Мамин Восход - Виктория Ивановна Алефиренко

я узнала много новых, довольно интересных выражений – то есть расширила свой словарный запас, однако пятая точка, ноги, руки и плечи – короче, все тело – болело нещадно – а ведь это только начало – что же будет завтра?

      Вечером мы с подругой «лечились» коньячком в номере капитана и его жены – нам теперь было о чем поговорить. А назавтра вошли в столовку друзьями – смеясь, вспоминали вчерашние приключения и капитан разлил по стаканам бутылку «Арагви»:

– Ну, будем!

Мелодия «Уна-уна-уна, ла-ла-ла-ла» уже была родной, а болгарский кетчуп будто всегда стоял на столах. Вот только завтракали стоя – ведь мы тоже вчера катались…

…Купила мама коника…

В родной город самый удобный маршрут был автобусный. То есть без пересадок и долгих остановок. Однако двенадцать часов трястись в вонючем калмыцком автобусе с поддатыми трактористами, галдящими колхозанками и их детьми было не очень комфортно. Но другого пути не было и приходилось ездить на этом транспорте, садясь рано утром и прибывая в пункт назначения поздним вечером.

В этот раз все было как обычно. Мы с Ирой и маленьким Ромочкой прибыли к маме часов в семь вечера, вконец измотанные долгой дорогой.

Зайдя в ванную комнату сполоснуться, я застыла: ванна (то есть само корыто) была полна огурцов. Маленькие, пупырчатые, некоторые даже еще с цветочками, они так и просились в стеклянные банки. Кое-как смыв над умывальником дорожную пыль, я вздохнула и принялась раскладывать их в трехлитровки, приготовленные на кухонном столе. Мама покормила внуков и стала помогать. Мы засовывали в стеклянные трехлитровки укроп и хрен, потом заливали эти долбанные огурчики кипящим рассолом и потихоньку заводились:

– В другой день затеять заготовки не могла?

– Так сегодня привезли – из подшефного колхоза, прямо с поля!

– Да ладно, будто я не понимаю! Так и старалась подгадать к моему приезду! В прошлый раз огромную рыбину подсунула – жарь, доченька, теперь вот огурцы…

Дед в комнате за стеной недолго слушал наши препирания. Войдя в кухню, где уже стоял «дым коромыслом», сказал:

– Девчата! Вижу, что-то вы устали – идите на диванчик, поболтайте о том, о сем – я доделаю остальное.

– Ура! – мы даже не пытались скрыть своей радости. Пошли в зал и завалились на диван перед телевизором. Рядышком.

– Ты звони почаще, – попросила мама, устраиваясь поудобнее, – скажи хотя бы одно словечко, мол, у меня все в порядке! – и все, больше мне ничего не надо!

Потом, доставая тюбик с кремом для рук, спросила:

– Правда, у меня красивые руки?

– Правда-правда, – восхитилась я ее узкими ладошками с длинными пальцами.

– А морщинок на лице совсем нет?

– Ни одной.

– Я всегда пользуюсь кремом – тем, что стоит на трюмо, в серой коробочке. Давай и тебе завтра такой купим?

Дед тем временем расправился с оставшимися банками, а потом шутливо предупредил:

– Ниночка! Если я еще раз увижу в доме хоть один огурец, он тут же вылетит с балкона! – и я зауважала его еще больше. Настоящий мужик – сначала поможет, а потом уж пожурит.

Мама, кстати, тоже была не так проста, как казалось на первый взгляд:

– Супружество сложное дело – нужно обладать огромным терпением и выдержкой, быть хорошей артисткой, уметь вовремя бросить меткое словцо, – мудро советовала она.

Однажды они с дедом стояли на балконе, а по тротуару прогуливалась мамаша с малышом – разухабистая соседка – разведенка.

– Серёнька! – окликнул дед малыша, – Как дела? – Серёнькина мама подняла голову, улыбнулась:

– Добрый вечер, Николай Алексеевич!

– Какая несчастная девочка! – тут же произнесла мама вполголоса.

– Это еще почему?

– Коленька, да посмотри, какие у нее ножки – тоненькие, как прутики! Ни один мужик не взглянет, – и у деда, почему-то, тут же пропал интерес к Серёньке.

…Вот такие огурцы…

В моей семье, с тех пор как муж стал комсомольским вожаком, периодически возникали споры о том, что дает комсомол человеку, или человек комсомолу:

– Вот я, рядовая комсомолка, и что? Вообще не ощущаю, что есть такая организация, только взносы сдирают регулярно! – иной раз в сердцах выговаривала мужу – а тот с пеной у рта пытался доказать – мол, сама виновата – беизнициативна, инертна, ну и так далее…

Много позже, году так в восьмидесятом, Ира, в споре с бабушкой как бы предугадала все то, что произойдет с нашей страной.

Мама, узнав, что ребенок уже не состоит в комсомоле – как-то утерялась карточка при поступлении в университет – пришла в ужас:

– Ирочка! Чего же ты добьешься в жизни, если уже сейчас так халатно относишься к комсомолу!? Тебя ведь никогда не примут в партию! – она возмущалась до глубины души, искренне желая внучке добра. На что Ира, действительно откровенно не понимая, зачем оно ей надо, вопрошала:

– Ба, ну а что тебе дала твоя партия?

– Как что!? Я стала директором фабрики. А без партбилета это было бы совершенно невозможно.

– А если бы было возможно?

Немая сцена! Бабушка глубоко задумывается, не зная, что ответить отроку.

…Через несколько лет они с дедом Колей, будучи пенсионерами российского масштаба, посчитали по своим партбилетам сумму взносов, заплаченных за время работы. Огромная цифра привела их в шок:

– За эти деньги можно было взять хороший автомобиль! – возмущенно констатировал дед.

Когда в 1982 году умер правитель, руководивший нашей страной много лет, всем было страшно. Люди боялись грядущих перемен, и на кухне, за плотно прикрытыми дверями гадали – кто же займет его место и чего теперь ждать?

В тот вечер мама долго рассказывала нам о траурном митинге, прошедшем на фабрике, минуте молчания и черной муаровой ленте на портрете ушедшего правителя, а потом, подперев голову рукой, печально обратилась к деду:

– Коленька, ведь страну давно разворовали! Что же мы оставляем в наследство своим детям?..

Сонная Ирка заглянула на кухню:

– Пить хочу! – попила, ушла.

–Тише, «печка в доме»! – кивнув на нее, промолвила мама заговоческим тоном и мы стали говорить шепотом.

Потом пришел новый правитель, мамин земляк, с которым она была хорошо знакома. Назвался генеральным секретарем, рьяно взялся за дело и лет эдак через пяток страну развалил вовсе, да и власть потерял. Однако в бытность своего хозяйствования предлагал:

– Нина Ивановна, переходите на работу в Москву. Жизнь здесь покруче, да и зарплата побольше. Дам большую фабрику в ближнем Подмосковье – хозяйничайте! Мы давно знакомы, уверен – сработаемся! Получите хорошую квартиру и свое покровительство обещаю.

Мама отказалась:

– Нет-нет, я всем довольна и люблю свой «Восход». Спасибо за столь лестное предложение.

А дома,