Хирург и Она. Матрица? - Руслан Белов

В ногах Мурьетты стояла кастрюля со сваренными макаронами.

Макароны были нетронуты.

Операционная была разорена.

На операционном столе спал на спине в стельку пьяный соседский кот.

Схватив кота за шиворот, Даша выбросила его в открытую форточку. Ударившись о бетон дорожки, бедное животное приоткрыло разбегающиеся глаза, но, не совладав с ними, решило оставить на потом ознакомление с неожиданно возникшей ситуацией, и мгновенно заснуло.

Хирург повел себя примерно так же. Даша его тормошила, таскала по комнате, то за ноги, то за волосы, но он лишь на короткое время открывал глаза, смотрел, не узнавая (но, те не менее, укоризненно) и вновь проваливался в свои алкогольные небеса.

Даша уселась на диван, подумала и успокоилась. Ситуация даже на первый взгляд выглядела штатной. Женщина ушла из дому неизвестно куда и к кому, и мужчина с горя напился. А при пристальном рассмотрении Хирурга, спавшего на полу без движений, статус-кво (после того, что она испытала и сделала) и вовсе показался ей чудесным: все на месте, все цело и, следовательно, ничего не изменилось и жизнь продолжается в заданном направлении.

Выкурив сигарету, Даша переоделась и засучила рукава. Через час Мурьетта спал в постели, пахнувшей лавандой, квартира была убрана, а портвейн был вылит на грядку с кресс-салатом. Еще через час была приготовлена утка с яблоками. После того как она расположилась на столе, Даша подошла к кровати со стаканом воды и двумя таблетками аспирина и парацетамола.

Хирург не спал. Он существовал в растительном состоянии. Она протянула ему таблетки.

– Не, не на... надо табле... ток, у меня запой, – сказал он глядя страшными безжизненными глазами. – Принеси ви-на.

– Я его вылила, – твердо ответила Даша.

– По-ди, ку-пи... А то умру или уползу.

– Не умрешь и не уползешь.

Хирург попытался улыбнуться.

– Там утка с яблоками на столе, – сказала Даша ласково. – Ты говорил, что любишь утку с яблоками.

– Не надо утки. Вина.

Даша решила сдаться. На то и женщина, чтобы сдаваться. Оставив стакан и таблетки на столе, пошла на кухню – одну бутылку она оставила на всякий случай. Раскупорив ее, взяла стакан, вернулась в комнату, налила и протянула хирургу. Сзади раздалось: "Мя-я..." Даша обернулась и увидела соседского кота – он стоял у двери, покачиваясь.

– Налей, а то поцарапает, – выпив, вяло сказал Хирург.

Даша подумала и налила, хотя кот по виду не смог бы поднять лапу и на мышонка. Тот, оживившись, в момент выхлебал вино и размяк на полу.

– Я сейчас скажу кое-что, потом ты мне нальешь второй стакан и пойдешь в магазин. Пойдешь и купишь самого лучшего крепленого вина. Самого лучшего, слышишь? Купишь столько, сколько сможешь унести.

– Что ты хочешь мне сообщить? – спросила Даша, решившая держать себя в руках.

– У меня запой. Продлится он несколько недель, – начал говорить Хирург окрепшим голосом. – И все эти недели ты будешь мне давать вино, пять бутылок в день. Будешь давать и не будешь меня трогать и со мной разговаривать. Когда я отопьюсь, мы продолжим наши косметические экзерсисы.

– Нам надо срочно переехать. Я попала в неприятную ситуацию...

– Меня это не касается. Меня касаются пять бутылок вина в день. Наливай... Кстати, о деньгах. Они пропали.

– Пять тысяч долларов?! Все?!

– Да. Вчера утром я смотрел в шкафу – их не было. И подумал, что ты взяла их с собой.

– А куда же они делись? Спьяну, может, перепрятал?

– Может... Хотя вряд ли.

– А кто-нибудь заходил?

– Мне кажется, я сначала с кем-то пил. Но не уверен. Прежде чем пойдешь посмотреть на исчезнувшие деньги, налей мне вина.

50. Изломанная женщина а ля Пикассо.

Денег в шкафу не было. Денег, отложенных на жизнь и новые документы.

"Что делать? – задумалась Даша, едва добравшись до стула. – Связать его? Выставить? Нет... А на что покупать вино? В кошельке пятьсот рублей... Продать сережки?"

Рука ее метнулась к уху.

"Жалко. С ними я – женщина, изломанная женщина Пикассо. Без них – подопытный кролик. Недорезанный кролик. Но пути назад нет. Кто купит? Надо ехать в Орехово-Зуево. Зачем ехать?! Надо срочно уезжать! Нет, никуда я не перееду. Потому что не боюсь. Никого не боюсь. И потому что в пистолете три патрона. Он ждет моей руки на кухне в большой алюминиевой кастрюле".

51. Вина осталось на два дня.

Сережки купили в ломбарде за пятьсот долларов. "Примерно двести пятьдесят – двести семьдесят бутылок, – подумала Даша, кладя их в сумку. – На полтора месяца хватит, если есть одну картошку.

Вино – целый ящик, еле дотащила, – она купила по сто рублей за бутылку. Хирург, напряженный, глаза сумасшедшие, – ожидая, стоял у калитки; схватив бутылку (не глянув, и не сказав и слова), он ушел в дом. Когда Даша вошла, он уже лежал в забытьи.

* * *

...Дни проходили, и Даша вошла в колею. Хирург пил и спал. В конце второй недели запоя он вдруг заговорил.

Это случилось утром. На дворе было хорошее лето, пели птицы, и небо пасло белоснежные свои облака. Проснувшись, Хирург позвал Дашу, – она спала на диване, так как он не мылся и не давал себя мыть. Она подошла как всегда со стаканом вина в руке. Он выпил и, отдав стакан, посмотрел на нее тягучим взглядом.

"Отходит", – обрадовалась Даша и присела на кровать.

– Ну, рассказывай, – сказал Хирург, продолжая смотреть.

– Что рассказывать?

– Где была, с кем была...

– Меня увез Савик. Приехал утором и сказал, что тебя убьют, если я не поеду к Чихаю.

– Что-то к тебе все клеятся. Я клеюсь, этот Чихай клеится. Какая-то в этом сокрыта правда.

– Да, правда, – улыбнулась Даша. – Сермяжная, домотканая, кондовая.

– Ну и что ты там делала? Расскажи, мне интересно.

– Мне потом сказали, что он хотел, чтобы я его убила. У него опухоль в мозгу и сволочи кругом. А он хотел от чистой руки умереть.

– Ну что, умер?

– Нет.

– Почему?

– Не получилось...

– Почему не получилось?

– Рук чистых не стало...

– Как это?

– Он меня стрелять научил...

– Да что ты тянешь! Рассказывай, живо!

– Он меня стрелять научил, и я... и я шестерых убила...

– Ты?! Шестерых? Ну ты даешь!

– Да, Так получилось. Понимаешь, я... Рядом с тобой я добрая и любящая... А рядом с ним я шлюха и... В общем, такая же, как он.

– Ты с ним спала?

– Нет.

– Честно?

– Если честно, то да. В мыслях...

– Как это?

– Когда я к нему в дом попала, то придумала убить его в постели. В первый раз, ну, тогда, с тобой, он совсем забылся от меня. С ним все что угодно можно было сделать...

– И ты придумала убить его во время оргазма?

– Да...

– Жалеешь, что не получилось?

– Да. Лучше бы я с ним удовольствие получила, чем этих огрызков убивать. Представляешь, он сказал одному своему человеку, чтобы тот вокруг дома ползал и стрелял в окна из снайперской винтовки.

– Нет, не представляю... Маразм какой-то.

В комнате стала тишина.

– Ну и как людей убивать, расскажи? – спросил Лихоносов, когда молчание затянулась.

У нее вырвалось:

– А ты, что, не убивал?! Скальпелем?

Сказав, Даша закусила губу. Человек зарезал свою дочь, а она, чтобы хоть как-то оправдаться, вспомнила. В этой страшной круговерти разве останешься человеком?

Хирург взорвался:

– Не смотри на меня так! Лора за мной прибежала, когда она уже умерла, понимаешь, умерла! И я надел маску, встал за стол, и все сделал. Ты представляешь, я все сделал, все, но уже у мертвой сделал! Ее здоровой похоронили!

Лихоносов заплакав, уставился в потолок. Даша бросилась на кухню и вернулась со стаканом портвейна.

Он выпил. Вернул стакан и вернулся в прошлое. То есть повторил свой вопрос. Повторил с той же интонацией, и так же глядя:

– Ну и как людей убивать, расскажи?

– Очень просто. Ты просто смотришь на человека как на выключатель, и выключаешь. Одного, второго, третьего.

– Мне хочется выключить тебя.

– Не имеешь права. Я из-за тебя стала такой.

– И прежней стать не желаешь?

– В общем-то, да. Не желаю.

– А ты не боишься?

– Чего? – Даша вспомнила пистолет, лежавший на кухне в большой алюминиевой кастрюле.

– То, что я...

– Сделаешь что-то с моим лицом?

– Да.

– Не боюсь. Ты не сможешь.

– Ты в этом уверена?

– Все, что ты сможешь сделать, так это сделать из меня демона. Демоническую красавицу. Но ты не сделаешь.

– Почему это.

– Чихай умирает, и его душа частью перебралась в мою. Но только частью. И эта часть уйдет, растворится без остатка, если... если наши с тобой отношения восстановятся.

– Ты думаешь? – с надеждой посмотрел Хирург.

– Я уверена, – Даша погладила его руку.

– Я еще не напился. Я еще чего-то не вытравил из себя. И ты сделала ошибку. Ты напомнила мне об убитых мною людях. С такой памятью я не могу резать и пилить. Я – человек, не машина.

– У нас нет денег. А вина осталось на два дня.