Карты древнего мага - Наталья Николаевна Александрова

Сама посмотри!

И точно, след был похож – подошва рубчатая, в елочку.

Земля тут была совсем сырая, все-таки совсем недавно снег растаял, не успела земля просохнуть. Очень осторожно Надежда двинулась по тропинке, обойдя след.

Вот и еще один отпечаток, только не такой четкий.

– Он шел здесь, как и мы, чтобы его из окна не увидели. А куда – сейчас узнаем.

– Да куда тут можно прийти? – ворчала Лиля. – Надо же, такая клиника дорогая, приличная, а позади – настоящая помойка!

– Тише ты! – Надежда Николаевна прижала палец к губам и остановилась, увидев впереди небольшое строение – этакую бетонную коробку с зарешеченными маленькими вентиляционными отдушинами, между которыми на кусочках стены имелись различные надписи, преимущественно неприличного характера. Прямо перед ними была запертая железная, сильно проржавевшая дверь.

– Кажется, это трансформаторная будка, – предположила Лиля. – Только очень старая, наверное, ею уже не пользуются. Вид у нее совсем необитаемый…

– Ты уверена? – Надежда показала на порожек перед дверью, на котором четко отпечатался грязный рубчатый след. Тот самый, что и на подоконнике в кабинете.

На двери висел самый обычный амбарный замок. Надежда покрутила его и подергала во все стороны, но не открыла, только вымазала руки ржавчиной.

– Отойдите-ка! – Лиля сунула в замок какую-то изогнутую штучку, пошевелила, и дужка замка открылась.

– Лилька, где ты взяла отмычку? – спросила Надежда Николаевна.

– Мало ли у кого какие секреты, – отмахнулась Лиля. – И вообще, завидуйте молча!

Дверь будки со скрипом открылась. За ней оказалось темное, затхлое пространство, из которого тянуло холодом, пылью, плесенью и еще чем-то трудноуловимым, но неприятным.

Надежда включила телефон в режиме фонарика и шагнула вперед.

– Осторожно, здесь может быть высокое напряжение! – проговорила Лиля ей в спину.

– Я тебя умоляю! – усмехнулась Надежда. – Здесь давно уже нет никакого оборудования, все, что было, сдали на металлолом…

И действительно, внутри будки было темно и пусто. Лишь голые бетонные стены да в дальнем углу куча какого-то тряпья.

– Чем это пахнет?.. – проговорила Надежда Николаевна, принюхиваясь. – Странный какой запах…

– Ох, правда! – Лиля поморщилась и удивленно проговорила: – Я знаю, чем это пахнет. Наркотой.

– Чем? – удивленно переспросила Надежда.

– Наркотиками. Причем разными – и героином, и коксом, и синтетикой вроде амфетамина…

– А откуда ты так хорошо знаешь, как пахнут наркотики? Ты что – употребляла?

– Господь с вами, Надежда Николаевна! Как вы могли подумать? Просто я писала большую статью о распространении наркотиков, для которой мне пришлось пообщаться с разными наркоманами – и героиновыми, и кислотными, и другими… отвратительные воспоминания! Полная деградация, распад личности! Так вот, одним из самых неприятных воспоминаний того времени были запахи. И они впечатались в мою память намертво.

– Запахи вообще запоминаются лучше всего!

– Вот именно!

– Так почему же здесь, в этой будке, пахнет наркотой?

– Я вам скажу почему. Опять же, во время работы над той статьей я выяснила, что наркодилеры очень часто хранят расфасованные наркотики в разных потайных местах, в частности в трансформаторных будках. Вот в этой будке тоже хранили…

– И наш убийца связан с наркоторговцами?

– Необязательно. Может, он случайно нашел эту будку и воспользовался ею, чтобы переодеться.

– Кстати, что там за тряпье валяется? – Надежда шагнула в угол будки и брезгливо, двумя пальцами, подняла какую-то грязную куртку, под которой оказалась скомканная спортивная форма из черного трикотажа.

– Ага, а вот это уже интересно! Именно эта форма была на нашем убийце. Поверх нее он пристегнул подушки, чтобы изобразить толстяка, а на них надел тот деловой костюм, что мы нашли в кабинете. Из кабинета Трефолевой он ушел в этой форме, но так как не мог идти по городу в образе ниндзя, то заранее спрятал в этой будке другую одежду. После убийства он пришел сюда и переоделся, а черную форму бросил здесь…

– Неосторожно!

– Ну, он не думал, что эту будку кто-то найдет. К тому же, на этой форме нет ни этикеток, ничего другого, что можно к нему привязать…

С этими словами Надежда встряхнула трикотажную куртку, прощупала ее и с удивлением проговорила:

– А вот и нет! Я была не права. Здесь что-то есть…

Она проверила карманы куртки, но там было пусто, затем еще раз ощупала куртку, вывернула ее наизнанку и заявила:

– Все ясно! Один карман прорвался, должно быть, его порвали гвозди, которые он взял, чтобы распять Трефолеву. Короче, что-то провалилось за подкладку…

– Что именно?

– А это мы сейчас узнаем…

Надежда расширила дыру в кармане, запустила туда руку и вытащила из-за подкладки смятую выцветшую фотографию.

– Интере-есно! – протянула она, направив на снимок луч фонарика.

На фотографии были три молодые женщины, которые улыбались в камеру и выглядели жизнерадостными.

– А ведь это, мне кажется, Ольга Трефолева в молодости! – проговорила Лиля, приглядевшись к фотографии.

– Точно, это она! Тот же подбородок, и глаза близко посажены… и уже видно, что полная будет… А вот эта – одна из четырех жертв «Убийства АББЫ», та брюнетка, которая была в ресторане с Петром Безбородовым!

– Ох… а ведь вы правы… Как я сразу не заметила? Она не так уж сильно и изменилась…

– Но ведь это… это же значит, что между жертвами двух убийств есть какая-то связь! Вот это прорыв в расследовании! Надо же, как удачно мы зашли в эту будку.

– Правда… А кто же третья? – Лиля мучительно вглядывалась в фотографию. – Она тоже кажется мне знакомой, только я никак не могу вспомнить, где видела это лицо…

– Ну, может, позднее вспомнишь. Давай уже выбираться отсюда. Не сидеть же в темноте и сырости целый день? А фотографию можешь взять себе, вдруг действительно вспомнишь, где ты видела эту третью женщину.

Они выбрались из будки, огляделись, обошли клинику по большому кругу и тихонько вышли на Измайловский проспект.

Перед зданием клиники, совсем рядом с тем местом, где Лиля оставила свой автомобиль, стояло несколько полицейских машин. Возле одной из них курили и разговаривали двое парней в черных кожаных куртках, похожие на ментов из знаменитого сериала.

– Теперь главное – не показывать волнения! – прошипела Надежда вполголоса. – Идем спокойно и уверенно, как будто наша совесть совершенно чиста. Тогда на нас не обратят внимания!

Однако она не учла одного – при Лилином росте на нее обращали внимание все и всегда. Вот и сейчас, как только Лиля подошла к своей машине, один из «ментов» повернулся к ней и проговорил:

– Девушка, а вы в баскетбол не играете?

– Я больше по части греко-римской борьбы! – ответила Лиля, садясь за руль.

– Постойте, девушка! А что вы тут делали? – нахмурился второй парень. – Вы вообще знаете, что тут преступление произошло? Может, вы что-то видели?

Лиля даже не успела ничего сказать, потому что Надежда Николаевна, уже взявшаяся было за ручку дверцы, тут же повернулась и закричала визгливым, заполошным голосом:

– Вот, вот! Говорила я тебе, нельзя сегодня из дома выходить! Потому что встала я с левой ноги! Соль рассыпала, потом ты ключи забыла, за ними вернулась, а в зеркало поглядеться забыла! Да еще дворничиху с пустым ведром мы на лестнице встретили! А пока до машины шли, горбатого соседа не видели! А он уж всегда на лавочке возле дома сидит, а сегодня, как назло, не вышел!

– А горбатый-то тут при чем? – опомнилась Лиля и задала наводящий вопрос.

– А притом, что если горбатого встретишь, то в тот день все непременно удается! И еще кошка тебе дорогу перебежала, а ты через плечо не плюнула.

– Да она не черная была, и плюнула я…

– Только один раз, а надо было три! И вот теперь еще и в полицию заметут нас, безвинных…

Последнее слово Надежда буквально провыла, так что парни даже поморщились и отступили от машины.

– Это моя тетя Надя, – сказала Лиля, – она… как бы это сказать… не в себе немножко.

– Да, девушка, вам с тетей не в диетическую клинику нужно, а в психиатрическую… – хмыкнул один из парней.

– Это не лечится! – скорбно произнесла Лиля и тронула машину с места.

– Уф! – Надежда откинулась на сиденье. – Слава богу, отпустили!

– Еще бы не отпустили! Вы бы себя видели! – веселилась Лиля.

Надежда Николаевна посмотрелась в зеркало и ахнула. Волосы, нестриженные и непричесанные, буквально стояли дыбом,