Путешествие на восток - Кирилл Клеванский

Оглянувшись на девушку, которая тут же отвела свой взгляд, я действительно пожалел о несправедливых и резких словах. Ведь как она держалась когда целую ночь провела штопая мою шкурку. Не каждый парень на такое способен, а тут домашняя, вернее, дворцовая девчушка… Вот только непонятно чего она капризничает то тогда? Или в игры какие со мной играет, но куда уж мне, наемникам тайны дворцовых стихий и женского ума неподвластны. И если она хочет чтобы я к ней нормально относился и не срывался почем зря, пусть ведет себя… проще что ли.

Тяжко вздохнув я побрел вперед, к импровизированным воротам, представляющим из себя две высокие створки по метра три каждая, сама же стены была в четыре, а то и в четыре с половиной метра. Ну так вот, створки эти уже пропахали глубокие борозды в земле, на ночь же их запирали на массивный засов, с которым и пятеро кузнецов еле сдюжат. А простого люду с полей приходилось нагонять аж под дюжину. Поэтому то я и торопил миледи, ведь запоют цикады, и засов опустят, а на пришлых посыплются оскорбления и камни. И даже проезжай здесь Император, никто створки не распахнет. Хотя и Его Императорское Величество не имеет в Баронствах никакой формальной власти, разве что экономическое влияние. Когда же мы уже почти дошли до маленькой сторожки, я резко остановился, будто меня Молчун огрел по голове и вбил по пояс в твердь. От неожиданности девушка налетела на меня, но я вовремя подхватил её и не дал упасть.

— Прошу прощения, — на автомате выговорил я и отмер.

Не знаю, что она там ответила, или не ответила вовсе, но я лишь сейчас заметил, что впервые за восемь лет (трудно в это поверить, да?) сорвался! И не просто сорвался, ну то есть не разбил кому-то лицо, или не вызвал на дуэль, хотя на дуэлях никогда и не сходился, а вот так — взял и наорал. Да, темные боги в мой дом, я вообще никогда в жизни ни на кого не орал. И стоило мне потянуть за эту ниточку, как я тут же осознал, что никогда в жизни не решился бы сойтись в битве со сворой «санитаров леса», предпочтя их обществу, толстый сук на котором можно укрыться. Так же я бы никогда в жизни, не сказал девушке, при первой встрече, то, что сказал Мии, когда она очнулась. Нет, ну это ж надо, расписаться леди все «ужасы» «лихой вольницы». И уж тем более, прыжку в водопад, нормальный Я, предпочел бы спрятаться в кусты, и, поверьте мне, я бы сумел скрыться от горячей погоне, даже с выводком мартовских котов на руках, а не с этой, тогда полуобморочной, несчастной. И, конечно же, бывалый «Пробитый», никогда бы не заснул на берегу озера, и, что удивительно, не почуял сквозь дрему запах паленого мяса и горящих повозок.

— Кем будете? — спросил плотный мужичок в сторожке. В руках он держал звонкий колокольчик на деревянной палке, а в темных глазах светилось подозрение смешанное с легким страхом. Часто люди ожидают увидеть в таких будках какого-нить старичка, но кто в с своем уме посадит на такую должность уважаемого человека в преклонных летах. А уж в деревнях любой, кто уже давно природный цвет волос, сменил на седину, пользуется уважением и относятся к нему с почтением. Ну… в большинстве случаев.

— Здрав будь, добрый человек, — я положил правую руку на ременную бляху и поклонился сторожу. Потом я положил левую руку туда же, развернулся к деревне и сделал поклон в пояс. — И пусть дом твой будет в здравии.

— И ты здрав будь, добрый путник, — из глаз крестьянина пропала настороженность, а на смену страху пришло любопытство. — Таверну найдешь в конце Главной улицы. Ну а где дом брата твоего, не буду говорить. Коль ты есть, кем хочешь казаться, сам найдешь. А коли нет, то не обессудь.

— Спасибо и на этом, — кивнул я. — Тихой ночи тебе добрый человек.

— И тебе, путник, — тут мужичок хмыкнул и окинул цепким взглядом ладную девичью фигурку. — Тихой ночи.

От чего-то этой незатейливой шутке улыбнулся и я, в результате чего чуть было не оказался прожжен чьими-то зелеными глазами.

И мы вошли в деревню. Главной улицей, селяне именовали свою единственную улицу, самую широкую, ту, которая шла от ворот до площади, а потом упиралась в дом старосты. Самого уважаемого человека, ну, после хозяина-барона конечно. Ну и кроме волхва, или как их еще называют — ведун, чародей, чароплет и двуязык. В общем, как только нашего брата здесь не величают. А вообще маги и волшебники, которые живут на таких вот хуторах, весьма опасные личности. У них здесь, так сказать, все родное. Вот идешь ты по деревне, а с соседнего дерева на тебя ворон смотрит, вот что может быть в этом особого? Но, быть может, что глазами этой птицы на тебя смотрит сам ведун. И вот он уже знает, кто ты, откуда ты, зачем явился и что недоброе можешь сделать на этой земле. Про доброе эти недоучки обычно не думают. Они как параноики, постоянно ищут подвох. Но пусть они и недоучки (как и ваш покорный слуга), но та самая родная земля, каждая травинка сдобренная разными смесями, каждое дерево, которому нашептали заклинания, и каждый подкормленный зверь будут на стороне ведуна. Так что когда идут войны, в деревни первым делом отправляют боевых магов, а потом уже солдат и легионеров.

— Кар-кар, — прокричал ворон и унесся в северном направлении.

О как, значит я был прав, действительно птица волхва. Они обычно живут на отшибе, и зачастую, за «забором», тем самым придавая себе солидности, мистичности и весу у местных. Да и делами своими заниматься куда как проще, когда тебе в окно не заглядывают любопытные детишки, а народ не прячет девок «от греха подальше». Ведунов хоть и уважают, но и опасаются, даже посильнее заезжих настоящих магов. Вот такие вот нравы у простого люда.

Шли мы по песчаной дороге, на которой могли бы разъехаться бортами две груженных повозки, по каждой стороне стояли дома. Избами их не назовешь, ну а срубами и подавно. У каждого было и крыльцо, и стойло и банька. Виднелись огорода, и даже беседки. На окнах резные ставни, а из труб валит густой дым. Деревни Баронства мало чем напоминают хутора Империи, здесь каждый крестьянин «зажиточен», потому их так не любят земледелы Империи, и просто обожают торговцы. А все почему? А просто бароны, хоть свиньи еще те, но за свои стадом (простите этот нелепый каламбур) следят внимательно. Ведь с паршивой овцы, как известно, шерсти всего клок, а вот с упитанной, ухоженной, взращенной овечки, прибыли куда как больше. Барщина здесь конечно строгая, но не отягощена прочими налогами, сборами и данью. Вот и жиреет народ. Почему же Имперские крестьяне не бегут сюда? Бегут конечно, еще как бегут, вот только кто их здесь ждет. Как прибегут, так их обратно и отошлют, дабы Император вдруг не решил что ему не нужны под боком Баронства и не заслал сюда регулярную армию вместе с боевыми магами. Которые стройным маршем пройдутся по «Свободным землям» и оставят за собой пустыню.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});