустошать округу, убивая мирных жителей и сжигая дома. Это привело Фламиния в бешенство. Карфагеняне хозяйничали на римской земле, как у себя дома, не считаясь с тем, что недалеко находится его, Фламиния, войско.

Расчет Ганнибала оказался точен. Действительно, как не согласиться с Полибием: "Нужно быть невежественным или ослепленным, чтобы не видеть, что важнейшая задача военачальника — постигнуть характер и природные наклонности неприятельского вождя". Многие победы Ганнибал одерживал потому, что точно знал, какой характер у человека, выбранного командовать вражеской армией, каковы его слабые стороны.

При первых передвижениях римлян "этот жалкий Ганнибал" бросился бежать. Фламиний потерял всякое самообладание и пустился в погоню, уже не задумываясь о хитростях тактики. Ради скорости он пожертвовал безопасностью. Римляне смело двигались по равнине, догоняя карфагенян. Они почти настигли врага у берега Тразименского озера — там, где к берегу озера подходили горы. Выбрав место, удобное для сражения, Ганнибал ждал.

Туманным утром 23 июня 217 года до нашей эры в эту котловину, протянувшуюся на полтора десятка километров, устремилась армия Фламиния. Легионеры вышагивали как на прогулке, не соблюдая строй, даже не готовясь к внезапной атаке врага: например, вместо шлемов на головах солдат красовались легкие войлочные шапки. На склонах гор и холмов, скрытые клубами тумана, уже ждали пехотинцы — иберы и ливийцы — и копейщики, балеарцы и кельты. Готовилась истреблять римлян конница. Без всякой разведки Фламиний вел войско в ловушку. Все совершалось с точностью хода машины. Лучшего момента для атаки Ганнибал не мог и вообразить.

Тихая местность вдруг огласилась криками воинов, сбегавших с гор. Карфагеняне напали на римлян, прижатых к озеру, спереди, с фланга и с тыла. В тесноте и тумане не было возможности правильно выстроить легионы. Фламиний вскоре погиб. С его смертью римляне стали думать о бегстве. Тысячи солдат, не веря, что пробьются сквозь ряды неприятеля, бросались в озеро, но доспехи тянули их на дно, а тех, кому удавалось, сбросив их, плыть, расстреливали лучники. По словам Плутарха, резня была такой жестокой, что никто не заметил начавшегося землетрясения, разрушившего несколько окрестных городов. По разным оценкам, до 30 тысяч римлян было убито или взято в плен. Лишь передовой отряд римлян — шесть тысяч человек — прорвался сквозь окружение и избежал бойни. Однако на следующее утро беглецов настигла конница Ганнибала. Лишенные начальства, они сдались.

После победы Ганнибал отпустил на свободу пленных италиков — союзников Рима — и сказал им, что воюет не с ними, а с Римом, а потому не возьмет с них даже выкупа. Так он стал завоевывать себе новых друзей на земле Италии. Отныне он щадил владения италиков. Он ожидал, что города и племена, считавшиеся союзниками Рима, перейдут на его сторону, как подданные Карфагена во время вторжений Агафокла или Регула.

Пока же армия Ганнибала остановилась на отдых на берегу Адриатики. По рассказу современника, вина было так много, что в нем купали лошадей, заболевших коростой. Доспехи и оружие заменили на трофейное, римское, захваченное в огромном количестве.