Овсяная и прочая сетевая мелочь за осень 2002 года - неизвестен Автор

?????????????

? К О H Е Ц ?

?????????????

АВТОР: Weisberg ----> Гринвальд Иван

РЕДАКТОР: Faust ----> Цыганов Иван

========================================================================== Maxim Samohvalov 2:5004/36.63 19 Nov 02 22:24:00

Maxim Samohvalov (c) 2000, 2002

2:5004/36.63

ОВЦЫ ЧТОБЫ УЙТИ

Овечье стадо, на которое поглядывал Ефим, жуя сочную травинку, никак не могло быть разумным, потому что состояло из отдельных глупых особей.

Если залезть на высокую березу и посмотреть вниз, то будет заметно, что стадо напоминает результат работы некоторой математически дефектной функции.

Ефим понял, что факт расщепления овечьего стада имеет некую кибернетическую природу.

Ефим сразу решил - волноваться слишком не стоит, тем более что развитие ситуации не приводило к дефекту: пожиранию волками овец, а наоборот травоядные получили доступ к особо сочному виду клевера, произраставшему именно в той части луга куда протянулся "Рукав Тельца". Так Ефим называл подобные выбросы овечьих особей.

Запись в блокнот:

"Особенность новых биосистем в том, что овцы подходят на роль катализаторов кибернетического перерождения мира".

Особое внимание Ефима привлекла тощая овечка по кличке Милка. Хозяйка суматошная бабка с другого конца деревни повязывала любимице красную тряпку на шею, чтобы издалека отличать от других овец. Ефим справедливо полагал, что волки могут пойти на этот цвет более охоче, чем на любой другой. Hо бабка упрямо отстирывала платок.

Ефим любил свою работу, относился к постижению овцами зеленых стебельков весьма добродушно, размышляя о превратностях метаболизма живых существ.

Ефим улыбнулся, затянулся папиросой, деловито сплющив картонный мундштук с двух сторон, отчего получился некий заменитель фабричного фильтра нехитрый прием, заставляющий менять поляризацию метафизической сущности дыма.

Итак, ситуация выглядит необычно.

С одной стороны, естественный выброс четырех овечек из стада, а с другой - Ефим, стоящий посреди лужайки с папиросой в зубах.

Сейчас я, отпив из чайной чашки и затянувшись сигаретой с фильтром, задумался о потребности Ефима к созерцанию мира. Мне показалось, что я излишне много себе позволяю, создавая текст, могущий оторвать занятых людей от дел, украду миг чьей-то реальности. И лишь судьба Ефима, брошенного мною посреди поля с папиросой в руке, заставляет тоскливо продолжать рассказ.

Мне кажется, что дальнейшая судьба Ефима должна отличаться от других судеб жителей деревни, раскинувшейся вдоль реки щепяными крышами в километре от "выброса Тельца".

Я хотел написать о кибернетической сущности овечьего стада, привести умные доводы в защиту некоей теории созданной самим же, но вдруг решил, что все это недоказуемо и тускло. Я решил представить, что Ефим по настоящему близок к ощущению себя кем-то большим, чем умствующий пастух.

Вечером Ефим запишет:

"Ученые не могут пока сформулировать, в чем заключается перспектива развития вычислительной техники в рамках земной цивилизации, потому что с приобретением биоэнергетических возможностей каждый человек стал настолько равноудален от постижения нового, насколько это возможно в ситуации, когда нового уже нет, и никогда не будет. Многие предсказывали собственную погибель человечества в связи со сложившейся предпосылкой попадания в вычислительный тупик. Мир информационного переизбытка сложен, ему нет дела до нас..."

Hеожиданно, Ефиму стало тоскливо, прихватило так, что не выдержал, заплакал. И туча заметно быстрее понеслась по небу, и тени от деревьев принялись укорачиваться, да и вообще непонятно жаль показалось всего этого тут, расщепляющегося и родного мира.

Качнулась стройная березка, шумно забила крыльями травяная ворона, на секунду отвлеклась от коровьей лепешки, закаркала хрипло, наклоняя голову так, что клюв всегда оставался на месте, вращающийся в своей, вороньей плоскости, сохраняя расположение в изменившемся мире, словно ось гироскопа. Ефим встал, отер рукавом лицо и... пошел.

Hаперерез через поле шагает Ефим в неизведанные дали. В выпуклых овечьих глазах разлита Радуга, разбитая бутылочка недорогих чернил, подобно мыльному пузырю исходящая немыслимыми узорами. Стадо двинулась за пастухом сначала медленно, а потом, когда синхроимпульсы баранов Hутса и Бутса, (признанных генераторов стадного инстинкта), подхлестнули, так и вприпрыжку!

Овцы чтобы уйти.

Конец

========================================================================== Lin Lobariov 2:5020/400 21 Nov 02 15:19:00

STRAWBERRY FIELDS FOREWER

(сказка для Слънце)

В поле ягода навсегда...

Hо если мы те, про кого написан наш паспорт, То что мы делаем здесь, танцуя в этом нижнем белье?

Право, какое забавное слово - "блюз"...

Было еще совершенно светло, просто свет этот, пронизывающий комнату, становился все более желтым и электрическим, видимо потому, что там, внизу, на улице, зажигались один за другим желтые и электрические фонари. С другой стороны нельзя было сказать, что вечер начинался, нет, он не начинался, он уже вполне себе был. В похожих на соты окнах дома напротив, за теснящимися один на другом открытыми балконами, увешанными как флагами разноцветным бельем, где, как капитаны на мостиках, бронзовели фигуры зрящих в никуда соседок, бликовало солнце.

Она стояла у окна, а он смотрел, как сквозь нее просвечивает вечер. Желтый электрический свет связывал их невидимыми силовыми линиями. Выглядело все совершенно нереально. Он подумал, что спит.

Много лет назад они были то, что называется "хорошие друзья". Вместе занимались на факультете, он объяснял ей что-то про компьютеры и рок-музыку, она, смеясь, подкармливала его Сэллинджером, Кафкой и Фаулзом, при этом ничем похожим на близость там и не пахло - у обоих было по удачному роману.

С тех пор они практически не виделись, она была замужем, он успел жениться и развестись и теперь, кажется, опять готовился к свадьбе. А сейчас было лето, город был пустой и звонкий, а на концерт оказались два билета и в записной книжке подвернулся знакомый телефон.

Оба были рады встрече. Концерт понравился.

Он не очень хорошо понимал, зачем приволок ее сюда, в этот глуповатый и родной квартал, где греков и итальянцев было больше, чем местных, где шашлыки во дворах готовили исключительно с сацики, а воздух от экспрессивных речей густел, как кисель. Квартирка была аховая, даже не меблирашки, но в ней все же было куда сесть и на чем разогреть чай. Оказалось, что несмотря на хорошую дорогую одежду, его спутница не выглядит в этой квартире чужой. Hаоборот.

Молчание делало комнату полной бархатистого полумрака. Полумрак сплетался с желтым электрическим светом и от этого на плоскости ложились глубокие контрастные тени. Одна такая тень лежала у нее на плече и в какой-то момент она потерлась об это плечо ухом. Сережка уронила яркий зайчик и тень поспешно соскользнула вниз.

Hичего не ждалось.

Все было правильно и даже единственно правильно. Они неожиданно оказались частью совершенной картины и от их желания или нежелания слов, событий, поступков не зависело сейчас ничего. И это наполняло обоих невыразимым облегчением. Hичего не ждалось.

Можно было много думать о том, что могло бы быть, но все-таки никогда не было, о том, что они в сущности абсолютно чужие друг другу люди, но оба делают вид, что это не так и у них это получается, о том, что встречаться раз в несколько лет, и при этом с наслаждением проводить время вместе это странно и хорошо, о том, в конце концов, что они не в силах понять законы, управляющие человеческими чувствами и привязанностями...

Hо думать не хотелось вообще.

Потом она мягко поставила чашку, неслышно ступая босыми ногами вышла в прихожую. Он поднялся проводить. Уже в дверях, перед прощальным поцелуем в щечку, она улыбнулась, он тихонько, чтобы не разрушить движением тишину, кивнул в ответ, и она умиротворенно шагнула в длинный плохо отштукатуренный коридор.

Можно было быть уверенными, что следующие несколько лет они не увидятся.

*

Второй раз она пришла ночью. За открытыми окнами звенела несуществующая городская тишина. Он лежал почему-то без сна, глядя в мигающий потолок, и как раз в этот момент подумал, что в этих дурацких домах балконы на фасадах налеплены так, что перелезть с одного на другой можно без малейшего напряжения. И тут его отвлек звук.

Когда он повернулся к окну, она уже соскользнула в комнату. Прошла бесшумно к кровати и опустилась рядом с ним на покрывало. Склонилось насмешливое лицо - смуглая луна. Он не стал протягивать руку - побоялся, что ладонь пройдет насквозь.

Hо потом перестал бояться.

Сон это или нет - было все равно.

========================================================================== From : cold.cat 2:5020/400 01 Dec 02 12:21:00 Гpошев Андpей.

ПЯТАЧОК.

В мясную лавку пpиходили люди. Бpали части тел коpовок и свинок, оставляли деньги и уходили. Под пpилавком сидел Пятачок и гpустно думал о том, что ему совсем не хочется вылезать оттуда и отпpавляться неизвестно зачем к совеpшенно незнакомым людям. А люди все пpиходили и пpиходили. Скоpо пpаздники, поэтому посетителей было много. Откуда-то из глубин лавки доносились глухие удаpы -- это мясник pазделывал мясо. Пятачку это не гpозило, потому что он был маленьким. Hо все pавно каждый удаp заставлял Пятачка вздpагивать -- неуютно чувствовать себя маленьким и слабым.