Людоеды в Петербурге. Новые красные против новых русских - Вилли Конн

ему ездить с автоматом?

— Не очень хороший. Но за убийство тебе все равно придется отвечать.

— Что мне грозит?

— Высшая мера — расстрел. При условии чистосердечного раскаяния получишь лет двенадцать.

— Мне не в чем раскаиваться, подполковник. Разве только в том, что мало успел сделать, — Влад спокойно парировал угрозу, от которой у любого могли затрястись колени. Его укрепляло сознание собственной правоты.

Он не боялся смерти. С ней каскадер был знаком накоротке. Эту занудную старуху, всю жизнь нашептывающую о своих правах на нас, он привык видеть на трибунах во время выступлений. Тюрьмы он тоже не боялся, рассматривая ее как обыкновенную гонку, где призом было выживание, а гонки он привык выигрывать.

— Уведите арестованного, — приказал Желудь.

«Домой, в Кресты или еще куда-нибудь, не все ли равно…»

Неторопливые шаги конвоиров замерли у двери другого кабинета. Открылась дверь. За письменным столом сидел капитан Сыскарь! «Вот это везение!» Влад растерялся. Он готовил себя к ударам судьбы и вдруг получил от нее подарок!

— Оставьте нас, — приказал капитан конвойным. — Для арестованного ты неплохо выглядишь, Трюкач. Садись. Хочешь кофе? — Сыщик включил электрический кофейник.

— Спасибо, капитан, мне пора отвыкать от таких деликатесов.

— Все может измениться к лучшему. Единственное, что тебе серьезно инкриминируется, — это автомат, — детектив загадочно улыбнулся.

«Сейчас он похож на мамочку, которой не терпится показать ребенку припрятанный сюрприз».

Предчувствие не обмануло Влада. Кофейник еще только начал бормотать традиционный гимн гурманам, когда последовал вызов к генералу.

В просторном кабинете Влад увидел седовласого, подтянутого человека с волевым аскетическим лицом. «Седой», — окрестил его Влад.

Поодаль сидел подполковник, поглаживая полированную рукоятку автомата, лежащего перед ним на столе. «Мой», — догадался Трюкач.

Дойдя до середины ковровой дорожки, он остановился. Капитан, как и подобает младшему чину, скромно занял ст&ч у двери.

Даже не взглянув на каскадера, Седой протянул руку Желудю.

— Давай, что там у тебя, — он углубился в чтение.

Подполковник в почтительном молчании ожидал, когда генерал закончит просмотр бумаг. При этом его лицо напоминало лицо автолюбителя, документы которого проверяет строгий сержант ГАИ.

— Покажи автомат, — не отрывая глаз от бумаг, попросил Седой.

Подполковник услужливо поднес оружие. Разглядывая его, генерал нахмурился. Нажал кнопку селектора.

— Кому принадлежит автомат… — он назвал номер. — Вот как! — Генерал неожиданно сурово посмотрел на Желудя. — Это же твой автомат, подполковник.

— Не может быть! — Растерянность автолюбителя, купившего краденую машину, не шла ни в какое сравнение с обескураженностью Желудя.

— Знаешь, как это называется? — Седой грозно поднялся с кресла. В гробовой тишине разорвал принесенные Желудем документы. — Провокация. Как ты смел подкинуть в машину подозреваемого оружие, да еще свое собственное!

— Виноват! — Вытянув руки по швам, Желудь замер в позе обвиняемого, готового выслушать смертный приговор.

Влад покосился на капитана. «Спасибо, мамочка, за сюрприз», — говорил его красноречивый взгляд.

Впрочем, детективу, было не до шуток. Когда по приказу генерала он должен был положить оружие каскадера на прежнее место — в гараж, он вместо него положил автомат ненавистного Желудя. Это был отчаянный акт мести, далеко выходивший за пределы поручения генерала. И теперь, не без душевной дрожи, детектив ждал развязки.

— Все свободны. Капитан, останься, — приказал Седой. Когда посетители удалились, он пожал руку детективу: — Молодец. Смело, остроумно, беспроигрышно. Честно скажу, не ожидал от тебя такого.

Воспользовавшись случаем, капитан рассказал о том, как его насильно напоили, об охоте, устроенной на него, о визите подполковника к Бобу.

— Я знаю, что у него рыльце в пушку. Давно бы его отдал под суд, но не так это просто: подполковника подпирают мощные политические фигуры… Неважно, — генерал вдруг весело улыбнулся, сбрасывая с себя груз проблем. — Главное — сокол на свободе. И он еще доставит немало хлопот этому воронью. Как он себя чувствует? Не сломался в тюрьме?

— Трюкач не из тех, кто легко ломается. Я уверен, он даже закалился.

— Отлично. Боб выдвигает на выборы целую команду своих кандидатов — отъявленных негодяев, полностью от него зависящих. Если они победят на выборах, нам с тобой, капитан, придется козырять им и выполнять их преступные приказы. Трюкач, если ему повезет, свалит Боба. Вот почему мы должны его поддерживать.

— Стас, ты идиот, который приносит счастье! — Трюкач заключил друга в объятия.

— Слава Богу, ты вернулся, Влад. Я готов был наложить на себя руки — ведь это я отправил тебя в тюрьму. Как глупо все получилось!

— Ладно, проехали.

— Ты пс обижаешься? Поверь, у меня были самые добрые намерения.

— Благими намерениями устлана дорога в ад. Прошу тебя, не предпринимай ничего, не посоветовавшись со мной.

— Хорошо, Влад. Как ты перенес тюрьму?

— Оказалось, что там обитают немного грубые, но очень милые люди. Впрочем, хватит об этом. Сегодня каскадеры гуляют, а какая гульба без женщин. Едем за Викой, Стас…

Дешевая пивнушка на Петроградской стороне, где собирались фанаты автогонок, встретила каскадеров и Вику радостным ревом. Кто-то побежал за фотоаппаратом, чтобы снять сенсацию. Еще бы, Трюкач появился в обществе заклятого врага! Кто-то бросился заказывать пиво, в которое недрогнувшей рукой добавлялась контрабандная водка. Веселье закипело!

Перекрикивая, перебивая друг друга, болельщики вспоминали то один, то другой драматический эпизод автогонок. Они были живой «видеопленкой», на которой запечатлелись страницы жизни Трюкача, вспыхивавшие, как яркие видеоклипы.

— Гитару Трюкачу! Гитару!

Откуда-то появилась шестиструнка. Влада подхватили десятки рук, поставили на стол.

— Спой, Трюкач! Спой!

— Тихо! — Стас стукнул по столу кружкой из толстого зеленого стекла с такой силой, что у бармена задергалась щека, — дорогая кружка предназначалась исключительно для важных посетителей.

Воцарилась тишина. Влад окинул прокуренный зал шальным взглядом, ударил по струнам:

Я петь не буду, хоть ты тресни!

Не потому, что я нахал!

Какие это, к черту, песни, Мотор пропел, я только записал…

В пивнушку набивались все новые посетители. За столиками уже не хватало мест, и они пили стоя.

Захваченная всеобщей эйфорией, Вика подхватывала со всеми припев каскадерской песни. Счастливая оттого, что к идолу, которому покланялась толпа, она может прикоснуться, вобрать в себя жар его дыхания и страстные судороги тела!

В сумочке заверещал телефон. Вика встрепенулась, словно сучка, которую дернули за поводок. Ее требовал к себе Боб. Стараясь быть незамеченной, она направилась к выходу. Увидев это, Влад опустил гитару. Словно оплеванная, Вика прошла сквозь строй расступившихся людей к выходу.

Глава 4

БОБ

Тонкие шаловливые пальчики! Завитушки белых волос! Картинный овал лица, голая девичья грудь! Прищурясь, сладко потягиваясь, Боб подставлял себя под ласковые руки Вики.

Улыбаясь бесчувственной улыбкой манекена, она гладила и почесывала его, как почесывала бы борова или пса.