Неистребимый майор - Иван Исаков

В уме Летучий голландец все повторял: «Спасен!» — но в то же время, стараясь кричать изо всех сил, сипел натужным голосом: «К черту… Ступайте, куда шли!.. Оставьте меня в покое!»

Никакие иностранные фразы не шли на ум; к тому же он лучше других знал французский язык, который сейчас был явно не к месту.

Вельбот подпрыгивал на волне, головы гребцов то достигали ботинок Летучего голландца, то проваливались глубоко вниз.

Советский лоцман, взятый в шлюпку то ли переводчиком, то ли свидетелем, попытался выяснить, в чем дело.

Почти по слогам, мучительно напрягаясь, Летучий голландец разъяснил:

— Скажите им, что я в своем уме… Заключил пари высидеть здесь три часа… после чего меня снимут… Пусть убираются к черту!

— Что он там плетет? — Ответ лоцмана не удовлетворил норвежца. Он выругался на всех портовых слэнгах мира и заревел: — Не понимаете, что он свихнулся? Какое там пари?! Его надо стащить и взять на судно… Разве вы не видите, что он без сил и свалится в воду?

Привыкший командовать, боцман развернул вельбот и, очутившись под Летучим голландцем, одной рукой удерживаясь за мачту яхты, другой схватил его за ногу и стал бесцеремонно стаскивать вниз. Однако в следующее мгновение спасаемый, сделав огромное усилие, дрыгнул ногой и припечатал каблуком кисть руки своего спасителя к мачте.

Боцман взвыл от боли и, отпустив руки, грохнулся на рыбины качнувшегося вельбота, проклиная «этого сумасшедшего русского».

А русский, истощив свои силы в ударе, замер в прежней позе, повторяя про себя: «Спасен… Спасен…»

Капитан «Святого Роха» навел, как пушку, свой большой мегафон на живописную группу у «живой вешки» и заорал:

— Боцман! Какого дьявола вы там возитесь?

— А он сопротивляется и не хочет.

— К дьяволу! Тащите его силой!

— Это офицер, сэр, и, судя по нашивкам, не меньше кэптэна, сэр!

— Тем лучше! Мы получим за него премию!

— Ничего вы не получите, сэр, так как он заключил пари и хочет еще сидеть.

— Тогда пошлите его к дьяволу и марш под тали!

Советский лоцман понимал все переговоры и в то же время ничего не понимал, но, взглянув еще раз на застывшую мучительную гримасу Летучего голландца и искренне беспокоясь за его судьбу, крикнул:

— Хватит у вас сил высидеть?.. Наблюдают за вами?

— Да, да! С большого маяка, что у меня за спиной… Там жюри…

Боцман-норвежец не мог больше вслух выражать свои мысли, он сидел, насупившись и засунув в рот ушибленный большой палец. Пропала мечта получить медаль «За спасение на море», поэтому он был вдвойне зол. Свободной рукой он сделал жест, чтобы отдали фалинь и навалились на весла.

Когда вельбот двинулся к «Святому Роху», с судна последовал еще один вопрос:

— На какую сумму заключено пари?

Советский лоцман отрепетовал вопрос и тем же порядком передал еле расслышанный ответ:

— Тысяча рублей!

— Тысяча рублей! Это здорово, дьявол его забери!.. Но я все же не согласился бы так рисковать, если рядом не стояла бы все время спасательная шлюпка. — И после небольшой паузы: — А все-таки свинство, что мы не оставили этому полоумному фляжку с ромом… Впрочем, к дьяволу! Наверное, это невозможно по условиям состязания. С фляжкой рома значительно легче высидеть. А?.. Запишите все в вахтенный журнал, и пусть русский лоцман засвидетельствует, а то с ними, ну их к дьяволу, потом хлопот не оберешься. Еще оштрафуют за остановку в запрещенном районе…

Три-четыре минуты, а может быть, и все десять — и тяжело груженный «Святой Рох» медленно развернулся и, войдя в Морской канал, стал так же медленно удаляться в сторону Ленинграда.

Может быть, с ним уходила жизнь?

То ли потеря остатка сил от вынужденного напряжения, то ли первые признаки, подсказывавшие, что надвигаются сумерки, то ли вечернее похолодание беспощадного ветра, а вернее всего, безвозвратно удаляющийся силуэт парохода дали закрасться в душу Летучего голландца тоске и сомнению в исходе дня. Но, несмотря на сомнение, какой-то метроном механически отстукивал в мозгу слово «спасен».

Искусство наблюдения обстановки на море, так же как и в воздухе, требует, кроме выдержки и дисциплины, определенного комплекса навыков. Но как и во всяком другом деле, и в частности на примере гибели «Дракона», успех не всегда гарантирован. Возможны ошибки или просчеты даже при наличии многослойного наблюдения.

В данном случае решающую роль сыграли два фактора. Первый — психологический, так как сигнальщики больше привыкли смотреть на запад, в сторону подходов к Кронштадту, то есть вперед! В то время как пеленг, по которому последний раз были видны паруса «Дракона», оказался обращенным на восток, к Ленинграду, как бы назад от плотной линии фортов, постов и маяков. Это не оправдывает просчета системы, но частично объясняет его. Второй фактор — чисто оптический: рассмотреть издали пятно белого кителя на фоне белых гребней волн, почти достигавших этого пятна, очень трудно. (Все посты были расположены выше пострадавшего, поэтому он проектировался не на горизонте, а на поверхности залива.)

Однако умение наблюдать — только полдела. Оно должно сочетаться с умением зафиксировать наблюдаемое событие, то есть записать и передать туда, где сосредоточивается и анализируется вся информация.

Наблюдение за «Святым Рохом» привлекло внимание к вельботу, а когда последний подошел к месту незамеченного потопления яхты, сигнальщики не могли не заинтересоваться возней с человеком на «вешке» — так представлялась мачта «Дракона» наблюдателям, рассматривавшим ее при помощи оптических приборов.

Остановка «купца» в неположенном месте сразу вынудила зашевелиться на всех постах и маяках, вызвать подвахтенные смены и усиленно протереть глаза, визиры, трубы и бинокли. Однако не видевшие начала происшествия не поняли продолжения из-за его необычности. Вот почему немного погодя во многих «журналах наблюдений» постов, маяков и комендатур появились записи, различающиеся по синтаксису и стилю, но почти идентичные по содержанию:

«18 ч. 15 м. Пароход „Св. Рох“ под норвежским флагом, водоизмещением около 8000 тонн, следуя с генеральным грузом в Ленинград, прошел траверз Кроншлота.

18 ч. 30 м. „Св. Рох“ застопорил машину и стравил якорь в запретном районе, у входа в Морской канал. Спустил вельбот с подветренного борта.

18 ч. 40 м. Высадил человека на вешку у входа в канал.

18 ч. 55 м. Поднял вельбот, снялся и следует дальше».

…………………………………………………………………………………………………………

Одновременно с записью в 18 часов 30 минут начался перезвон многочисленных телефонов флота, крепости, пограничной охраны НКВД, охраны рейдов, морского пароходства и многих других органов, так как отдача якоря «купцом» в неположенном месте являлась чрезвычайным происшествием.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});